Хочу только его».
Обменявшись тысячью мыслей, но не произнеся вслух и полдюжины предложений, они оба вернулись к своим занятиям: Дэниел продолжил обход палат с Эли, а Феба дочитала главу капралу Такеру.
И так осмотрительно эта пара вела себя, что в течение нескольких недель ни Шошанна, ни Лайза, ни даже остроглазые солдаты не подозревали, что Феба и Дэниел, принадлежавшие к совершенно разным мирам, с той первой короткой встречи полностью отдали друг другу свои сердца.
Только доктор знал правду с самого начала: Эли – самый заинтересованный зритель в этой личной драме… Эли, к своему несчастью мгновенно влюбившийся в Фебу Райленд.
ГЛАВА 47
Чарльз Стюарт Гленденнинг, проклиная и снег, поваливший почти сразу же, когда он пересек Гудзон, и жалкую клячу, купленную для продолжения странствий, страшно обрадовался, увидев указатель гостиницы, опасно покачивавшийся на сломанном столбе. Перспектива заказать бутылку бренди под добрый горячий ужин, устроиться у камина, подсунув ноги к огню, и согреть тело чрезвычайно воодушевила его.
– Поторапливайся, Гризельда, старый мешок с костями, – понукал он животное. – Еще несколько ярдов – и ты, накрытая одеялом, уткнешь свой нос в ведро с овсом.
Гризельда же плелась таким медленным шагом, что Чарли, уставший от седла, взвыл от вернувшегося отчаяния. Он продолжал ругаться, когда мешком свалился с ее спины и передал поводья в руки молодого дрожащего конюха, прервав поток брани только для того, чтобы отдать указания, как накормить и позаботиться о Гризельде; затем снова выкрикнул отборную ругань, поднимаясь в гостиницу по четырем скрипящим деревянным ступеням.
В распивочном зале, за исключением спящего в углу, с натянутой на лицо шляпой, скромно одетого джентльмена, он оказался один. Любую компанию, в которой нуждался сейчас Чарли, заменял ярко горящий камин. Стряхнув снег сначала с ног, а затем со снятых пальто и шляпы, он уселся ближе к огню, оказавшись напротив спящего джентльмена, и объявил владельцу гостиницы о своем присутствии тяжелым ударом кулака по круглому дубовому столу.
Боль в окоченевших пальцах была такой сильной, что молодой человек возобновил ругань, изобилующую такими проклятиями, что джентльмен напротив проснулся и теперь сидел, слушая Чарли с восхищением.
Когда он поднял голову и отодвинул стул немного назад, чтобы лучше видеть соседа с таким изощренным набором ругательств, оба начали узнавать друг друга. Не будучи лично знакомы, они неоднократно встречались в кофейне Ривингтона в Нью-Йорке, а также на пароме, переправлявшем их через Гудзон. А теперь в таверне Нью-Джерси?
– Сэр, – произнес сонный джентльмен, подозрительно сощурив глаза. – Примите мои аплодисменты. Еще ни разу в жизни не приходилось слышать такого явного богохульства. Не мог удержаться, чтобы не поинтересоваться, из какого источника оно извергается?
Голос Чарли был тоже полон льстивой учтивости.
– Мой отец шотландец, сэр, и я научился многим прекрасным выражениям, еще сидя на его коленях, но признаюсь, что Оксфорд и два путешествия через Атлантику полностью завершили мое образование. По моему мнению, сэр, матросы сыграли здесь главнейшую роль.
– А, Оксфорд. Так вот откуда ваш акцент. Вас кто-нибудь мог бы принять за англичанина.
– Это не продлилось бы долго, – сказал Чарли совершенно спокойно, – во всяком случае, без значительной опасности для существования этого человека. Я из штата Вирджиния, сэр, лидера среди бывших колоний, которые принесли вам, англичанам, так много хлопот.
– Как я понимаю, вы без всякого сомнения отнесли меня к англичанам?
– Знаю, что вы англичанин, независимо от того, где вы получили образование.
– В Оксфорде, так же, как и вы.
– Жаль.
– В самом деле?
– Не хотелось бы стать палачом бывшего университетского товарища, – сказал Чарли с предельной вежливостью, – но, думаю, вам понятна затруднительность моего положения, сэр. Собираясь вступить в американскую армию, не могу позволить сбежать английскому шпиону.
– Шпион? Я? – англичанин громко рассмеялся, и в это время появился хозяин гостиницы с подносом, расставляя ароматно пахнущие чаши.
– Бобовый суп, мясо и горячий хлеб из духовки, только что испеченный моей Бетти. Что предпочитаете, сэр, эль или сидр?
– Эль и немного бренди, – одновременно попросили оба гостя, затем печально переглянулись.
– Принесите все, что есть, для моего юного друга, – сказал англичанин решительным властным тоном, что сразу же отметил Чарли: «Этот человек привык командовать».
Несколько минут они молча утоляли голод. Покончив с супом, англичанин посмотрел через стол на Чарли, подбиравшего остатки восхитительной подливы корочкой хлеба.
– Продолжим наш разговор. Насколько помню, мы остановились на том моменте, когда вы обдумывали, как меня повесить…
– С сожалением обдумывал, как вас повесить, – поправил его Чарли.
– Да, с сожалением, но повесить, как шпиона. А я в этот момент обдумывал возможность – и тоже с сожалением – уготовить вам ту же самую, и по той же причине, участь.
– Я – шпион! – Чарли чуть не подавился хлебом. – Абсурд. Я возвращаюсь из Англии и собираюсь присоединиться к американской армии.
– Рад слышать это ваше утверждение, – сказал англичанин, – и нахожу таким же смехотворным ваше обвинение меня в шпионаже. Признаюсь: служил в британской армии, как и многие члены моей семьи до меня, но вступил в нее задолго до того, как чай был потоплен в бостонской гавани, а ваши колонии решили стать штатами; поэтому было бы нечестно, очевидно, использовать эту ошибку молодости против меня. Я уже заплатил за это громадную цену в личном плане и, уволившись в запас более года назад, придерживаюсь нейтралитета, поэтому стоит ли меня подвергать преследованию за это снова? Возможно, мы движемся к одному и тому же месту назначения, сэр… если правда, что вы собираетесь присоединиться к армии; но, даю честное благородное слово, я не шпион.
– Если бы вы были им, то вряд ли бы признались, – отметил Чарли. – Сочли бы благородным долгом лгать мне.
– Вы тяжелый и упрямый молодой человек. Кроме того, я… а, вот и следующее блюдо. И ваш эль.
– И бренди, слава Богу.
– Вы можете благодарить Бога, если хотите, молодой джентльмен, – с легкой фамильярностью вмешался в разговор хозяин гостиницы, обслуживая их, – но вам лучше поверить, что он получил большую помощь от меня. Именно я спрятал лучшие бутылки и сохранил их от двух голодных армий и от всех кровожадных мародеров, называющих себя по-разному, а на самом деле являющихся проклятыми ворами.
Прежде чем спуститься в подвал, он закрыл бар на висячий замок.
– Если вам что-нибудь понадобится, стукните по столу стаканами, и я тотчас же прибегу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Обменявшись тысячью мыслей, но не произнеся вслух и полдюжины предложений, они оба вернулись к своим занятиям: Дэниел продолжил обход палат с Эли, а Феба дочитала главу капралу Такеру.
И так осмотрительно эта пара вела себя, что в течение нескольких недель ни Шошанна, ни Лайза, ни даже остроглазые солдаты не подозревали, что Феба и Дэниел, принадлежавшие к совершенно разным мирам, с той первой короткой встречи полностью отдали друг другу свои сердца.
Только доктор знал правду с самого начала: Эли – самый заинтересованный зритель в этой личной драме… Эли, к своему несчастью мгновенно влюбившийся в Фебу Райленд.
ГЛАВА 47
Чарльз Стюарт Гленденнинг, проклиная и снег, поваливший почти сразу же, когда он пересек Гудзон, и жалкую клячу, купленную для продолжения странствий, страшно обрадовался, увидев указатель гостиницы, опасно покачивавшийся на сломанном столбе. Перспектива заказать бутылку бренди под добрый горячий ужин, устроиться у камина, подсунув ноги к огню, и согреть тело чрезвычайно воодушевила его.
– Поторапливайся, Гризельда, старый мешок с костями, – понукал он животное. – Еще несколько ярдов – и ты, накрытая одеялом, уткнешь свой нос в ведро с овсом.
Гризельда же плелась таким медленным шагом, что Чарли, уставший от седла, взвыл от вернувшегося отчаяния. Он продолжал ругаться, когда мешком свалился с ее спины и передал поводья в руки молодого дрожащего конюха, прервав поток брани только для того, чтобы отдать указания, как накормить и позаботиться о Гризельде; затем снова выкрикнул отборную ругань, поднимаясь в гостиницу по четырем скрипящим деревянным ступеням.
В распивочном зале, за исключением спящего в углу, с натянутой на лицо шляпой, скромно одетого джентльмена, он оказался один. Любую компанию, в которой нуждался сейчас Чарли, заменял ярко горящий камин. Стряхнув снег сначала с ног, а затем со снятых пальто и шляпы, он уселся ближе к огню, оказавшись напротив спящего джентльмена, и объявил владельцу гостиницы о своем присутствии тяжелым ударом кулака по круглому дубовому столу.
Боль в окоченевших пальцах была такой сильной, что молодой человек возобновил ругань, изобилующую такими проклятиями, что джентльмен напротив проснулся и теперь сидел, слушая Чарли с восхищением.
Когда он поднял голову и отодвинул стул немного назад, чтобы лучше видеть соседа с таким изощренным набором ругательств, оба начали узнавать друг друга. Не будучи лично знакомы, они неоднократно встречались в кофейне Ривингтона в Нью-Йорке, а также на пароме, переправлявшем их через Гудзон. А теперь в таверне Нью-Джерси?
– Сэр, – произнес сонный джентльмен, подозрительно сощурив глаза. – Примите мои аплодисменты. Еще ни разу в жизни не приходилось слышать такого явного богохульства. Не мог удержаться, чтобы не поинтересоваться, из какого источника оно извергается?
Голос Чарли был тоже полон льстивой учтивости.
– Мой отец шотландец, сэр, и я научился многим прекрасным выражениям, еще сидя на его коленях, но признаюсь, что Оксфорд и два путешествия через Атлантику полностью завершили мое образование. По моему мнению, сэр, матросы сыграли здесь главнейшую роль.
– А, Оксфорд. Так вот откуда ваш акцент. Вас кто-нибудь мог бы принять за англичанина.
– Это не продлилось бы долго, – сказал Чарли совершенно спокойно, – во всяком случае, без значительной опасности для существования этого человека. Я из штата Вирджиния, сэр, лидера среди бывших колоний, которые принесли вам, англичанам, так много хлопот.
– Как я понимаю, вы без всякого сомнения отнесли меня к англичанам?
– Знаю, что вы англичанин, независимо от того, где вы получили образование.
– В Оксфорде, так же, как и вы.
– Жаль.
– В самом деле?
– Не хотелось бы стать палачом бывшего университетского товарища, – сказал Чарли с предельной вежливостью, – но, думаю, вам понятна затруднительность моего положения, сэр. Собираясь вступить в американскую армию, не могу позволить сбежать английскому шпиону.
– Шпион? Я? – англичанин громко рассмеялся, и в это время появился хозяин гостиницы с подносом, расставляя ароматно пахнущие чаши.
– Бобовый суп, мясо и горячий хлеб из духовки, только что испеченный моей Бетти. Что предпочитаете, сэр, эль или сидр?
– Эль и немного бренди, – одновременно попросили оба гостя, затем печально переглянулись.
– Принесите все, что есть, для моего юного друга, – сказал англичанин решительным властным тоном, что сразу же отметил Чарли: «Этот человек привык командовать».
Несколько минут они молча утоляли голод. Покончив с супом, англичанин посмотрел через стол на Чарли, подбиравшего остатки восхитительной подливы корочкой хлеба.
– Продолжим наш разговор. Насколько помню, мы остановились на том моменте, когда вы обдумывали, как меня повесить…
– С сожалением обдумывал, как вас повесить, – поправил его Чарли.
– Да, с сожалением, но повесить, как шпиона. А я в этот момент обдумывал возможность – и тоже с сожалением – уготовить вам ту же самую, и по той же причине, участь.
– Я – шпион! – Чарли чуть не подавился хлебом. – Абсурд. Я возвращаюсь из Англии и собираюсь присоединиться к американской армии.
– Рад слышать это ваше утверждение, – сказал англичанин, – и нахожу таким же смехотворным ваше обвинение меня в шпионаже. Признаюсь: служил в британской армии, как и многие члены моей семьи до меня, но вступил в нее задолго до того, как чай был потоплен в бостонской гавани, а ваши колонии решили стать штатами; поэтому было бы нечестно, очевидно, использовать эту ошибку молодости против меня. Я уже заплатил за это громадную цену в личном плане и, уволившись в запас более года назад, придерживаюсь нейтралитета, поэтому стоит ли меня подвергать преследованию за это снова? Возможно, мы движемся к одному и тому же месту назначения, сэр… если правда, что вы собираетесь присоединиться к армии; но, даю честное благородное слово, я не шпион.
– Если бы вы были им, то вряд ли бы признались, – отметил Чарли. – Сочли бы благородным долгом лгать мне.
– Вы тяжелый и упрямый молодой человек. Кроме того, я… а, вот и следующее блюдо. И ваш эль.
– И бренди, слава Богу.
– Вы можете благодарить Бога, если хотите, молодой джентльмен, – с легкой фамильярностью вмешался в разговор хозяин гостиницы, обслуживая их, – но вам лучше поверить, что он получил большую помощь от меня. Именно я спрятал лучшие бутылки и сохранил их от двух голодных армий и от всех кровожадных мародеров, называющих себя по-разному, а на самом деле являющихся проклятыми ворами.
Прежде чем спуститься в подвал, он закрыл бар на висячий замок.
– Если вам что-нибудь понадобится, стукните по столу стаканами, и я тотчас же прибегу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101