– Не понимаю, как маленький госпиталь сможет обслуживать такую армию, как наша.
– Но это же не единственный госпиталь, к тому же, насколько понимаю, – довольно рассеянно продолжала миссис Форд, – речь идет об экспериментальном, хотя точно не могу объяснить, каким образом… – Доктор Бенраш! – окликнула она человека, проходящего мимо открытой двери. – Как вы вовремя: пытаюсь объяснить миссис Микэ – миссис Микэ, позвольте представить вам нашего армейского доктора Бенраша, – что собой представляет госпиталь, который вы планируете открыть. Возможно, миссис Микэ сочтет мои объяснения о вашем экспериментальном госпитале не совсем понятными.
Обменявшись короткими приветствиями с доктором, Лайза с удовлетворением отметила, что он, в отличие от большинства из его коллег, хорошо одевается и чрезвычайно опрятен: волосы, за исключением выбившейся пряди, аккуратно связаны сзади, открывая тонкое, умное лицо; борода, такого же красно-золотистого цвета, как и волосы, искусно подрезана, длинные чувствительные пальцы и ногти выглядели тщательно ухоженными.
Лайза тепло улыбнулась ему и попросила сообщить ей информацию.
– Это госпиталь для выздоравливающих пациентов – не с инфекционными болезнями, а для тех, кто поправляется после полученных ран или других повреждений и должен, но не хочет жить.
Было слышно, как миссис Форд пробормотала что-то о воле Господней.
– Нет на то воли Господа, чтобы мужчины умирали в результате полной апатии, – с твердой уверенностью объяснил доктор Бенраш, – а я слишком часто наблюдаю такие случаи. Думая, что, наверно, умрут, многие действительно умирают без всякой на то причины – слишком хорошо думаю о Боге, чтобы называть такие смерти Его волей, мадам. Больше верю в то, что Его желание – предотвратить их.
– И вы собираетесь, доктор, лечить всех пациентов такими дозами мрачной решительности? – довольно насмешливо спросила Лайза и обрадовалась, уловив в его ответе чувство юмора.
– Нет, дорогая миссис Микэ. – Он улыбнулся в ответ. – В большинстве случаев понадобится тяжелый труд врачей и нянечек, хорошая пища и лекарства, которые сможем выпросить, одолжить или, если понадобится, добыть, а также некоторые простые предписания, касающиеся антиспастического лечения, и, наконец, немного удачи, молитвы, чуть-чуть помощи – поверьте, никогда не отрицал этого – всемогущего Бога.
Миссис Форд выглядела немного подавленной этим потоком красноречия и с извиняющимся видом повернулась к гостье, боясь, что та тоже утомлена. Даже ничуть не будучи обескураженной, Лайза искренне рассмеялась.
– Насколько просторным предполагается ваш госпиталь, сэр, и как прочно построенным? – уточнила она у доктора. – Приблизительно такого же размера, как особняк миссис Форд, или намного больше?
Мгновенно понявшая все миссис Форд широко открыла глаза.
– О, моя дорогая! – выдохнула хозяйка, а затем обратилась к доктору, всплеснув руками: – Грейс-Холл – идеальное для вас место, сэр, и располагается намного ближе к войскам, чем Морристаун.
– Вы предлагаете свой дом для госпиталя, мадам?
– Вначале осмотрите его, сэр, а уж потом продолжим обсуждение.
– А ваш муж не будет возражать?
– Мой муж… – Глаза Лайзы быстро сверкнули. – У меня его нет. Вдова, сэр. Семь месяцев, как являюсь наследницей Грейс-Холла, поэтому сама распоряжаюсь своей собственностью. – Поднявшись, она одернула свои черные юбки. – Из-за своего маленького сына не смогла бы принять в дом инфекционных больных, но если ваш госпиталь будет таким, как вы описали, это осуществимо. Мне бы тоже хотелось внести свою лепту в помощь родной стране, сэр, но так как женщины не могут стрелять…
– Так же, как и мужчины моей профессии, мадам, но мы помогаем войне другим способом.
Они быстро договорились, доктор обещал приехать в Грейс-Холл на следующее утро. Возвращаясь домой с Хайрамом – тем же самым кучером, который привез ее в Нью-Йорк искать лейтенанта Холлоуэя три года назад, – Лайза впервые за несколько месяцев почувствовала, как поднялось ее настроение, и, честно говоря, знала причину этого.
Госпиталь для раненых американцев в Грейс-Холле, в котором она будет работать, выхаживая их…
Будет оправдывать совершенные ею поступки так, как делала это тогда, когда носила еду, вино и медикаменты американским узникам войны в Нью-Йорке. Искупит свой грех за то, что, вынужденная обстоятельствами, вышла замуж за англичанина, и еще больший, полностью отдав свое сердце и несколько лет жизни офицеру в презренной форме врага страны.
Филадельфия, 1779 год.
Лайза, моя дорогая подруга!
Я рада, что у тебя родился сын. Какое счастье для этого малыша, что ты – его мать! Пусть растет здоровым и счастливым и принесет здоровье и счастье и тебе. Я также довольна, что Грейс-Холл стал твоим надежным домом. Возможно, после окончания войны разрешатся и другие твои вопросы. Пишу, надеясь, что ты прочитаешь это, но на самом деле не знаю, где, когда или как письмо дойдет до тебя, и дойдет ли вообще. Только надеюсь, что в конце концов получишь его, а позже поймешь, почему оно написано или почему не смогу получить письмо от тебя. Будет лучше, если ты даже не попытаешься связаться со мной. Я не дома, и возможно, меня там не будет несколько лет. Не могу объяснить причину, хотя и хотелось бы, но когда-нибудь все станет ясно. Может быть, догадаешься, если вспомнишь песню, которую мы пели вместе в день пикника на том холме, возвышающемся над…»
Письмо заканчивалось небольшим пятном, нанесенным зеленой краской, поэтому Лайза легко поняла его смысл: она узнала почерк Крейг, хотя стояла подпись Джоан Крейг, а маленькое пятнышко напоминало очертания Грин-Гейтс, песня же, которую они тогда пели, называлась «Болваны янки».
Ее сердце дрогнуло, когда поняла, что лишилась еще одной поддержки, не говоря уже о той опасности, в которую, вероятно, попала ее любимая подруга.
Уж эта война! Проклятая война!
ГЛАВА 43
Доктор Бенраш вошел в Грейс-Холл без стука, как того попросила Лайза.
– Помните, сейчас это госпиталь, а не частная резиденция, а вы в нем главный хирург.
Через несколько минут, поднявшись наверх, он застал хозяйку, взобравшуюся на последнюю ступеньку лестницы, и предложил съесть завтрак, принесенный Тилли.
– Предлагаю сделку, – крикнула она ему сверху. – Я съем весь завтрак при условии, если вы прекратите называть меня миссис Микэ – устала от формального обращения и скучаю по своему имени Лайза.
– Лай-за? Прекрасное имя! Вы оказали мне честь, разрешив называть вас так. – Он с минуту колебался, затем продолжил более смело: – Я сам заметил, что вам не по себе, когда вас называют миссис Микэ.
Улыбка исчезла с лица Лайзы. Прикусив дрожащую нижнюю губу, она, как кошка, спустилась по лестнице, опершись на его протянутую руку в конце спуска.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101