пролив Зунд, начиная с верхней точки Лонг-Айленда до Манхэттена и далее до Коннектикута, полностью покрылся льдом, достаточно толстым, чтобы по нему можно было ходить.
В Джоки-Холлоу, близ Морристауна, за каждым снегопадом следовал другой, еще более сильный, и американская армия страдала и выносила непредвиденные лишения. Ночь за ночью солдаты ложились спать, накрываясь только тонким одеялом, да и то если оно было, подкладывая под себя на замерзшую землю всю имеющуюся одежду, которой тоже было немного. Пока они спали, снег продолжал беспрерывно падать, и утренний подъем заставал груду дрожащих тел, засыпанных сугробами.
Города и населенные пункты оказались совершенно заблокированными и отрезанными от остального мира, так что армия не имела возможности пополнять запасы продовольствия и боеприпасов; люди строили бревенчатые домики, получая половину рациона или только его четверть, а иногда и того меньше; большинство из них продали бы душу дьяволу за кусок хлеба, за возможность обогреться у огня, за глоток рома; но работа продолжалась, и избушки были все-таки построены.
Эли потребовал от штаб-квартиры в Морристауне, чтобы ему выделили дюжину солдат для охраны самого госпиталя, въезда в него, внешних построек, кладовых, парадной и задней двери. Этот пост считался привилегированным, так как охранники находились внутри дома в прихожей.
Ему предоставили только половину дюжины, которая должна была дежурить посменно, и Эли сказал Лайзе:
– Ну, что ж, хотя бы эти шесть человек будут ежедневно накормлены, обогреты и останутся в живых.
Самым ослабевшим поручали нести вахту в прихожей, усаживая их на стулья, где они могли с комфортом подремать, слабо сжимая свои ружья, и где Лайза, Тилли или Эми угощали их теплым сидром, элем, чашкой горячего супа или куском мяса с ломтем хлеба.
– Спасибо, мадам, спасибо, Бог наградит вас, – обычно благодарили солдаты.
Хайрама отправляли с такой же миссией к солдатам, несшим охрану снаружи. Их также приглашали в дом погреться.
– Там нечего охранять. Если наши люди не могут пробиться сквозь снег, – практично спросила Лайза, – то как может это сделать враг? И все, что у меня есть ценного, я уже спрятала, поэтому и тем, кто находится в доме, тоже нечего охранять.
Лайза поступила таким образом по настоянию Эли, хотя вначале энергично возражала.
– Люди, которым мы помогаем, часто играющие с Джей-Джеем, не могут воровать у нас.
– Наши солдаты, дорогая Лайза, – пытался втолковать ей Эли, – стали настоящими мелкими жуликами. Человек, который не украл бы ни гроша в обычное время, сейчас, если представится такой случай, не задумываясь возьмет серебряную солонку твоей бабушки или что-нибудь из драгоценностей. Зачем давать им такую возможность и вводить в соблазн?
После того как несколько маленьких предметов таинственно исчезли, Лайза философски признала, что Эли прав, и спрятала все ценности. Она оставила разбросанными по дому грошовые вещи и фальшивые драгоценности, дав возможность мелким воришкам почувствовать себя счастливыми, но однажды расстроилась до слез пропажей обручального кольца, которое сняла, помогая Эли наложить полотняный жгут солдату с внезапно открывшимся кровотечением.
Солдаты часто видели ее в расстроенном состоянии, но никогда оно не было вызвано личными мотивами.
– Мисс Лайза, – пообещал Сэмюель Леггет, – если дадите нам немного времени… Придите, скажем так, через десять минут, мы найдем ваше кольцо.
Вернувшись, она увидела золотое кольцо с вкрапленными бриллиантами на том же столе, где его и оставила.
– Упало на пол, – вежливо сообщил Сэмюель, и все мужчины улыбнулись.
Лайза, до этого очень внимательно осмотревшая пол, не моргнув глазом, приняла ложь, более взволнованная возвращением кольца, чем его пропажей.
– Спасибо всем вам, большое спасибо.
Она подошла к окну, чтобы взять себя в руки и не расплакаться, и вдруг, увидев что-то странное, изумленно закричала:
– О небо, у нас гости! Кажется, что там… да, теперь уверена, это женщина… и по пояс в снегу, бедняжка. Боже, должно быть промокла до нитки. – Лайза вылетела из комнаты и понеслась вниз, на ходу приказывая Тилли и Эми согреть два чайника воды, чтобы хватило на две лохани.
Распахнув парадную дверь, увидела мужчину в тяжелом пальто и шапке, со свисающими с лица сосульками, тяжело поднимающегося по ступеням.
– Входите, входите, – и он вошел, пошатываясь и прижимая к себе сверток, похожий на узел с одеждой, но оказавшийся – когда осторожно положил свою ношу на пол – женщиной. Другая женщина, та, которую Лайза смутно видела через замерзшее окно, сказала так любезно, как будто нанесла обычный визит:
– Большое спасибо, мадам. – Затем тоже свалилась в обморок.
Эли и Дэниел напоили мужчину ромом, выкупали в горячей воде, растерев с ног до головы так энергично, что тело стало ярко-красным, затем дали другой напиток, в котором было больше рома, чем чая. Лайза, Тилли и Эми проделали такую же процедуру с двумя молодыми леди.
Затем женщин уложили вместе на кровать Лайзы, а мужчину на соломенный тюфяк ближе к кухонной плите, где он блаженно храпел остаток дня и всю ночь, не обращая внимания на громкую кухонную суету и бесконечное обсуждение странной троицы, свалившейся как снег на голову.
Первой, с кем Лайза столкнулась на следующий день, оказалась молодая женщина, вежливо разговаривавшая с ней вчера, пока не потеряла сознание. Она вышла из спальни, одетая в то же самое черное платье, снятое с нее накануне, высушенное и выглаженное Тилли, так же как и платье ее попутчицы.
Гостья сразу же вспомнила лицо хозяйки: эта молодая женщина в цветастом платье и фартуке служанки, с волосами, подвязанными желтым шарфом так, чтобы они не лезли на лоб, была одной из трех, пригласивших ее войти в дом и затем ухаживавших за ней и ее подругой, – но не могла, однако, вспомнить малыша, который протягивал руки к вновь прибывшей, обаятельно улыбнулся, показав четыре верхних зуба:
– Ма-ма?
Лайза искренне рассмеялась, увидев удивленный взгляд на лице неожиданной гостьи.
– Не удивляйтесь, – успокоила она. – Все женщины для Джей-Джея мамы, а все мужчины в госпитале Грейс-Холла – папы.
– Госпиталя? – поразилась гостья. – Кажется, вспоминаю… что это частное жилище?
– Да, это так, – подтвердила Лайза спокойно. – Я миссис Микэ… вдова, а Грейс-Холл – мой дом. Генерал Вашингтон использует его как специальный госпиталь на время войны.
Лицо девушки в черном просветлело.
– Генерал Вашингтон, – пробормотала она. – Тогда мы действительно… теперь понятно, что мы кружили… снег залепил все указатели… но это же Морристаун? Генерал находится поблизости?
– Генерал живет в особняке Фордов, в городе, расположенном в дюжине или более миль отсюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
В Джоки-Холлоу, близ Морристауна, за каждым снегопадом следовал другой, еще более сильный, и американская армия страдала и выносила непредвиденные лишения. Ночь за ночью солдаты ложились спать, накрываясь только тонким одеялом, да и то если оно было, подкладывая под себя на замерзшую землю всю имеющуюся одежду, которой тоже было немного. Пока они спали, снег продолжал беспрерывно падать, и утренний подъем заставал груду дрожащих тел, засыпанных сугробами.
Города и населенные пункты оказались совершенно заблокированными и отрезанными от остального мира, так что армия не имела возможности пополнять запасы продовольствия и боеприпасов; люди строили бревенчатые домики, получая половину рациона или только его четверть, а иногда и того меньше; большинство из них продали бы душу дьяволу за кусок хлеба, за возможность обогреться у огня, за глоток рома; но работа продолжалась, и избушки были все-таки построены.
Эли потребовал от штаб-квартиры в Морристауне, чтобы ему выделили дюжину солдат для охраны самого госпиталя, въезда в него, внешних построек, кладовых, парадной и задней двери. Этот пост считался привилегированным, так как охранники находились внутри дома в прихожей.
Ему предоставили только половину дюжины, которая должна была дежурить посменно, и Эли сказал Лайзе:
– Ну, что ж, хотя бы эти шесть человек будут ежедневно накормлены, обогреты и останутся в живых.
Самым ослабевшим поручали нести вахту в прихожей, усаживая их на стулья, где они могли с комфортом подремать, слабо сжимая свои ружья, и где Лайза, Тилли или Эми угощали их теплым сидром, элем, чашкой горячего супа или куском мяса с ломтем хлеба.
– Спасибо, мадам, спасибо, Бог наградит вас, – обычно благодарили солдаты.
Хайрама отправляли с такой же миссией к солдатам, несшим охрану снаружи. Их также приглашали в дом погреться.
– Там нечего охранять. Если наши люди не могут пробиться сквозь снег, – практично спросила Лайза, – то как может это сделать враг? И все, что у меня есть ценного, я уже спрятала, поэтому и тем, кто находится в доме, тоже нечего охранять.
Лайза поступила таким образом по настоянию Эли, хотя вначале энергично возражала.
– Люди, которым мы помогаем, часто играющие с Джей-Джеем, не могут воровать у нас.
– Наши солдаты, дорогая Лайза, – пытался втолковать ей Эли, – стали настоящими мелкими жуликами. Человек, который не украл бы ни гроша в обычное время, сейчас, если представится такой случай, не задумываясь возьмет серебряную солонку твоей бабушки или что-нибудь из драгоценностей. Зачем давать им такую возможность и вводить в соблазн?
После того как несколько маленьких предметов таинственно исчезли, Лайза философски признала, что Эли прав, и спрятала все ценности. Она оставила разбросанными по дому грошовые вещи и фальшивые драгоценности, дав возможность мелким воришкам почувствовать себя счастливыми, но однажды расстроилась до слез пропажей обручального кольца, которое сняла, помогая Эли наложить полотняный жгут солдату с внезапно открывшимся кровотечением.
Солдаты часто видели ее в расстроенном состоянии, но никогда оно не было вызвано личными мотивами.
– Мисс Лайза, – пообещал Сэмюель Леггет, – если дадите нам немного времени… Придите, скажем так, через десять минут, мы найдем ваше кольцо.
Вернувшись, она увидела золотое кольцо с вкрапленными бриллиантами на том же столе, где его и оставила.
– Упало на пол, – вежливо сообщил Сэмюель, и все мужчины улыбнулись.
Лайза, до этого очень внимательно осмотревшая пол, не моргнув глазом, приняла ложь, более взволнованная возвращением кольца, чем его пропажей.
– Спасибо всем вам, большое спасибо.
Она подошла к окну, чтобы взять себя в руки и не расплакаться, и вдруг, увидев что-то странное, изумленно закричала:
– О небо, у нас гости! Кажется, что там… да, теперь уверена, это женщина… и по пояс в снегу, бедняжка. Боже, должно быть промокла до нитки. – Лайза вылетела из комнаты и понеслась вниз, на ходу приказывая Тилли и Эми согреть два чайника воды, чтобы хватило на две лохани.
Распахнув парадную дверь, увидела мужчину в тяжелом пальто и шапке, со свисающими с лица сосульками, тяжело поднимающегося по ступеням.
– Входите, входите, – и он вошел, пошатываясь и прижимая к себе сверток, похожий на узел с одеждой, но оказавшийся – когда осторожно положил свою ношу на пол – женщиной. Другая женщина, та, которую Лайза смутно видела через замерзшее окно, сказала так любезно, как будто нанесла обычный визит:
– Большое спасибо, мадам. – Затем тоже свалилась в обморок.
Эли и Дэниел напоили мужчину ромом, выкупали в горячей воде, растерев с ног до головы так энергично, что тело стало ярко-красным, затем дали другой напиток, в котором было больше рома, чем чая. Лайза, Тилли и Эми проделали такую же процедуру с двумя молодыми леди.
Затем женщин уложили вместе на кровать Лайзы, а мужчину на соломенный тюфяк ближе к кухонной плите, где он блаженно храпел остаток дня и всю ночь, не обращая внимания на громкую кухонную суету и бесконечное обсуждение странной троицы, свалившейся как снег на голову.
Первой, с кем Лайза столкнулась на следующий день, оказалась молодая женщина, вежливо разговаривавшая с ней вчера, пока не потеряла сознание. Она вышла из спальни, одетая в то же самое черное платье, снятое с нее накануне, высушенное и выглаженное Тилли, так же как и платье ее попутчицы.
Гостья сразу же вспомнила лицо хозяйки: эта молодая женщина в цветастом платье и фартуке служанки, с волосами, подвязанными желтым шарфом так, чтобы они не лезли на лоб, была одной из трех, пригласивших ее войти в дом и затем ухаживавших за ней и ее подругой, – но не могла, однако, вспомнить малыша, который протягивал руки к вновь прибывшей, обаятельно улыбнулся, показав четыре верхних зуба:
– Ма-ма?
Лайза искренне рассмеялась, увидев удивленный взгляд на лице неожиданной гостьи.
– Не удивляйтесь, – успокоила она. – Все женщины для Джей-Джея мамы, а все мужчины в госпитале Грейс-Холла – папы.
– Госпиталя? – поразилась гостья. – Кажется, вспоминаю… что это частное жилище?
– Да, это так, – подтвердила Лайза спокойно. – Я миссис Микэ… вдова, а Грейс-Холл – мой дом. Генерал Вашингтон использует его как специальный госпиталь на время войны.
Лицо девушки в черном просветлело.
– Генерал Вашингтон, – пробормотала она. – Тогда мы действительно… теперь понятно, что мы кружили… снег залепил все указатели… но это же Морристаун? Генерал находится поблизости?
– Генерал живет в особняке Фордов, в городе, расположенном в дюжине или более миль отсюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101