что дальше собирается делать эскадра? Попрежнему ли она будет соблюдать строгий» нейтралитет»в происходящей войне или нет? — Стессель остановился и победоносно оглядел собрание.
Никитин шумно одобрил его, моряки, покрасневшие от возмущения, опустили головы. Кондратенко и Белый подавали какие-то сигналы Стесселю, видимо желая его остановить.
Витгефт опять быстро вскочил с кресла.
— Слова вашего превосходительства я могу принять лишь за плохую, оскорбительную для нас, моряков, шутку, — начал он. — Ответить же на поставленный вами вопрос очень просто: вверенная мне эскадра до конца выполнит свой долг перед царем я родиной…
— …и будет по-прежнему стоять в порту, прячась от японцев? — спросил Никитин.
— Более чем двойное превосходство в силах японской эскадры лишает нас возможности вступить с ней в открытый бой. Поэтому мы должны стремиться к уничтожению ее по частям, возможность чего представляется далеко не всегда.
— Поэтому вы и собираетесь ждать у моря погоды? — вставил Стессель.
— Ваше превосходительство знает, что эскадра отдала на сухопутный фронт около ста орудий, чем способствовала укреплению обороны крепости, — заметил с места, командир порта адмирал Григорович.
— Было бы лучше, если бы моряки позаботились об уничтожении японской эскадры, — буркнул Никитин.
— Мы делаем все, что в наших силах, чтобы нанести наибольший вред неприятелю… — начал было снова Витгефт.
— Поэтому-то и сидите в этой артурской луже и предпочитаете плавать не в Желтом море, а на берегу в море шампанского, — иронизировал Никитин.
— Как только поврежденные корабли будут исправлены и войдут в строй, с помощью бога и покровителя моряков Николая-угодника попытаем свое счастье в ратном подвиге с японцами.
— Пока что Николай-угодник, по-видимому, помогает больше япошкам, чем вам, — заметил Рейс.
— Довольно разговаривать, господа, — оборвал пререкания Стессель. — Наша эскадра еще не выполнила своего долга перед царем и родиной. Тринадцатого мая во время Цзинджоуского боя командиры «Отважного»и «Гремящего»— Лебедев и Цвигман — приказали разобрать свои машины и не вышли в море. Я считаю это прямой изменой. Оба эти преступника мною арестованы и будут судимы по законам военного времени, как бы против этого ни протестовал адмирал Витгефт. Обоих повешу на казачьем плацу! — неистовствовал Стессель. — Всех, кто за них будет заступаться, я тоже сочту за изменников со всеми вытекающими — отсюда последствиями. Я заставлю флот служить России и русскому царю, а не японскому микадо! — потрясал кулаками генерал.
— Это слишком! Я не считаю здесь больше возможным присутствовать, — совсем растерялся Витгефт.
— Вношу предложение сделать перерыв, — спокойно проговорил Кондратенко.
Все его поддержали и с шумом поднялись с мест. Кондратенко и Белый обратились к Стесселю с просьбой быть в дальнейшем сдержанней.
— Не следует забывать, Анатолий Михайлович, что ход сегодняшнего совещания будет известен и наместнику, — предупреждал Белый. — Он же, как ты знаешь, души не чает в моряках.
— Адмирал Витгефт лишь строго проводит в жизнь указания наместника о необходимости, елико возможно, беречь нашу эскадру, — вторил ему Кондратенко.
— А вы как смотрите на это, Виктор Александрович? — обратился Стессель к Рейсу.
— По-моему, ваше превосходительство, пусть сперва моряки ответят на поставленные — вами вопросы, — посоветовал Рейс. — А затем» будет уже видно, что говорить дальше.
— Прошу занять места, заседание продолжается, — зычным командирским голосом предложил Стессель. — Кто желает высказаться? — спросил он, когда все заняли свои места.
Выступил адмирал Григорович. Поглаживая свои длинные «штабс-капитаиские» усы, адмирал спокойным ровным голосом, как будто ничего не произошло, начал свою речь.
— Начальник Квантунского укрепленного района генерал Стессель является старшим лицом в Артуре, — по своему чину и первым ответчиком перед царем и Россией за все происходящее в Артуре. Вполне понятны ввиду этого и его повышенная нервозность, и известная резкость, которую он проявил на нашем заседании при обсуждении вопроса о дальнейшей судьбе Артура. На этих днях вступают в строй «Цесаревич»и «Ретвизан», неделю тому назад вышла из дока «Паллада». Теперь, несмотря на явное превосходство сил противника, особенно в отношении миноносцев, все же можно попытать счастье в бою.
— Когда, вы считаете, эскадра сможет выйти в море? — спросил Стессель.
— Около первого июня: к этому времени весь ремонт на судах будет закончен и, кроме того, будут погружены на эскадру все необходимые запасы.
За Григоровичем выступил младший флагман эскадры адмирал князь Ухтомский.
— Эскадре нечего и думать о выходе в море. Там ее ждет неизбежная гибель или от японских мин, во множестве разбросанных на внешнем рейде, или в бою с превосходящими силами противника. Поэтому единственное разумное решение-это отсиживаться в Артуре, ожидая, когда он будет деблокирован Маньчжурской армией или когда к нам на помощь подойдет вторая эскадра из России. Мы, моряки, должны свою судьбу, но примеру Севастополя, связать с крепостью. Свезти на берег свои орудия, списать в десант возможно большее число людей, образовав из него подвижный резерв крепости и этим усилить оборону Артура, а там что бог и Николай-угодник дадут, то и будет.
— Что ваше сиятельство предполагает делать с флотом, если Артур будет вплотную обложен с суши и эскадре будет угрожать опасность быть потопленной на внутреннем рейде Артура? — спросил Рейс.
— Оставаться в нем до последней возможности…
— …а затем затонуть в этой луже… — перебил Стессель.
— …и вновь воскреснуть под японским флагом, — вставил Никитин.
— Мы, моряки, считаем, что Артур никогда сдан не будет. Следовательно, если даже допустить возможность потопления кораблей на внутреннем рейде, то воскреснут они после войны опять под русским, а не под японским флагом, — возразил Никитину Витгефт. — Поэтому предложение князя, по-моему, является наиболее целесообразным.
— Флот всю осаду камнем будет висеть на нашей шее! — кипятился Никитин. — Пусть-ка он лучше убирается поскорее на все четыре стороны из Артура, а свое продовольствие оставит для нужд гарнизона.
— Помимо продовольствия, нам нужно получить от моряков еще орудия и снаряды к, ним, — вставил Белый.
— С чем же мы тогда выйдем в море, где нас ждет бой с японцами? — спросил Витгефт.
— Я лично думаю, что мнение князя Ухтомского о необходимости флоту остаться в Артуре в наших условиях самое правильное, — ответил Белый.
— Вопрос ясен, — резюмировал Стессель. — Моряки в море выходить не хотят, а мы, сухопутные, считаем, что они должны возможно скорее оставить Артур и выполнить свое прямое назначение — попытаться с боем овладеть морем или с честью погибнуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179
Никитин шумно одобрил его, моряки, покрасневшие от возмущения, опустили головы. Кондратенко и Белый подавали какие-то сигналы Стесселю, видимо желая его остановить.
Витгефт опять быстро вскочил с кресла.
— Слова вашего превосходительства я могу принять лишь за плохую, оскорбительную для нас, моряков, шутку, — начал он. — Ответить же на поставленный вами вопрос очень просто: вверенная мне эскадра до конца выполнит свой долг перед царем я родиной…
— …и будет по-прежнему стоять в порту, прячась от японцев? — спросил Никитин.
— Более чем двойное превосходство в силах японской эскадры лишает нас возможности вступить с ней в открытый бой. Поэтому мы должны стремиться к уничтожению ее по частям, возможность чего представляется далеко не всегда.
— Поэтому вы и собираетесь ждать у моря погоды? — вставил Стессель.
— Ваше превосходительство знает, что эскадра отдала на сухопутный фронт около ста орудий, чем способствовала укреплению обороны крепости, — заметил с места, командир порта адмирал Григорович.
— Было бы лучше, если бы моряки позаботились об уничтожении японской эскадры, — буркнул Никитин.
— Мы делаем все, что в наших силах, чтобы нанести наибольший вред неприятелю… — начал было снова Витгефт.
— Поэтому-то и сидите в этой артурской луже и предпочитаете плавать не в Желтом море, а на берегу в море шампанского, — иронизировал Никитин.
— Как только поврежденные корабли будут исправлены и войдут в строй, с помощью бога и покровителя моряков Николая-угодника попытаем свое счастье в ратном подвиге с японцами.
— Пока что Николай-угодник, по-видимому, помогает больше япошкам, чем вам, — заметил Рейс.
— Довольно разговаривать, господа, — оборвал пререкания Стессель. — Наша эскадра еще не выполнила своего долга перед царем и родиной. Тринадцатого мая во время Цзинджоуского боя командиры «Отважного»и «Гремящего»— Лебедев и Цвигман — приказали разобрать свои машины и не вышли в море. Я считаю это прямой изменой. Оба эти преступника мною арестованы и будут судимы по законам военного времени, как бы против этого ни протестовал адмирал Витгефт. Обоих повешу на казачьем плацу! — неистовствовал Стессель. — Всех, кто за них будет заступаться, я тоже сочту за изменников со всеми вытекающими — отсюда последствиями. Я заставлю флот служить России и русскому царю, а не японскому микадо! — потрясал кулаками генерал.
— Это слишком! Я не считаю здесь больше возможным присутствовать, — совсем растерялся Витгефт.
— Вношу предложение сделать перерыв, — спокойно проговорил Кондратенко.
Все его поддержали и с шумом поднялись с мест. Кондратенко и Белый обратились к Стесселю с просьбой быть в дальнейшем сдержанней.
— Не следует забывать, Анатолий Михайлович, что ход сегодняшнего совещания будет известен и наместнику, — предупреждал Белый. — Он же, как ты знаешь, души не чает в моряках.
— Адмирал Витгефт лишь строго проводит в жизнь указания наместника о необходимости, елико возможно, беречь нашу эскадру, — вторил ему Кондратенко.
— А вы как смотрите на это, Виктор Александрович? — обратился Стессель к Рейсу.
— По-моему, ваше превосходительство, пусть сперва моряки ответят на поставленные — вами вопросы, — посоветовал Рейс. — А затем» будет уже видно, что говорить дальше.
— Прошу занять места, заседание продолжается, — зычным командирским голосом предложил Стессель. — Кто желает высказаться? — спросил он, когда все заняли свои места.
Выступил адмирал Григорович. Поглаживая свои длинные «штабс-капитаиские» усы, адмирал спокойным ровным голосом, как будто ничего не произошло, начал свою речь.
— Начальник Квантунского укрепленного района генерал Стессель является старшим лицом в Артуре, — по своему чину и первым ответчиком перед царем и Россией за все происходящее в Артуре. Вполне понятны ввиду этого и его повышенная нервозность, и известная резкость, которую он проявил на нашем заседании при обсуждении вопроса о дальнейшей судьбе Артура. На этих днях вступают в строй «Цесаревич»и «Ретвизан», неделю тому назад вышла из дока «Паллада». Теперь, несмотря на явное превосходство сил противника, особенно в отношении миноносцев, все же можно попытать счастье в бою.
— Когда, вы считаете, эскадра сможет выйти в море? — спросил Стессель.
— Около первого июня: к этому времени весь ремонт на судах будет закончен и, кроме того, будут погружены на эскадру все необходимые запасы.
За Григоровичем выступил младший флагман эскадры адмирал князь Ухтомский.
— Эскадре нечего и думать о выходе в море. Там ее ждет неизбежная гибель или от японских мин, во множестве разбросанных на внешнем рейде, или в бою с превосходящими силами противника. Поэтому единственное разумное решение-это отсиживаться в Артуре, ожидая, когда он будет деблокирован Маньчжурской армией или когда к нам на помощь подойдет вторая эскадра из России. Мы, моряки, должны свою судьбу, но примеру Севастополя, связать с крепостью. Свезти на берег свои орудия, списать в десант возможно большее число людей, образовав из него подвижный резерв крепости и этим усилить оборону Артура, а там что бог и Николай-угодник дадут, то и будет.
— Что ваше сиятельство предполагает делать с флотом, если Артур будет вплотную обложен с суши и эскадре будет угрожать опасность быть потопленной на внутреннем рейде Артура? — спросил Рейс.
— Оставаться в нем до последней возможности…
— …а затем затонуть в этой луже… — перебил Стессель.
— …и вновь воскреснуть под японским флагом, — вставил Никитин.
— Мы, моряки, считаем, что Артур никогда сдан не будет. Следовательно, если даже допустить возможность потопления кораблей на внутреннем рейде, то воскреснут они после войны опять под русским, а не под японским флагом, — возразил Никитину Витгефт. — Поэтому предложение князя, по-моему, является наиболее целесообразным.
— Флот всю осаду камнем будет висеть на нашей шее! — кипятился Никитин. — Пусть-ка он лучше убирается поскорее на все четыре стороны из Артура, а свое продовольствие оставит для нужд гарнизона.
— Помимо продовольствия, нам нужно получить от моряков еще орудия и снаряды к, ним, — вставил Белый.
— С чем же мы тогда выйдем в море, где нас ждет бой с японцами? — спросил Витгефт.
— Я лично думаю, что мнение князя Ухтомского о необходимости флоту остаться в Артуре в наших условиях самое правильное, — ответил Белый.
— Вопрос ясен, — резюмировал Стессель. — Моряки в море выходить не хотят, а мы, сухопутные, считаем, что они должны возможно скорее оставить Артур и выполнить свое прямое назначение — попытаться с боем овладеть морем или с честью погибнуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179