Матросы умолкли, вглядываясь в ночную мглу.
По-прежнему на море медленно шарили щупальца прожекторов; на «Ретвизане» двигались какие-то огоньки; «Отважный» стоял с потушенными боевыми фонарями. Серегин и Денисенко между делом соскребали с палубы лед. Все было тихо и спокойно. Вдруг прожекторные лучи заметались по морю и разом остановились на одном месте, осветив большой пароход, крадущийся вдоль берега от Ляотешаня. С Тигровки грянул выстрел, за ним другой, за Тигровкой загрохотал Электрический Утес, и, наконец, перекрывая все остальные звуки, рявкнули двенадцатидюймовые пушки с «Ретвизана».
— Свистать всех наверх! — скомандовал Акинфиев.
Через мгновение Юрасовский уже легко «взбежал на мостик, застегивая на ходу шинель, матросы быстро разошлись по орудиям и минным аппаратам.
С» Отважного» засемафорили огнями.
— Атаковать брандер, — доложил сигнальщик.
— Есть атаковать брандер, — повторил Юрасовский. — Выбрать якоря, приготовить орудия и минные аппараты!
Загремела якорная цепь, заблестели огни у орудий. Малеев кинулся к носовой семидесятипятимиллиметровой пушке, Акинфиев спустился к минным аппаратам, с которых уже снимали чехлы.
— Вперед до полного! — скомандовал в машинное отделение командир. Миноносец вздрогнул и, набирая ход, двинулся по направлению к брандеру.
Между тем уже весь берег осветился огнями выстрелов. Удары тяжелых орудий слились в протяжный гул. За первым брандером показались еще три. Они полным ходом шли по направлению к проходу.
На Золотой горе взвились две ракеты, ярко осветили море, и огонь батарей мгновенно прекратился. Теперь только «Страшный», зарываясь по самый мостик в ледяную воду, стремительно несся к головному брандеру, в то же время осыпая его своими снарядами.
— Носовой — товсь! — скомандовал минному аппарату Юрасовский.
Ажинфиев застыл на месте, ожидая команды «пли». В это время с брандера открыли по миноносцу сильный огонь из малокалиберных скорострельных пушек и пулеметов. Несколько снарядов с воем пронеслись над миноносцем, и по обе стороны «Страшного» взвились водяные столбы.
— Пли! — наконец скомандовал командир. Вспыхнул красноватый огонек, и мина, нырнув в воду, понеслась по направлению к брандеру.
— Лево на борт! Приготовить кормовой аппарат! — Миноносец круто покатился вправо, поворачиваясь кормой к противнику.
Через несколько секунд у брандера с тяжелым ударом взметнулся к небу огненный веер взрыва, и пароход сразу круто осел на правый борт.
— Ура! — радостно закричало сразу несколько голосов на палубе миноносца. Несмотря на мороз, матросы весело перекликались между собой в темноте.
Подбитый брандер быстро оседал носом в воду. При свете прожектора было видно, как с него спешно спускали шлюпки
— По шлюпкам огонь! — едва успел скомандовать Юрасовский, как загремела кормовая пушка. Шлюпки торопливо отходили от тонущего корабля, но разъяренные волны опрокидывали их одну за другой. Окутанный паром брандер уже наполовину погрузился в воду, а на его палубе все еще продолжали бегать люди, обстреливая миноносец из ружей. Одной шлюпке удалось выплыть, и она быстро ушла в море.
— Слева по носу миноносец! — вдруг истошным голосом закричал сигнальщик, и тотчас же из ночной тьмы вынырнул темный силуэт. Почуй в тот же миг на японском миноносце разом сверкнуло несколько молний и грянул орудийный залп. Вокруг «Страшного» вновь заметались в бешеной пляске водяные смерчи.
— Еще два на левом траверзе! — крикнул Серегин.
Снова и снова глухие удары выстрелов потрясли море и небо. Акинфиев оглянулся на Порт-Артур и с удивлением увидел, как далеко позади остались береговые батареи.
«Влопались!»— мелькнуло в его голове, но по команде Юрасовского миноносец, круто повернув, уже лег на обратный курс. Японцы в темноте потеряли «Страшный» из виду.
На Золотой горе опять взвилась ракета. При ее свете батареи заметили «Страшный»и, приняв его за японское судно, тотчас же обстреляли.
— Показать опознавательные, — скомандовал Юрасовский.
— Опять подобьют нас, — ворчали матросы, боязливо оглядываясь на водяные всплески от снарядов.
— Серегин, черт кривой, — ругался боцман, — живо подымай сигнал, пока нас не утопили!
Миноносец, спасаясь от снарядов, развил предельный ход и, лавируя, шел курсом прямо на «Ретвизан».
Около самого Артура «Страшный»с ходу протаранил шлюпку с одного из брандеров. Было слышно, как люди кричали о помощи.
— Не нравится в холодной воде купаться, — злорадствовали матросы.
— Мы хоть и не купались, а вымокли не меньше их, зубы так и стучат, — ответил Денисенко.
— Подберем? — спросил Малеев у командира,
— К черту! — бросил Юрасовский.
Вскоре «Страшный» уже подошел к своему прежнему месту. Справа и слева, под Золотой горой и у Тигрового Хвоста, пылали выбросившиеся на берег брандеры. Огромное пламя, выбиваясь наружу, ярко освещало красноватым светом узкий проход в Артур и заснеженные берега; горящие головни взлетали высоко вверх и с шипением падали в воду. Несколько портовых пароходов столпилось около брандеров, пытаясь своими помпами залить пожар.
— Не отойти ли нам подальше от них, — указал Малеев на брандеры, — не ровен час, еще взорвутся и нас повредят.
— Пожалуй, ты прав, — ответил Юрасовский, — станем ближе к Электрическому Утесу.
Когда «Страшный» стал на якорь, команду спустили вниз. Матросы, продрогшие и озябшие, поспешно спустились в кубрик.
— Выдать всем сейчас же по чарке водки, — приказал Юрасовский боцману. — Да подсменить вахтенных, чтобы переоделись в сухое.
— Тебе, Андрюша, еще целых две склянки достаивать вахту. Иди-ка и ты переоденься, — небось тоже промок, — предложил Малеев.
Через пять минут Акинфиев, уже переодетый в сухое, снова шагал по мостику.
После пережитого волнения Андрюша сперва не замечал даже голода, погруженный в воспоминания о происшедшем. Стрельба, взрывы, свист снарядов, вихрем несущийся миноносец, крики утопающих-все оживало в памяти и складывалось в яркую картину боя. Целый ряд деталей, ранее упущенных сознанием, теперь всплывал в памяти. То вспоминалась нелепо согнутая при свете ракеты фигура Малеева, которого обдало водой из-за борта, то широко раскрытый рот Юрасовского, когда он отдавал приказания, стараясь перекричать грохот стрельбы. Мысли унеслись в далекий Кронштадт, где жила семья. Встал, как живой, отец, высокий, сутулый, лысый человек с золотыми очками на носу. Он был главным врачом в морском госпитале. Андрюша вспомнил, как противился отец его поступлению в морской корпус.
— Знаю я этих ветрогонов-моряков, редко кто из них блещет умом и образованием, — говорил он. — Больше на внешнем лоске да подхалимстве выезжают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179