D.».
Почему никто из моих предков не пробовал опубликовать рукопись писателя? Может быть, такова была воля ее автора? Кто знает. Одно можно сказать точно: ни прапрадед мой Федор Николаевич, ни сын его Николай Федорович не были близки издательскому делу и бережно передавали рукопись потомкам как семейную реликвию.
Сундук был сработан добротно. Рукопись дожила до наших дней. Так легенда стала явью.
Теперь другие времена, все переменилось. Я отнес рукопись переводчику. Вместе мы боролись с особенностями почерка знаменитого романиста. Еще более трудным оказалось единоборство со временем. К нашему великому огорчению, часть рукописи была безвозвратно утрачена: многие страницы оказались испорчены целиком – чернила выцвели, слова и целые фразы исчезли, растворились, пропали без следа.
Продолжая работу один (переводчик вскоре отказался от этого изнуряющего труда), я вскоре убедился, что вызванный мною к жизни текст почти целиком переписан наново. Я понял, что слишком уважаю славное имя великого романиста, чтобы возложить на него ответственность за все свои опусы, которыми поневоле пришлось связывать разрозненную ткань повествования. С другой стороны, не хотелось нарушать желания писателя, который, видимо, не был склонен обнародовать неопубликованные главы «Трех мушкетеров». «В конце концов, – решил я, – называют же подлинным отцом мушкетеров Огюста Макэ, и его вклад в написание романа не отрицал и сам Дюма. Больше того – источником для „Трех мушкетеров“ послужила вышедшая в 1701 году книга Сандро де Куртиля „Мемуары господина д’Артаньяна, капитан-лейтенанта первой роты королевских мушкетеров, содержащие множество частных и секретных вещей, которые произошли в царствование Людовика Великолепного“». И никто ведь не обвиняет Дюма в плагиате. К тому же в мои намерения вовсе не входило приводить здесь какие-либо «частные и секретные» вещи.
Итак, перед читателем отнюдь не дерзкая попытка «нацарапать свое имя на этом пьедестале» . Скорее, это материализовавшаяся мечта о новой встрече с любимыми героями.
Однако, не желая все же полностью брать ответственность за результаты опыта на себя, я обратился к самому романисту, и он, как всегда, с непринужденной легкостью подсказал мне выход.
Авторство нижеследующих строк мы вполне обоснованно можем разделить с «великим рассказчиком», использовав в качестве палочки-выручалочки благородного Атоса, графа де ла Фер.
«…В ту минуту, когда, упав духом от столь длительных и бесплодных усилий, мы уже решили бросить наши изыскания, мы нашли наконец… рукопись… озаглавленную: „Воспоминания графа де ла Фер о некоторых событиях, происшедших во Франции к концу царствования короля Людовика XVIII и в начале царствования короля Людовика XIV“. Можно представить себе, как велика была наша радость, когда, перелистывая эту рукопись… мы обнаружили на двадцатой странице имя Атоса, на двадцать седьмой – имя Портоса, а на тридцать первой – имя Арамиса.
Находка совершенно неизвестной рукописи в такую эпоху, когда историческая наука достигла столь высокой степени развития, показалась нам чудом».
Нам – тоже!
«…Мы предлагаем сейчас вниманию наших читателей первую часть этой драгоценной рукописи, восстановив подобающее ей заглавие, и обязуемся, если эта первая часть будет иметь тот успех, которого она заслуживает, немедленно опубликовать и вторую. А пока что, так как воспреемник является вторым отцом, мы приглашаем читателя видеть в нас, а не в графе де ла Фер, источник удовольствия или скуки.
Установив это, мы переходим к нашему повествованию».
Николай ХАРИН
1 апреля 1993 г.
Глава первая
Осада продолжается
Герцог Бэкингем погиб от руки убийцы. Как мы уже говорили, королева была в отчаянии, что дало повод кардиналу торжествовать вдвойне и на некоторое время вывело из меланхолии короля.
Однако ненадолго. Его величество вернулся к своему обычному состоянию духа, чему способствовало упорное нежелание ларошельцев сдаться на милость победителя. Находясь в осаде и будучи отрезанными от остального мира, упрямые гугеноты свято верили в помощь спешащего, как они надеялись, на выручку Бэкингема и отбивали все попытки королевских войск – впрочем, довольно вялые – захватить город штурмом. На предложения о сдаче ларошельцы отвечали гордым отказом.
После достопамятного армантьерского дела, когда лилльский палач опустил тело миледи в воды Лиса, четверо наших друзей имели обыкновение проводить свободное от службы время в знакомой читателю кальвинистской харчевне «Нечестивец».
Как только стихали барабаны, выбивающие утреннюю зорю в лагере осаждающих, харчевня начинала заполняться военными. Большинство из них узнавали четырех мушкетеров, не так давно отобедавших на бастионе Сен-Жерве и продержавшихся там более часа, уложив целую роту неприятельских солдат. Этот подвиг прославил наших героев, что немало тешило самолюбие Портоса и д’Артаньяна, оставляло равнодушным Арамиса и, по-видимому, раздражало Атоса.
– Я думаю, что рано или поздно мне придется вызвать на дуэль господина де Бюзиньи, – говорил Атос, отворачиваясь от назойливого швейцарца и хмуря брови.
– Полноте, любезный Атос, – шепнул д’Артаньян ему на ухо. – В конце концов, он не делает ничего дурного. В его глазах мы храбрецы. Такие же, как античные герои. А смелость у этих немцев в почете.
– По-видимому, оттого, что больше у них ничего нет в запасе, – презрительно отвечал Атос, окончательно поворачиваясь спиной к незадачливому швейцарцу.
В это время сияющий великан Портос, окруженный несколькими офицерами из числа драгун и гвардейцев, благосклонно отвечал на их почтительные комплименты и зычным голосом пророчествовал:
– Нет, господа, говорю вам – бездельники гугеноты не продержатся больше трех, от силы четырех недель. По слухам, они уже съели всех лошадей в городе и принялись за собак и кошек. – Портос запил свое утверждение внушительным глотком бургундского.
– Посмотрите-ка на Портоса, он вещает, как дельфийский оракул, – улыбаясь, проговорил Арамис.
– И все же, господин Портос, они держатся стойко, не правда ли? – сказал драгунский офицер со смуглым лицом, стоящий поблизости.
– Им придает сил надежда на помощь Бэкингема, – отозвался Портос. – В противном случае, любезный Жерар, они капитулировали бы в течение двадцати четырех часов.
– Говорят, его высокопреосвященство уже посылал на аванпосты господина Ла Удиньера в качестве парламентера, чтобы сообщить им плохую новость.
– Какую же?
– Что Бэкингем умер и рассчитывать больше не на кого.
– Ну, эта новость плоха не только для ларошельцев, – вырвалось у Портоса, но он тотчас же прикусил язык, встретив взгляд Атоса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
Почему никто из моих предков не пробовал опубликовать рукопись писателя? Может быть, такова была воля ее автора? Кто знает. Одно можно сказать точно: ни прапрадед мой Федор Николаевич, ни сын его Николай Федорович не были близки издательскому делу и бережно передавали рукопись потомкам как семейную реликвию.
Сундук был сработан добротно. Рукопись дожила до наших дней. Так легенда стала явью.
Теперь другие времена, все переменилось. Я отнес рукопись переводчику. Вместе мы боролись с особенностями почерка знаменитого романиста. Еще более трудным оказалось единоборство со временем. К нашему великому огорчению, часть рукописи была безвозвратно утрачена: многие страницы оказались испорчены целиком – чернила выцвели, слова и целые фразы исчезли, растворились, пропали без следа.
Продолжая работу один (переводчик вскоре отказался от этого изнуряющего труда), я вскоре убедился, что вызванный мною к жизни текст почти целиком переписан наново. Я понял, что слишком уважаю славное имя великого романиста, чтобы возложить на него ответственность за все свои опусы, которыми поневоле пришлось связывать разрозненную ткань повествования. С другой стороны, не хотелось нарушать желания писателя, который, видимо, не был склонен обнародовать неопубликованные главы «Трех мушкетеров». «В конце концов, – решил я, – называют же подлинным отцом мушкетеров Огюста Макэ, и его вклад в написание романа не отрицал и сам Дюма. Больше того – источником для „Трех мушкетеров“ послужила вышедшая в 1701 году книга Сандро де Куртиля „Мемуары господина д’Артаньяна, капитан-лейтенанта первой роты королевских мушкетеров, содержащие множество частных и секретных вещей, которые произошли в царствование Людовика Великолепного“». И никто ведь не обвиняет Дюма в плагиате. К тому же в мои намерения вовсе не входило приводить здесь какие-либо «частные и секретные» вещи.
Итак, перед читателем отнюдь не дерзкая попытка «нацарапать свое имя на этом пьедестале» . Скорее, это материализовавшаяся мечта о новой встрече с любимыми героями.
Однако, не желая все же полностью брать ответственность за результаты опыта на себя, я обратился к самому романисту, и он, как всегда, с непринужденной легкостью подсказал мне выход.
Авторство нижеследующих строк мы вполне обоснованно можем разделить с «великим рассказчиком», использовав в качестве палочки-выручалочки благородного Атоса, графа де ла Фер.
«…В ту минуту, когда, упав духом от столь длительных и бесплодных усилий, мы уже решили бросить наши изыскания, мы нашли наконец… рукопись… озаглавленную: „Воспоминания графа де ла Фер о некоторых событиях, происшедших во Франции к концу царствования короля Людовика XVIII и в начале царствования короля Людовика XIV“. Можно представить себе, как велика была наша радость, когда, перелистывая эту рукопись… мы обнаружили на двадцатой странице имя Атоса, на двадцать седьмой – имя Портоса, а на тридцать первой – имя Арамиса.
Находка совершенно неизвестной рукописи в такую эпоху, когда историческая наука достигла столь высокой степени развития, показалась нам чудом».
Нам – тоже!
«…Мы предлагаем сейчас вниманию наших читателей первую часть этой драгоценной рукописи, восстановив подобающее ей заглавие, и обязуемся, если эта первая часть будет иметь тот успех, которого она заслуживает, немедленно опубликовать и вторую. А пока что, так как воспреемник является вторым отцом, мы приглашаем читателя видеть в нас, а не в графе де ла Фер, источник удовольствия или скуки.
Установив это, мы переходим к нашему повествованию».
Николай ХАРИН
1 апреля 1993 г.
Глава первая
Осада продолжается
Герцог Бэкингем погиб от руки убийцы. Как мы уже говорили, королева была в отчаянии, что дало повод кардиналу торжествовать вдвойне и на некоторое время вывело из меланхолии короля.
Однако ненадолго. Его величество вернулся к своему обычному состоянию духа, чему способствовало упорное нежелание ларошельцев сдаться на милость победителя. Находясь в осаде и будучи отрезанными от остального мира, упрямые гугеноты свято верили в помощь спешащего, как они надеялись, на выручку Бэкингема и отбивали все попытки королевских войск – впрочем, довольно вялые – захватить город штурмом. На предложения о сдаче ларошельцы отвечали гордым отказом.
После достопамятного армантьерского дела, когда лилльский палач опустил тело миледи в воды Лиса, четверо наших друзей имели обыкновение проводить свободное от службы время в знакомой читателю кальвинистской харчевне «Нечестивец».
Как только стихали барабаны, выбивающие утреннюю зорю в лагере осаждающих, харчевня начинала заполняться военными. Большинство из них узнавали четырех мушкетеров, не так давно отобедавших на бастионе Сен-Жерве и продержавшихся там более часа, уложив целую роту неприятельских солдат. Этот подвиг прославил наших героев, что немало тешило самолюбие Портоса и д’Артаньяна, оставляло равнодушным Арамиса и, по-видимому, раздражало Атоса.
– Я думаю, что рано или поздно мне придется вызвать на дуэль господина де Бюзиньи, – говорил Атос, отворачиваясь от назойливого швейцарца и хмуря брови.
– Полноте, любезный Атос, – шепнул д’Артаньян ему на ухо. – В конце концов, он не делает ничего дурного. В его глазах мы храбрецы. Такие же, как античные герои. А смелость у этих немцев в почете.
– По-видимому, оттого, что больше у них ничего нет в запасе, – презрительно отвечал Атос, окончательно поворачиваясь спиной к незадачливому швейцарцу.
В это время сияющий великан Портос, окруженный несколькими офицерами из числа драгун и гвардейцев, благосклонно отвечал на их почтительные комплименты и зычным голосом пророчествовал:
– Нет, господа, говорю вам – бездельники гугеноты не продержатся больше трех, от силы четырех недель. По слухам, они уже съели всех лошадей в городе и принялись за собак и кошек. – Портос запил свое утверждение внушительным глотком бургундского.
– Посмотрите-ка на Портоса, он вещает, как дельфийский оракул, – улыбаясь, проговорил Арамис.
– И все же, господин Портос, они держатся стойко, не правда ли? – сказал драгунский офицер со смуглым лицом, стоящий поблизости.
– Им придает сил надежда на помощь Бэкингема, – отозвался Портос. – В противном случае, любезный Жерар, они капитулировали бы в течение двадцати четырех часов.
– Говорят, его высокопреосвященство уже посылал на аванпосты господина Ла Удиньера в качестве парламентера, чтобы сообщить им плохую новость.
– Какую же?
– Что Бэкингем умер и рассчитывать больше не на кого.
– Ну, эта новость плоха не только для ларошельцев, – вырвалось у Портоса, но он тотчас же прикусил язык, встретив взгляд Атоса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121