Вам и впрямь было бы жаль меня?
– Ты задаешь смешные вопросы, Планше. Я говорю то, что думаю. Мне очень не хватало тебя, покуда ты пропадал где-то на краю света. Я ведь даже не знал, жив ли ты.
– Ах, сударь, вы проливаете бальзам на мои душевные раны. А то я было подумал… Да что там! Другими словами, сударь, мне не очень-то радостно было увидеть у вас в услужении этого олуха Жемблу.
– Жемблу?!
– Ну да!
– А знаешь ли ты, что его мне рекомендовал твой почтенный собрат по профессии – господин Мушкетон, потому что теперь, я думаю, Мушкетона нельзя именовать иначе, как господином – такой он, верно, стал важный.
– Так это Мушкетон так удружил мне?!
– Лучше сказать, что Мушкетон удружил мне, – все-таки мне нужен был кто-нибудь, особенно во время поездки в Тур.
– Так это Мушкетон! Ах болван, ах чугунная голова! – повторял Планше. – Так я и знал, сударь, что вам кто-то подал дурной совет.
Планше еще немного поворчал для порядка.
– Вот Гримо такая дикая мысль никогда бы не пришла в голову, – сказал Планше, успокоившись. – Этот парень надежный.
Так как мушкетер опять опустил голову и замолчал, Планше, искоса поглядывавший на него, наконец решился:
– Знаете что, сударь!
– Что, Планше?
– Я тут подумал… не позволите ли мне поведать вам нашу с Гримо историю? Глядишь, моя болезнь и выйдет потихоньку из моего организма вместе со словами. А их придется потратить немало, уверяю вас. Времени у нас достаточно – мы ведь не слишком торопимся. Дорога дальняя. Так я и сам бы вылечился, и вас бы развлек по пути в Париж.
Д’Артаньян был тронут этой дипломатией.
– Ты славный малый, Планше, – ответил он. – Я не настолько жестокосерд, чтобы позволить тебе зачахнуть на своих глазах. Выкладывай свои приключения. К тому же твой рассказ действительно развлечет меня – наверное, это как раз то, что мне сейчас необходимо.
– Отлично, сударь! – воскликнул Планше. – Честное слово, мне, кажется, уже немного полегчало. Итак, с чего мы начнем?
– С самого начала, разумеется!
– Извольте, сударь. Ваше желание – для меня закон. Только не перебивайте меня, я ведь не мастер рассказывать разные истории и, пожалуй, могу сбиться.
– Обещаю тебе, Планше, что буду нем, как рыба.
– В таком случае, сударь, я начинаю, – торжественно объявил Планше.
Глава пятидесятая
Рассказ Планше: день первый
Первым делом, сударь, я вам расскажу, как мы спаслись от гибели. Видно уж, наши с вами святые были сильны в тот день, что не дали нам покинуть этот мир.
Мы с Гримо приспособили несколько длинных досок к пустым бочонкам, предварительно закрыв их крышками и заделав все щели и отверстия. Доски матросы связали между собой; к тому времени они уже смекнули, к чему идет дело.
Господин Эвелин – вы должны его помнить, сударь, это помощник капитана – тоже здорово помогал нам. Опасность как-то сближает. Уже никому не приходило в голову орать на нас и тем более загонять в трюм. Правда, в нем было уже воды по горло самому здоровому матросу на фелуке, а в нем росту хватило бы на двоих таких, как я, сударь.
Когда мы спускали на воду наш плот, на душе у нас было неважно, но оказалось, что он вполне способен держаться на поверхности воды, а не опускаться на дно, а в тот момент нам ничего другого и не было нужно. Волны швыряли и бросали нас, но мы все вцепились в наши бочки с досками, и, думаю, всем чертям преисподней было тогда нас от них не оторвать.
Так прошло довольно много времени, фелука пошла ко дну. Силы наши таяли, надежды на спасение – тоже. И тут капитан заметил парус. Как мы кричали! Как мы молили Бога, чтобы они не прошли мимо!
К счастью, на корабле заметили нас и спасли наши продрогшие тела и пострадавшие души.
Корабль, который нас подобрал, был голландский. Голландцы, сударь, – отличные моряки, но народ неразговорчивый. На корабле было скучновато. Зато, уж если эти люди принимались чудить, то чудили они как следует. Вроде бы и умом их Господь не обидел, да, видно, все же что-то упустил из виду, когда сотворил эту нацию. Взять хотя бы их морские обычаи.
Сам я, как вы хорошо знаете, сударь, человек далекий от морского дела, но господин Эвелин посвятил меня в наши, французские, морские церемонии. Они просты и необременительны для посвящаемых и веселы для всех остальных. Существует обычай шуточного крещения всех, кто первый раз пересекает тропик Рака, Козерога или же экватор. Вообще же, как я уяснил, моряки развлекаются на подобный лад значительно чаще. Как только увидят какие-нибудь рифы или утесы, которые готовы разнести корабль в щепки, так сразу начинают умилостивливать морского бога Нептуна.
Наши это делают на такой манер – обряжают боцмана правителем подводного царства, мажут ему физиономию сажей и усаживают на видном месте: в одной руке деревянный меч, в другой горшок с колесной мазью или чем-нибудь еще похлеще. Все, кто пересекает тропик в первый раз, становятся перед боцманом на колени, и он крестит им лбы, касается мелом, а затем мажет их этой самой колесной мазью. Потом, наверное, для того, чтобы отмыть ее, подручные боцмана – морские черти и прочие обитатели морей, роли которых доверены матросам, уже побывавшим в этих широтах, – окатывают их водой из ведра. В тех краях такой климат, что это только приятно.
Кроме того, каждый «крещеный» должен отнести к грот-мачте бутылку вина; но у кого вина нет, того об этом и не просят. Кроме того, по окончании церемонии все равно это вино дружно выпивают сообща.
Совсем иначе поступают голландцы. Они и нас с Гримо пытались заставить выполнять их обряды, но мы отказались наотрез.
– Какой же их способ «крещения»? – спросил мушкетер, невольно улыбнувшись.
– Ужасный, сударь! – живо откликнулся Планше, ободренный этой улыбкой. – У них принимавшие крещение, словно преступники, трижды прыгали в воду с самой высокой реи, а некоторым, по особой милости, разрешали прыгать с кормы. Думаю, что и я, и Гримо пошли бы ко дну после первого же такого прыжка.
Героем дня у них считается тот, кто прыгнул и в четвертый раз, – в честь штатгальтера Нидерландов или капитана.
Первым прыгнул здоровенный рыжий матрос по имени Иоганн. Его поздравили пушечным выстрелом и поднятием флага. Нам с Гримо сообщили, что тот, кто не желает бросаться в воду, кишащую акулами, по их правилам, платит двенадцать стюйверов, и тогда я окончательно понял, что эти правила никуда не годятся.
Хуже всего – пассажиры платят, сколько с них потребуют, а так как их на судне было много, то монеты так и звенели. С одного купца, направлявшегося на Мартинику, запросили целых два рейксдалдера, и он, простофиля, их безропотно заплатил.
Капитан Ван Вейде сказал, что со шкиперов, которые еще не бывали в этих водах, по голландским обычаям, берут бочку вина.
Как бы то ни было, ни у меня, ни у Гримо не было ни одного су, да и у капитана с помощником, после того как их фелука пошла ко дну, тоже в карманах было не больше нашего, не говоря уже об остальных матросах «Морской звезды».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
– Ты задаешь смешные вопросы, Планше. Я говорю то, что думаю. Мне очень не хватало тебя, покуда ты пропадал где-то на краю света. Я ведь даже не знал, жив ли ты.
– Ах, сударь, вы проливаете бальзам на мои душевные раны. А то я было подумал… Да что там! Другими словами, сударь, мне не очень-то радостно было увидеть у вас в услужении этого олуха Жемблу.
– Жемблу?!
– Ну да!
– А знаешь ли ты, что его мне рекомендовал твой почтенный собрат по профессии – господин Мушкетон, потому что теперь, я думаю, Мушкетона нельзя именовать иначе, как господином – такой он, верно, стал важный.
– Так это Мушкетон так удружил мне?!
– Лучше сказать, что Мушкетон удружил мне, – все-таки мне нужен был кто-нибудь, особенно во время поездки в Тур.
– Так это Мушкетон! Ах болван, ах чугунная голова! – повторял Планше. – Так я и знал, сударь, что вам кто-то подал дурной совет.
Планше еще немного поворчал для порядка.
– Вот Гримо такая дикая мысль никогда бы не пришла в голову, – сказал Планше, успокоившись. – Этот парень надежный.
Так как мушкетер опять опустил голову и замолчал, Планше, искоса поглядывавший на него, наконец решился:
– Знаете что, сударь!
– Что, Планше?
– Я тут подумал… не позволите ли мне поведать вам нашу с Гримо историю? Глядишь, моя болезнь и выйдет потихоньку из моего организма вместе со словами. А их придется потратить немало, уверяю вас. Времени у нас достаточно – мы ведь не слишком торопимся. Дорога дальняя. Так я и сам бы вылечился, и вас бы развлек по пути в Париж.
Д’Артаньян был тронут этой дипломатией.
– Ты славный малый, Планше, – ответил он. – Я не настолько жестокосерд, чтобы позволить тебе зачахнуть на своих глазах. Выкладывай свои приключения. К тому же твой рассказ действительно развлечет меня – наверное, это как раз то, что мне сейчас необходимо.
– Отлично, сударь! – воскликнул Планше. – Честное слово, мне, кажется, уже немного полегчало. Итак, с чего мы начнем?
– С самого начала, разумеется!
– Извольте, сударь. Ваше желание – для меня закон. Только не перебивайте меня, я ведь не мастер рассказывать разные истории и, пожалуй, могу сбиться.
– Обещаю тебе, Планше, что буду нем, как рыба.
– В таком случае, сударь, я начинаю, – торжественно объявил Планше.
Глава пятидесятая
Рассказ Планше: день первый
Первым делом, сударь, я вам расскажу, как мы спаслись от гибели. Видно уж, наши с вами святые были сильны в тот день, что не дали нам покинуть этот мир.
Мы с Гримо приспособили несколько длинных досок к пустым бочонкам, предварительно закрыв их крышками и заделав все щели и отверстия. Доски матросы связали между собой; к тому времени они уже смекнули, к чему идет дело.
Господин Эвелин – вы должны его помнить, сударь, это помощник капитана – тоже здорово помогал нам. Опасность как-то сближает. Уже никому не приходило в голову орать на нас и тем более загонять в трюм. Правда, в нем было уже воды по горло самому здоровому матросу на фелуке, а в нем росту хватило бы на двоих таких, как я, сударь.
Когда мы спускали на воду наш плот, на душе у нас было неважно, но оказалось, что он вполне способен держаться на поверхности воды, а не опускаться на дно, а в тот момент нам ничего другого и не было нужно. Волны швыряли и бросали нас, но мы все вцепились в наши бочки с досками, и, думаю, всем чертям преисподней было тогда нас от них не оторвать.
Так прошло довольно много времени, фелука пошла ко дну. Силы наши таяли, надежды на спасение – тоже. И тут капитан заметил парус. Как мы кричали! Как мы молили Бога, чтобы они не прошли мимо!
К счастью, на корабле заметили нас и спасли наши продрогшие тела и пострадавшие души.
Корабль, который нас подобрал, был голландский. Голландцы, сударь, – отличные моряки, но народ неразговорчивый. На корабле было скучновато. Зато, уж если эти люди принимались чудить, то чудили они как следует. Вроде бы и умом их Господь не обидел, да, видно, все же что-то упустил из виду, когда сотворил эту нацию. Взять хотя бы их морские обычаи.
Сам я, как вы хорошо знаете, сударь, человек далекий от морского дела, но господин Эвелин посвятил меня в наши, французские, морские церемонии. Они просты и необременительны для посвящаемых и веселы для всех остальных. Существует обычай шуточного крещения всех, кто первый раз пересекает тропик Рака, Козерога или же экватор. Вообще же, как я уяснил, моряки развлекаются на подобный лад значительно чаще. Как только увидят какие-нибудь рифы или утесы, которые готовы разнести корабль в щепки, так сразу начинают умилостивливать морского бога Нептуна.
Наши это делают на такой манер – обряжают боцмана правителем подводного царства, мажут ему физиономию сажей и усаживают на видном месте: в одной руке деревянный меч, в другой горшок с колесной мазью или чем-нибудь еще похлеще. Все, кто пересекает тропик в первый раз, становятся перед боцманом на колени, и он крестит им лбы, касается мелом, а затем мажет их этой самой колесной мазью. Потом, наверное, для того, чтобы отмыть ее, подручные боцмана – морские черти и прочие обитатели морей, роли которых доверены матросам, уже побывавшим в этих широтах, – окатывают их водой из ведра. В тех краях такой климат, что это только приятно.
Кроме того, каждый «крещеный» должен отнести к грот-мачте бутылку вина; но у кого вина нет, того об этом и не просят. Кроме того, по окончании церемонии все равно это вино дружно выпивают сообща.
Совсем иначе поступают голландцы. Они и нас с Гримо пытались заставить выполнять их обряды, но мы отказались наотрез.
– Какой же их способ «крещения»? – спросил мушкетер, невольно улыбнувшись.
– Ужасный, сударь! – живо откликнулся Планше, ободренный этой улыбкой. – У них принимавшие крещение, словно преступники, трижды прыгали в воду с самой высокой реи, а некоторым, по особой милости, разрешали прыгать с кормы. Думаю, что и я, и Гримо пошли бы ко дну после первого же такого прыжка.
Героем дня у них считается тот, кто прыгнул и в четвертый раз, – в честь штатгальтера Нидерландов или капитана.
Первым прыгнул здоровенный рыжий матрос по имени Иоганн. Его поздравили пушечным выстрелом и поднятием флага. Нам с Гримо сообщили, что тот, кто не желает бросаться в воду, кишащую акулами, по их правилам, платит двенадцать стюйверов, и тогда я окончательно понял, что эти правила никуда не годятся.
Хуже всего – пассажиры платят, сколько с них потребуют, а так как их на судне было много, то монеты так и звенели. С одного купца, направлявшегося на Мартинику, запросили целых два рейксдалдера, и он, простофиля, их безропотно заплатил.
Капитан Ван Вейде сказал, что со шкиперов, которые еще не бывали в этих водах, по голландским обычаям, берут бочку вина.
Как бы то ни было, ни у меня, ни у Гримо не было ни одного су, да и у капитана с помощником, после того как их фелука пошла ко дну, тоже в карманах было не больше нашего, не говоря уже об остальных матросах «Морской звезды».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121