Если бы вы вернулись домой несколькими минутами раньше, вы еще не застали бы меня здесь.
– Надеюсь, ты задал им корму? – спросил мушкетер, хмуря брови в целях поддержания дисциплины.
– И вы еще спрашиваете, сударь! Я накормил их до отвала и вычистил до блеска. Посмотрите, как лоснится их шерсть. Я только что не заплел их гривы в косички, а этот бездельник не мог почистить мой мушкет.
– Сударь, я отполировал вашу шпагу, ту самую – ларошельскую, почистил камзол, плащ и шляпу. И все это, пока Планше набивал себе чрево остатками вчерашнего ужина. Теперь в доме ни крошки!
– Замолчите оба, – строго сказал д’Артаньян, – а не то придется вас обоих хорошенько вздуть.
Лакеи притихли и только обменивались красноречивыми взглядами.
– Я принял решение, – объявил д’Артаньян. – Принимая во внимание, что ладите вы, как кошка с собакой, я могу взять с собой только одного из вас.
– Возьмите меня, сударь! Я вас не подведу, – высунулся было Жемблу.
Мушкетер пожал плечами.
– Не скажу, что ты показал себя храбрецом в Туре, Жемблу, но, несмотря на это, я, наверное, взял бы тебя с собой, если бы…
– Если бы – что, сударь?
– Если бы не нашелся Планше.
Планше подпрыгнул от радости, а Жемблу от разочарования.
Через полчаса господин и слуга, вскочив верхом на лошадь и ведя на поводу одну запасную, двинулись к заставе Коферанс, а Жемблу, на которого была возложена почетная обязанность сторожить квартиру и вести хозяйство, присел на ступеньки и со словами «Вот она, господская справедливость!» запустил камнем в пробегающего мимо облезлого кота. Кот издевательски посмотрел на Жемблу наглыми зелеными глазами, презрительно мяукнул и исчез в подворотне.
Добравшись до Мелена, д’Артаньян и Планше остановились в гостинице «Бык и чаша».
– Пока все идет хорошо, не правда ли, сударь? – спросил Планше, держа в мыслях памятную поездку в Лондон и поэтому ожидая всяческих препятствий на пути.
– Вроде бы так, Планше, – весело отвечал гасконец. – Однако это всего лишь начало.
– А-а, сударь, понимаю, – глубокомысленно откликнулся славный малый, кивая головой и всячески давая понять, что он отдает должное конспиративным способностям своего господина и сознает всю важность секретной миссии, им выполняемой.
– Эй, хозяин! – крикнул д’Артаньян. – Найдется ли в вашем почтенном заведении вкусная еда для двух голодных, прожорливых путешественников? И учтите: мы едим за четверых.
– Один вопрос, сударь, – почтительно осведомился хозяин.
– Один – куда ни шло!
– Как вы платите?
– Что вы имеете в виду?
– Если вы едите за четверых…
– А, вот что вы имеете в виду, – расхохотался д’Артаньян. – Разумеется, если я говорю, что мы едим за четверых, то и платим мы тоже соответственно! Итак, найдется ли у вас то, что нас интересует?
– Сколько угодно, – отвечал обрадованный хозяин, сообразив, что дворянин со своим слугой хотя и нанесут его запасам существенный урон, но и хорошо заплатят. – Могу предложить свинину, жаренную на вертеле, жареный картофель, байонский окорок, креветки и цыпленка с овощным гарниром.
– Отлично! Несите сюда всю эту свинину и окорок в первую очередь. Цыпленок тоже подойдет. Добавьте несколько бутылок вина и считайте, что спасли нас от голодной смерти.
На следующий день они проскакали двадцать миль, прежде чем солнце оказалось у них над головой.
– Куда мы направляемся сейчас? – спросил любознательный Планше. – И скоро ли начнутся засады, сударь?
– Полагаю, что мы едем на Жьен. А что касается засад, Планше…
– Да, сударь?
– То я открою тебе одну тайну.
– О, сударь! Вы знаете – я умею хранить тайны!
– Так вот – засад не предвидится.
– Неужели?! – вскричал Планше. – Я-то думал, против нас, по обыкновению, вышлют целый полк.
– С каких пор ты стал таким воинственным, Планше? Неужели это все твой сержантский чин?
– Ну, сударь. Я и раньше-то не был вам помехой, когда вы вместе с господином Атосом, господином Арамисом и господином Портосом сражались против всех гвардейцев кардинала, да еще и ларошельцев в придачу.
– Ты прав, Планше. Но все же тогда ты, кажется, не искал случая подраться.
– Я и сейчас не ищу его, сударь, однако…
– Однако?..
– Я имел в виду, что после всех тех напастей, что пережили мы с Гримо, сердце мое огрубело, а руки подчас так и чешутся задать кому-нибудь хорошую трепку…
– Что же это за напасти, Планше? Ты так ни разу и не рассказал хорошенько о своих американских похождениях.
– Ах, сударь! – воскликнул Планше, прикусив язык. – Вы знаете, как я служил вам верой и правдой. Но не спрашивайте меня об этом кошмаре – я хочу выкинуть его из своей жизни, как дурной сои.
– Будь по-твоему, Планше, – ответил д’Артаньян.
Он понял, что его лакей принимает чересчур близко к сердцу этот предмет.
Глава сорок шестая
Клермон-Ферран
Они продолжали мирно беседовать, и мушкетер более не затрагивал скользкую тему. Удаляясь от Парижа и вдыхая чистый воздух провинции, они постепенно забывали о кардинале, возможных интригах Рошфора и де Барда и прочих досадных пустяках.
Планше радовался возвращению. Рядом со своим господином он чувствовал себя увереннее и даже прибавил в росте. Д’Артакьяну же казалось, что он сбросил с себя пару лет, его ранение – дурной сон, а друзья, как прежде, вот-вот присоединятся к нему, и маленький отряд с развевающимися на шляпах перьями пустится вскачь, будоража мирную сельскую тишину дробным перестуком копыт горячих коней.
Овернь, по которой теперь двигались наши герои, – одна из самых древних и своеобразных провинций Франции. В незапамятные времена здесь бушевал подземный пожар, и недра овернской земли разверзались от вулканических сотрясений. Это привело к образованию необычного и сложного переплетения гор, равнин и ущелий.
Взорам путешественников, пересекающих Овернь, представали контрастные картины: то живописные скопления остроконечных утесов среди песчаных равнин и худосочных растений, то плодородные долины, утопающие в виноградниках и каштановых рощах, то высокогорные пастбища, окруженные таинственными каскадами горных ручьев и мрачными лесами, то пустынные плато, в кратерах которых будто бы еще вчера бушевало пламя…
Под стать природе и климат этого края: зимы здесь суровые, с ледяными ветрами, летом же бывает жарко и душно.
Особую притягательность Оверни составляет цепь гор, имеющих форму купола и окруженных воронкообразными впадинами – кратерами потухших вулканов.
В ясную погоду, когда рассеиваются нескончаемые туманы и облака, в середине всей цепи можно разглядеть вершину самого высокого отрога этих гор – Пюи-де-Дом. С ним, как известно, связывают много легенд. Согласно одной из них, вершина слыла и слывет поныне излюбленным местом сборищ колдунов, где Дьявол наделяет своих адептов силой наводить порчу, вылечивать, очаровывать и прочим колдовским умениям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
– Надеюсь, ты задал им корму? – спросил мушкетер, хмуря брови в целях поддержания дисциплины.
– И вы еще спрашиваете, сударь! Я накормил их до отвала и вычистил до блеска. Посмотрите, как лоснится их шерсть. Я только что не заплел их гривы в косички, а этот бездельник не мог почистить мой мушкет.
– Сударь, я отполировал вашу шпагу, ту самую – ларошельскую, почистил камзол, плащ и шляпу. И все это, пока Планше набивал себе чрево остатками вчерашнего ужина. Теперь в доме ни крошки!
– Замолчите оба, – строго сказал д’Артаньян, – а не то придется вас обоих хорошенько вздуть.
Лакеи притихли и только обменивались красноречивыми взглядами.
– Я принял решение, – объявил д’Артаньян. – Принимая во внимание, что ладите вы, как кошка с собакой, я могу взять с собой только одного из вас.
– Возьмите меня, сударь! Я вас не подведу, – высунулся было Жемблу.
Мушкетер пожал плечами.
– Не скажу, что ты показал себя храбрецом в Туре, Жемблу, но, несмотря на это, я, наверное, взял бы тебя с собой, если бы…
– Если бы – что, сударь?
– Если бы не нашелся Планше.
Планше подпрыгнул от радости, а Жемблу от разочарования.
Через полчаса господин и слуга, вскочив верхом на лошадь и ведя на поводу одну запасную, двинулись к заставе Коферанс, а Жемблу, на которого была возложена почетная обязанность сторожить квартиру и вести хозяйство, присел на ступеньки и со словами «Вот она, господская справедливость!» запустил камнем в пробегающего мимо облезлого кота. Кот издевательски посмотрел на Жемблу наглыми зелеными глазами, презрительно мяукнул и исчез в подворотне.
Добравшись до Мелена, д’Артаньян и Планше остановились в гостинице «Бык и чаша».
– Пока все идет хорошо, не правда ли, сударь? – спросил Планше, держа в мыслях памятную поездку в Лондон и поэтому ожидая всяческих препятствий на пути.
– Вроде бы так, Планше, – весело отвечал гасконец. – Однако это всего лишь начало.
– А-а, сударь, понимаю, – глубокомысленно откликнулся славный малый, кивая головой и всячески давая понять, что он отдает должное конспиративным способностям своего господина и сознает всю важность секретной миссии, им выполняемой.
– Эй, хозяин! – крикнул д’Артаньян. – Найдется ли в вашем почтенном заведении вкусная еда для двух голодных, прожорливых путешественников? И учтите: мы едим за четверых.
– Один вопрос, сударь, – почтительно осведомился хозяин.
– Один – куда ни шло!
– Как вы платите?
– Что вы имеете в виду?
– Если вы едите за четверых…
– А, вот что вы имеете в виду, – расхохотался д’Артаньян. – Разумеется, если я говорю, что мы едим за четверых, то и платим мы тоже соответственно! Итак, найдется ли у вас то, что нас интересует?
– Сколько угодно, – отвечал обрадованный хозяин, сообразив, что дворянин со своим слугой хотя и нанесут его запасам существенный урон, но и хорошо заплатят. – Могу предложить свинину, жаренную на вертеле, жареный картофель, байонский окорок, креветки и цыпленка с овощным гарниром.
– Отлично! Несите сюда всю эту свинину и окорок в первую очередь. Цыпленок тоже подойдет. Добавьте несколько бутылок вина и считайте, что спасли нас от голодной смерти.
На следующий день они проскакали двадцать миль, прежде чем солнце оказалось у них над головой.
– Куда мы направляемся сейчас? – спросил любознательный Планше. – И скоро ли начнутся засады, сударь?
– Полагаю, что мы едем на Жьен. А что касается засад, Планше…
– Да, сударь?
– То я открою тебе одну тайну.
– О, сударь! Вы знаете – я умею хранить тайны!
– Так вот – засад не предвидится.
– Неужели?! – вскричал Планше. – Я-то думал, против нас, по обыкновению, вышлют целый полк.
– С каких пор ты стал таким воинственным, Планше? Неужели это все твой сержантский чин?
– Ну, сударь. Я и раньше-то не был вам помехой, когда вы вместе с господином Атосом, господином Арамисом и господином Портосом сражались против всех гвардейцев кардинала, да еще и ларошельцев в придачу.
– Ты прав, Планше. Но все же тогда ты, кажется, не искал случая подраться.
– Я и сейчас не ищу его, сударь, однако…
– Однако?..
– Я имел в виду, что после всех тех напастей, что пережили мы с Гримо, сердце мое огрубело, а руки подчас так и чешутся задать кому-нибудь хорошую трепку…
– Что же это за напасти, Планше? Ты так ни разу и не рассказал хорошенько о своих американских похождениях.
– Ах, сударь! – воскликнул Планше, прикусив язык. – Вы знаете, как я служил вам верой и правдой. Но не спрашивайте меня об этом кошмаре – я хочу выкинуть его из своей жизни, как дурной сои.
– Будь по-твоему, Планше, – ответил д’Артаньян.
Он понял, что его лакей принимает чересчур близко к сердцу этот предмет.
Глава сорок шестая
Клермон-Ферран
Они продолжали мирно беседовать, и мушкетер более не затрагивал скользкую тему. Удаляясь от Парижа и вдыхая чистый воздух провинции, они постепенно забывали о кардинале, возможных интригах Рошфора и де Барда и прочих досадных пустяках.
Планше радовался возвращению. Рядом со своим господином он чувствовал себя увереннее и даже прибавил в росте. Д’Артакьяну же казалось, что он сбросил с себя пару лет, его ранение – дурной сон, а друзья, как прежде, вот-вот присоединятся к нему, и маленький отряд с развевающимися на шляпах перьями пустится вскачь, будоража мирную сельскую тишину дробным перестуком копыт горячих коней.
Овернь, по которой теперь двигались наши герои, – одна из самых древних и своеобразных провинций Франции. В незапамятные времена здесь бушевал подземный пожар, и недра овернской земли разверзались от вулканических сотрясений. Это привело к образованию необычного и сложного переплетения гор, равнин и ущелий.
Взорам путешественников, пересекающих Овернь, представали контрастные картины: то живописные скопления остроконечных утесов среди песчаных равнин и худосочных растений, то плодородные долины, утопающие в виноградниках и каштановых рощах, то высокогорные пастбища, окруженные таинственными каскадами горных ручьев и мрачными лесами, то пустынные плато, в кратерах которых будто бы еще вчера бушевало пламя…
Под стать природе и климат этого края: зимы здесь суровые, с ледяными ветрами, летом же бывает жарко и душно.
Особую притягательность Оверни составляет цепь гор, имеющих форму купола и окруженных воронкообразными впадинами – кратерами потухших вулканов.
В ясную погоду, когда рассеиваются нескончаемые туманы и облака, в середине всей цепи можно разглядеть вершину самого высокого отрога этих гор – Пюи-де-Дом. С ним, как известно, связывают много легенд. Согласно одной из них, вершина слыла и слывет поныне излюбленным местом сборищ колдунов, где Дьявол наделяет своих адептов силой наводить порчу, вылечивать, очаровывать и прочим колдовским умениям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121