Ошибки делают нас мудрей, и я, без всякого запроса пароля, передал:
— Гад паршивый, пошел ты… и там замолчи, — а свой наземный командный пункт предупредил о работе фашистской радиостанции.
— А нам не слышно, — ответила мне наша Земля. — Будьте внимательны!
— Вас понял, — ответил я. — Видите нас?
— Видим. Пока летайте в этом районе.
Боевой порядок мы построили из двух групп. Сирадзе с напарником выше нашей четверки на два километра: ему свобода действий против вражеских, истребителей. Правда, при таком большом разрыве по вертикали верхней паре не приходится рассчитывать на быструю помощь от нас, зато ей в трудный для себя момент легко нырнуть под наши крылышки.
Ждем противника десять, пятнадцать, двадцать минут… Небо по-прежнему пустое, тревожное. Каждое пятнышко, каждый всплеск света на земле и в воздухе, каждое слово товарищей по радио настораживают. Все тело, глаза, мысли от напряжения словно перегрелись.
Фашистская радиостанция молчит. Видимо, она предупредила о нашем появлении свое авиационное командование, и оно, пока мы здесь, может воздержаться от посылки авиации.
Снова гляжу на часы. Над полем боя мы уже находимся тридцать одну минугу. Осталось еще немного. Потерпим. Летать на таком взводе мучительно тяжело. Наконец, с запада, из густой синевы, выскочили четыре «фоккера». Они, видимо, наводились с земли радиолокационной станцией: уж очень точно нацелились на нас. По походке видно — асы. Но мы их ждали, ждали очень долго и волновались, поэтому встретили очень дружно и «гостеприимно», и не пожалев ничего, чем только располагали.
Фашисты, очевидно, не ожидали такого повышенного к себе внимания и, пользуясь заранее запасенной скоростью, метнулись к солнцу. И прямо в объятия Сирадзе. Это пришлось им не по вкусу, и они шарахнулись вниз, снова к нам. От такой «игры» противник, потеряв один самолет, бросился на восток. Мы, конечно, за ним, но…
Странно. Почему на восток, в глубь нашей территории? Растерялись? Навряд ли. Не хотят ли они, подставляя себя под удар, увлекли нас за собой, чтобы дать без помех отбомбиться своим бомбардировщикам?
— Прекратить погоню! — передаю по радио летчикам. — Назад, в свой район.
Снова мы над городом Бучач. Вскоре с востока с кошачьей осторожностью появились старые знакомые — три «фоккера». Не имея количественного преимущества, обычно они после первой же неудачной атаки выходят из боя. Эти же и не думают. Наоборот, они вызывающе близко подошли к паре Сирадзе, как бы говоря: вот мы, давайте подеремся.
Сирадзе, находясь на одой высоте с противником запрашивает разрешение на атаку. Запрещаю. А не зря ли? Старое солдатское правило говорит: когда не ясна обстановка — не спеши вступать в бой. В такие моменты колебания в решении неизбежны. Нужно подождать. Но «фоккеры», точно клинки, длинные, блестящие, угрожающе нависли над нашей четверкой. Однако раз уж «фоккеры» снова пришли к нам, значит, им бой сейчас выгоден.
— Смотрите внимательно за «фоккерами»! — Только успел предупредить летчиков, как в западной дали заблестели подозрительные штрихи. Хорошо, что глаза, привыкшие смотреть на солнце, могут свободно нести службу в его ослепительных лучах. Враг! Штрихи приближаются, растут и вырисовываются в четверку «мессершмиттов». Они идут по маршруту «фоккеров» — прямо на нас, видимо рассчитывая застать нас дерущимися с «фоккерами» и ударить внезапно. Не вышло.
Замысел противника проясняется. Его истребители пришли, чтобы проложить дорогу своим бомбардировщикам. Они где-то на подходе, но пока не видно. Значит, не ближе 15 — 20 километров. До их прихода нужно разбить истребителей. И разбить немедленно, пока есть время.
Прежде всего, нужно избежать нападения «мессершмиттов». Они летят на одной высоте с нашей четверкой. Нам нападать на нее не выгодно: равные тактические условия — бой получится затяжным. Сирадзе? Ему сподручнее всего. Правда, тройка «фоккеров» с ним рядом и может помешать его атаке. Расчет на стремительность и точный огонь. Сирадзе умеет хорошо стрелять. «Фоккеры», естественно, на две-три секунды опоздают в погоне за ними, а он этим и воспользуется. Может, Сирадзе и не удастся сбить ни один «мессершмитт», зато он увлечет за собой «фоккеры», и они, потеряв высоту, уже не будут угрожающе висеть над нами. Тогда нам будет дана свобода действий.
— Кацо, Кацо! Немедленно атакуй «мессеры», — передаю Сирадзе и предупреждаю: — «Фоккерев» не бойся : мы их к тебе не допустим.
— Понатно! Понатно!.. — Голос Саши отрывистый, с грузинским акцентом. Его нельзя спутать ни с кем.
Не успел Сирадзе закончить подтверждение, что приказ понял, как уже вместе с ведомым пикировал на «мессершмитты». «Фоккеры», хотя и с опозданием, но тоже перешли в нападение, но не на Сирадзе, как я предполагал, а на нашу четверку. Странно. И это неспроста. Надо ждать от врага какой-то каверзы.
Мы развернулись навстречу вражеской тройке. Но тут откуда-то с солнца свалились еще два «фоккера» и стремительно пошли на пару Сирадзе. Вот она, каверза. Сирадзе, увлеченный атакой, вряд ли видят новую опасность. Да если и заметитил, то сможет защититься от этой злосчастной пары только поворотом к ней, подставляя себя под расстрел «мессерам». Сирадзе с ведомым оказались в окружении с двух сторон, и мы помочь им уже не успеем: далёко, да и невозможно, потому что тройка «фоккеров» уже заходит к нам в хвосты. Мы можем сейчас только защищаться.
— Ворожейкин, Ворожейкин! Большая группа бомбардировщиков противника на подходе. Будьте внимательны, — раздалось предупреждение Земли.
Фашисты рассчитали все пунктуально. Они стали умело использовать радиолокаторы.
— Кацо! Кацо! Вас догоняют «фоккеры», — кричу я, но, как назло, в шлемофон ворвалась буря шума и треска. Очевидно, враг, чтобы забить наше управление, включил радиопомехи. Сирадзе не мог меня услышать. Эх, Саша, Саша, подал же ты в переплет! Туго придется, ведь против вас двоих — шестеро.
Мы скованы боем. Но это на полминуты, а потом — на перехват бомбардировщиков. Главное — отделаться от наседающих «фоккеров» Они после лобовой атаки окажутся ниже, и мы этим воспользуемся. Однако почему-то они начали резко отворачиваться перед нашими прицелами. Видимо, поняв, что их внезапный кинжальный удар не удался, хотят снова уйти вверх. Этот прием нам уже давно знаком. Огонь!.. И один «фоккер» с разваленным крылом скользнул вниз, а двое метнулись к солнцу.
Наша четверка свободна. Мы можем драться с «юнкерсами». Но где они? Вижу. Далековато еще. Пока можем помочь Сирадзе. И все вчетвером спешим ему на помощь. Там, черня небо, уже тает в огне чей-то самолет, и вокруг него клубится рой истребителей. Торопимся. Но на нас с солнца снова бросились оставшиеся два «фоккера».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
— Гад паршивый, пошел ты… и там замолчи, — а свой наземный командный пункт предупредил о работе фашистской радиостанции.
— А нам не слышно, — ответила мне наша Земля. — Будьте внимательны!
— Вас понял, — ответил я. — Видите нас?
— Видим. Пока летайте в этом районе.
Боевой порядок мы построили из двух групп. Сирадзе с напарником выше нашей четверки на два километра: ему свобода действий против вражеских, истребителей. Правда, при таком большом разрыве по вертикали верхней паре не приходится рассчитывать на быструю помощь от нас, зато ей в трудный для себя момент легко нырнуть под наши крылышки.
Ждем противника десять, пятнадцать, двадцать минут… Небо по-прежнему пустое, тревожное. Каждое пятнышко, каждый всплеск света на земле и в воздухе, каждое слово товарищей по радио настораживают. Все тело, глаза, мысли от напряжения словно перегрелись.
Фашистская радиостанция молчит. Видимо, она предупредила о нашем появлении свое авиационное командование, и оно, пока мы здесь, может воздержаться от посылки авиации.
Снова гляжу на часы. Над полем боя мы уже находимся тридцать одну минугу. Осталось еще немного. Потерпим. Летать на таком взводе мучительно тяжело. Наконец, с запада, из густой синевы, выскочили четыре «фоккера». Они, видимо, наводились с земли радиолокационной станцией: уж очень точно нацелились на нас. По походке видно — асы. Но мы их ждали, ждали очень долго и волновались, поэтому встретили очень дружно и «гостеприимно», и не пожалев ничего, чем только располагали.
Фашисты, очевидно, не ожидали такого повышенного к себе внимания и, пользуясь заранее запасенной скоростью, метнулись к солнцу. И прямо в объятия Сирадзе. Это пришлось им не по вкусу, и они шарахнулись вниз, снова к нам. От такой «игры» противник, потеряв один самолет, бросился на восток. Мы, конечно, за ним, но…
Странно. Почему на восток, в глубь нашей территории? Растерялись? Навряд ли. Не хотят ли они, подставляя себя под удар, увлекли нас за собой, чтобы дать без помех отбомбиться своим бомбардировщикам?
— Прекратить погоню! — передаю по радио летчикам. — Назад, в свой район.
Снова мы над городом Бучач. Вскоре с востока с кошачьей осторожностью появились старые знакомые — три «фоккера». Не имея количественного преимущества, обычно они после первой же неудачной атаки выходят из боя. Эти же и не думают. Наоборот, они вызывающе близко подошли к паре Сирадзе, как бы говоря: вот мы, давайте подеремся.
Сирадзе, находясь на одой высоте с противником запрашивает разрешение на атаку. Запрещаю. А не зря ли? Старое солдатское правило говорит: когда не ясна обстановка — не спеши вступать в бой. В такие моменты колебания в решении неизбежны. Нужно подождать. Но «фоккеры», точно клинки, длинные, блестящие, угрожающе нависли над нашей четверкой. Однако раз уж «фоккеры» снова пришли к нам, значит, им бой сейчас выгоден.
— Смотрите внимательно за «фоккерами»! — Только успел предупредить летчиков, как в западной дали заблестели подозрительные штрихи. Хорошо, что глаза, привыкшие смотреть на солнце, могут свободно нести службу в его ослепительных лучах. Враг! Штрихи приближаются, растут и вырисовываются в четверку «мессершмиттов». Они идут по маршруту «фоккеров» — прямо на нас, видимо рассчитывая застать нас дерущимися с «фоккерами» и ударить внезапно. Не вышло.
Замысел противника проясняется. Его истребители пришли, чтобы проложить дорогу своим бомбардировщикам. Они где-то на подходе, но пока не видно. Значит, не ближе 15 — 20 километров. До их прихода нужно разбить истребителей. И разбить немедленно, пока есть время.
Прежде всего, нужно избежать нападения «мессершмиттов». Они летят на одной высоте с нашей четверкой. Нам нападать на нее не выгодно: равные тактические условия — бой получится затяжным. Сирадзе? Ему сподручнее всего. Правда, тройка «фоккеров» с ним рядом и может помешать его атаке. Расчет на стремительность и точный огонь. Сирадзе умеет хорошо стрелять. «Фоккеры», естественно, на две-три секунды опоздают в погоне за ними, а он этим и воспользуется. Может, Сирадзе и не удастся сбить ни один «мессершмитт», зато он увлечет за собой «фоккеры», и они, потеряв высоту, уже не будут угрожающе висеть над нами. Тогда нам будет дана свобода действий.
— Кацо, Кацо! Немедленно атакуй «мессеры», — передаю Сирадзе и предупреждаю: — «Фоккерев» не бойся : мы их к тебе не допустим.
— Понатно! Понатно!.. — Голос Саши отрывистый, с грузинским акцентом. Его нельзя спутать ни с кем.
Не успел Сирадзе закончить подтверждение, что приказ понял, как уже вместе с ведомым пикировал на «мессершмитты». «Фоккеры», хотя и с опозданием, но тоже перешли в нападение, но не на Сирадзе, как я предполагал, а на нашу четверку. Странно. И это неспроста. Надо ждать от врага какой-то каверзы.
Мы развернулись навстречу вражеской тройке. Но тут откуда-то с солнца свалились еще два «фоккера» и стремительно пошли на пару Сирадзе. Вот она, каверза. Сирадзе, увлеченный атакой, вряд ли видят новую опасность. Да если и заметитил, то сможет защититься от этой злосчастной пары только поворотом к ней, подставляя себя под расстрел «мессерам». Сирадзе с ведомым оказались в окружении с двух сторон, и мы помочь им уже не успеем: далёко, да и невозможно, потому что тройка «фоккеров» уже заходит к нам в хвосты. Мы можем сейчас только защищаться.
— Ворожейкин, Ворожейкин! Большая группа бомбардировщиков противника на подходе. Будьте внимательны, — раздалось предупреждение Земли.
Фашисты рассчитали все пунктуально. Они стали умело использовать радиолокаторы.
— Кацо! Кацо! Вас догоняют «фоккеры», — кричу я, но, как назло, в шлемофон ворвалась буря шума и треска. Очевидно, враг, чтобы забить наше управление, включил радиопомехи. Сирадзе не мог меня услышать. Эх, Саша, Саша, подал же ты в переплет! Туго придется, ведь против вас двоих — шестеро.
Мы скованы боем. Но это на полминуты, а потом — на перехват бомбардировщиков. Главное — отделаться от наседающих «фоккеров» Они после лобовой атаки окажутся ниже, и мы этим воспользуемся. Однако почему-то они начали резко отворачиваться перед нашими прицелами. Видимо, поняв, что их внезапный кинжальный удар не удался, хотят снова уйти вверх. Этот прием нам уже давно знаком. Огонь!.. И один «фоккер» с разваленным крылом скользнул вниз, а двое метнулись к солнцу.
Наша четверка свободна. Мы можем драться с «юнкерсами». Но где они? Вижу. Далековато еще. Пока можем помочь Сирадзе. И все вчетвером спешим ему на помощь. Там, черня небо, уже тает в огне чей-то самолет, и вокруг него клубится рой истребителей. Торопимся. Но на нас с солнца снова бросились оставшиеся два «фоккера».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113