— Ведь был такой старый фильм про индейцев, «След сокола»? — удивилась Аня.
— Я не смотрел, — ответил телохранитель. — Они, наверное, тоже. Я со средней школой договорился. Думал, в зале всех соберу, а пришлось на стадионе их строить.
— Так ведь пришли люди по двум объявлениям, одни — к японцу, другие — к китайцу?
— Я им сказал, что наполовину китаец, наполовину японец.
— И они поверили? — Аня, например, не верила своим ушам.
— Обрадовались, что будут изучать и нин-дзюцу, и кунг-фу.
Володя захихикал, совсем как китаец и японец одновременно.
— Вы их обучили?
— На первом занятии велел сдать по двадцать долларов на поддержку школы. А на второе занятие каждому из них поручил привести еще по два человека с двадцатью долларами. На третьем занятии я разбил их по группам со старшим во главе, старших объединил еще в группы и опять поставил старших…. Самым старшим сказал, что все остальные лохи и нужны для бабок, а их я отобрал по сильному биополю и буду обучать касанию отсроченной смерти.
— Что это такое?
— А я знаю? — удивился Володя. — В кино видел. Дотронется старичок до человека, а он в нужный день по календарю кеды выставляет.
— И они вам верили?
— Самым старшим я какую-то лабуду придумывал и кое-что из спецназовского показал. Главное, я приплачивал им немного, подачки кидал. А они в своей группе рассказывали, что видели, как я до пятого этажа допрыгиваю, сквозь стену прохожу, троллейбус поднимаю, от пальца прикуриваю… Те более младшим пересказывали и еще от себя добавляли.
— Неужели никто не усомнился, не проверил вас? Хотя бы знание японского или китайского языка?
— А я специально китайцев с рынка привел, заплатил им до этого по пятьдесят баксов. Они пришли к нам в зал, стали вокруг меня прыгать и кричать на ломаном русском, что в Китае обо мне легенды рассказывают, что мне памятник хотят установить в Пекине как самому великому бойцу современности.
— И никто не вызвал вас на этот… поединок, чтобы проверить ваше искусство?
— Эти! Да они все трусы, как один! Ничтожества, слякоть. Они думали, появится дядя из Поднебесной, скажет им делать так-то и так-то, и они вдруг станут непобедимыми. Вот они и ждали секретов нин-дзя и кунг-фу девять месяцев.
— Какой-то бред! — воскликнула пораженная Аня. — Этого быть не может!
— Кажется, падчерица моя поправляется, — прокомментировала ее эмоциональное состояние мачеха. — Глазки заблестели, а в них жажда правды и справедливости… Володя, между прочим, за полгода купил себе квартиру в Пушкине и новенькую иномарку.
— Мог бы и больше, — мечтательно проговорил охранник.
— Мог бы и больше, — согласилась Тамара. — Только оказался среди всех один человек при исполнении. Журналист решил один очерк написать сразу про двоих: японского и китайского мастеров. Стал он Володю проверять. Подсунул ему текст на китайском, где было написано: «Хватит врать, косоглазая рожа!» Так, Володя?
— Приблизительно.
— А Володя стал с умным видом рассказывать, что здесь написана древняя китайская мудрость, любимое изречение его покойного учителя… Ну и так далее. Через неделю Володю взяли прямо во время очередной тренировки, когда он всех построил и деньги собирал.
— Целый автобус ОМОНа на меня одного пригнали, — гордо добавил Володя. — Боялись меня очень. Вдруг я летать начну и шаровыми молниями плеваться?
— А вы так и не начали? — спросила Аня. — Вас, выходит, развенчали прилюдно?
— Когда меня положили на землю, я прокричал: «Ученики! Святое правило мастера кунг-фу — не сопротивляться ОМОНу!» Думаю, они поверили…
— Что же было потом?
— Ничего особенного. Нашлись добрые люди, отмазали, — узкий Володин глаз подмигнул из зеркала.
— Кажется, я знаю этих добрых людей, — подмигнула ему в ответ Аня.
— Незаурядным личностям надо помогать, — сказала мачеха Тамара. — Помогли мы Володе, как помогли в свое время и твоему супругу, моему великовозрастному пасынку…
Впереди них все маячил синенький «фольксваген-гольф», сзади подпирали те же «пятнадцатые» «Жигули», но весь этот двигавшийся, хотя и устоявшийся, караван уже был за городом. Правда, плотно пригнанные друг к другу коттеджи, придорожные ресторанчики, попутные магазины по-городскому нахально заслоняли собой живую природу, но небо здесь было вроде голубее, а воздух прозрачнее.
— Мы развлекли тебя рассказом о человеческой глупости? — спросила мачеха Тамара. — Теперь твоя очередь, Анечка.
— О чем же мне вам рассказать?
— О любви, — буркнул Володя, все-таки подрезая синенький «гольф».
— Вот-вот, — кивнула мачеха Тамара. — Расскажи, например, о ваших отношениях с Иеронимом.
— Обычные семейные дела. В общем-то, нечего рассказывать. Завтрак, обед, ужин. Ты не утомился, милый? — У меня сегодня что-то голова пухнет, и в груди екает. — Ты не добавишь мне немного денег на шубу? — Сколько? — У меня уже есть пять тысяч, добавь мне, пожалуйста, еще сто пятьдесят. — Ты меня любишь? — А ты меня? — Нет, ты первый отвечай! — Нет, ты! — Вечно я первый. В химчистку тоже я, в сберкассу опять я. Надоело мне все это хуже горькой редьки! — А ты тогда хрен! — Я тебя не обзывал. — А кто назвал меня горькой редькой? — Ну, раз ты меня назвала уже хреном, то ты тогда самая черная редька! — А ты…. Вот, собственно, и все.
— Браво, — сказала мачеха довольно холодно, словно всю ее недавнюю доброту и мягкость выдуло встречным воздушным потоком. — Интересная какая у людей жизнь. Скажи мне лучше, Анечка, как это тебя угораздило, при твоей внешности, неординарности, начитанности, отвратить от себя мужа?
— С чего вы, Тамара Леонидовна, это взяли? По каким таким призракам… то есть признакам?
— А призрак, как ты изволила оговориться, бродит по Европе, и все его видят. Со стороны было хорошо видно, как изменились ваши отношения. Раньше он сдувал с тебя пылинки, а потом стал вытирать об тебя ноги. Он стал невнимателен к тебе, порой даже груб. Скажи еще, что я не права?
Рядом с Аней опять сидела та самая Тамара, к которой она привыкла. Мачеха опять играла раздвоенным язычком и нежно жалила ядовитым зубом. Даже ногу она не закидывала на ногу, а переплетала их в единый хвост. С такой Тамарой Аня обращаться умела.
— Наблюдение со стороны не самый лучший метод, Тамара Леонидовна, — сказала в ответ Аня. — Тот же Иероним, наблюдая за вами, сделал вывод, что вы убили своего мужа.
— Кого? — воскликнула Тамара.
— Своего мужа, Василия Ивановича Лонгина. Разве вы забыли гневную филиппику вашего ровесника-пасынка?
— Это же бред сумасшедшего, — процедила Тамара, не желая даже разжимать зубы для ответа на такую глупость.
— Это именно то, что я хотела ответить на ваш вопрос, — с торжествующей улыбкой подытожила Аня.
— Ты хочешь сказать, что ваши отношения со дня свадьбы не претерпели никаких изменений?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69