В его жестком стальном взгляде Квентин не увидел ни капли жалости.
– Ты чертов угонщик, – рявкнул Ричард. Квентин молчал. Он не шевелился, просто смотрел в глаза отцу, ощущая во рту вкус собственной крови. Его захлестнула волна стыда.
– Как ты узнал?
– От старых друзей, знакомых с Гуцманом. Когда ты пошел работать к нему в гараж, я знал, что это может случиться, но молчал. Я сказал себе: “У моего сына есть достоинство. Мать научила его понимать этот мир, я не подавал ему дурного примера. Так что, если Гуцман предложит ему воровать машины, он откажется. Пусть мальчик покажет, на что он способен”. Но ты обманул мои надежды.
Квентин медленно вытер руку о штанину. Его трясло от унижения. Он всегда хотел, чтобы отец гордился им, и, когда осознал, насколько сильно ему этого хочется до сих пор, испытал горькое разочарование. Но годы боли и обид взяли верх.
– Кто ты такой, чтобы читать мне лекции о достоинстве? Ты никчемный отец и никудышный муж. Я угоняю машины, чтобы оплачивать наши счета. Мама всегда скрывала от тебя, как нам без тебя тяжело. А ты даже не удосужился выяснить, как мы выкручиваемся.
И Квентин рассказал и о долгах, и об отключении электричества, и о выселении, и ростовщике Маклэндсе. Наконец он выпалил самое скверное:
– Я знаю, что ты трахал богатую вдову, дававшую тебе деньги, – крикнул Квентин. – Знаю, что ты делал это лишь ради денег.
Гнев на лице отца сменило выражение изумления, а затем и отчаяния. Он закрыл глаза и опустил голову.
– Не смей говорить мне о достоинстве, – продолжал орать Квентин, не обращая внимания на молчание отца. – Просто держись от меня подальше! Ты убиваешь маму, а я уже давно плевать на тебя хотел! Иди, будь гребаным гением-скульптором и следуй за своей долбаной мечтой, но меня оставь в покое!
После долгого молчания отец очень медленно встал, опустил руку ему на плечо, но Квентин отбросил ее.
– Я смогу о себе позаботиться. Чего ты хотел, то и получил! – бросил он.
Отец медленно пошел к пикапу, оставив Квентина сидеть на могильном камне. Хлопнула дверца, он уехал. Спустя минуту рокот мотора стих, стали слышны голоса птиц и шум городского движения. Квентин моргнул, оглянулся, словно очнулся от наваждения.
Он хмуро посмотрел на могилу Джины Луизы. В том, что он сказал, не было ни мудрости, ни желания победить. Он коснулся ладонью камня, под которым лежала его тетка. Мрамор остался единственным напоминанием о девушке с длинными волосами, вдохновившей Ричарда Рикони стать скульптором.
– Что я с ним сейчас сделал? – печально прошептал Квентин.
Молчание мертвых стало единственным ответом.
* * *
– Ну и дела, – объявил Гуцман на следующий день. – Ты уволен. И из этого гаража, и из угонщиков. Уволен. Мне очень жаль. Поверь мне.
Квентин только что пришел на работу и смотрел на него так, будто слова Гуцмана были шуткой.
– Что я сделал? Послушайте насчет вчерашнего дня. Мой старик приехал сюда, у него были проблемы, мне пришлось поехать с ним. Я не сказал никому, что ухожу, это верно, но…
Гуцман махнул огромной ручищей, призывая его к молчанию.
– Ты ничего не сделал. Вчера вечером ко мне пришел твой папа. Предъявил ультиматум: либо я тебя уволю, либо он меня пристрелит. Он мог еще пойти к этому треклятому Альфонсо Эспозито, и тогда бы мне точно смотреть на небо в клеточку. Так что у меня не осталось выбора. С другой стороны, я твоего отца уважаю и уверен, что он желает тебе только добра.
– Есть другие места, где можно работать. Вы знаете, о чем я говорю. Я не остановлюсь.
– Раскинь мозгами! Ты же не похож на тех, кто крадет машины, таких, как Джонни Сиконе. У тебя имеются мозги, ты будешь учиться в колледже. Не рискуй этим. Вчера бог предостерег тебя. Он послал к тебе ангела. Твоего папу. Так что ты должен понять намек.
– Мой старик вовсе не ангел, да и мне слишком поздно меняться. – Квентин развернулся и ушел.
Но он и в самом деле не угнал ни одной машины за все лето и осень. У Гуцмана было относительно безопасное, эффективное предприятие. Квентин знал и других, кому, по слухам, можно было доверять, но все же дал себе время, чтобы все хорошенько проверить. Он поймал себя на мысли, что папа одобрил бы его осмотрительность и методичность, хотя сама идея вряд ли пришлась бы ему по вкусу. Квентин теперь все время думал об отце.
А потом он узнал новости. Отец Александр пригласил его в свой кабинет, отделанный темными панелями, и протянул Квентину конверт из университета. Священник улыбался, а он открыл послание и прочитал, что ему предлагается пройти полный курс обучения. Квентин мог сдать экзамены в школе пораньше и начать учебу весной, если он хочет. У юноши словно гора с плеч упала. Он даже удивился своей реакции. Мама не напрасно верила в него.
А раз она не ошиблась на его счет, возможно, она была права и в том, что верила в отца.
* * *
В этот прохладный октябрьский день он ждал маму у Бруклинской библиотеки, искоса поглядывая на проходивших девушек, мысленно бросая вызов взрослым мужчинам. Внешне невозмутимый, Квентин на самом деле так волновался, что едва мог устоять на месте.
Он поигрывал стилетом в кармане, словно талисманом, прислонясь к стене у высоких дверей в стиле “арт-деко”. В детстве, приходя к матери, он всегда чувствовал себя муравьем, ползущим за хлебными крошками. Когда мама вышла с тяжелой сумкой, полной книг, в одной руке и дамской сумочкой в другой, опираясь на палку, Квентин подошел к ней. Он осторожно отобрал у нее ношу, положил все у ее ног и крепко обнял.
– Что случилось? – Анджела даже задохнулась, вопросительно глядя на сына огромными от тревоги глазами, которые еще увеличивали стекла очков.
Он сделал шаг назад.
– Следующей весной я отправлюсь в Массачусетский технологический, – ответил Квентин.
В глазах матери заблестели слезы. Она вскрикнула, обняла его, прижала к себе. Но в ее радости все отчетливее слышались нотки отчаяния. Она цеплялась за Квентина, ее била дрожь, мать всхлипывала, уткнувшись ему в плечо. Он так удивился, что, поглаживая ее по спине, все приговаривал:
– Мама? Что с тобой, мама?
Анджела постаралась упокоиться.
– Прости, прости меня, прости, – наконец выговорила она. – Это не из-за тебя. Я так счастлива. Моя мечта сбылась. Но… Мне бы так хотелось, чтобы папа находился сейчас здесь. Только… Я так беспокоюсь, Квентин. С ним что-то случилось.
Квентин подхватил ее сумки и повел мать через площадь к скамейке.
– Присядь, отдышись, – велел он, опускаясь рядом с ней. – Что происходит?
– Вчера вечером отец не позвонил. Я весь день пыталась до него дозвониться. – Мать нагнулась и быстро вытерла глаза краем светло-голубой кофточки. – Я уверена, что это все пустяки. Не хочу портить тебе такой день. Честное слово.
– Все в порядке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
– Ты чертов угонщик, – рявкнул Ричард. Квентин молчал. Он не шевелился, просто смотрел в глаза отцу, ощущая во рту вкус собственной крови. Его захлестнула волна стыда.
– Как ты узнал?
– От старых друзей, знакомых с Гуцманом. Когда ты пошел работать к нему в гараж, я знал, что это может случиться, но молчал. Я сказал себе: “У моего сына есть достоинство. Мать научила его понимать этот мир, я не подавал ему дурного примера. Так что, если Гуцман предложит ему воровать машины, он откажется. Пусть мальчик покажет, на что он способен”. Но ты обманул мои надежды.
Квентин медленно вытер руку о штанину. Его трясло от унижения. Он всегда хотел, чтобы отец гордился им, и, когда осознал, насколько сильно ему этого хочется до сих пор, испытал горькое разочарование. Но годы боли и обид взяли верх.
– Кто ты такой, чтобы читать мне лекции о достоинстве? Ты никчемный отец и никудышный муж. Я угоняю машины, чтобы оплачивать наши счета. Мама всегда скрывала от тебя, как нам без тебя тяжело. А ты даже не удосужился выяснить, как мы выкручиваемся.
И Квентин рассказал и о долгах, и об отключении электричества, и о выселении, и ростовщике Маклэндсе. Наконец он выпалил самое скверное:
– Я знаю, что ты трахал богатую вдову, дававшую тебе деньги, – крикнул Квентин. – Знаю, что ты делал это лишь ради денег.
Гнев на лице отца сменило выражение изумления, а затем и отчаяния. Он закрыл глаза и опустил голову.
– Не смей говорить мне о достоинстве, – продолжал орать Квентин, не обращая внимания на молчание отца. – Просто держись от меня подальше! Ты убиваешь маму, а я уже давно плевать на тебя хотел! Иди, будь гребаным гением-скульптором и следуй за своей долбаной мечтой, но меня оставь в покое!
После долгого молчания отец очень медленно встал, опустил руку ему на плечо, но Квентин отбросил ее.
– Я смогу о себе позаботиться. Чего ты хотел, то и получил! – бросил он.
Отец медленно пошел к пикапу, оставив Квентина сидеть на могильном камне. Хлопнула дверца, он уехал. Спустя минуту рокот мотора стих, стали слышны голоса птиц и шум городского движения. Квентин моргнул, оглянулся, словно очнулся от наваждения.
Он хмуро посмотрел на могилу Джины Луизы. В том, что он сказал, не было ни мудрости, ни желания победить. Он коснулся ладонью камня, под которым лежала его тетка. Мрамор остался единственным напоминанием о девушке с длинными волосами, вдохновившей Ричарда Рикони стать скульптором.
– Что я с ним сейчас сделал? – печально прошептал Квентин.
Молчание мертвых стало единственным ответом.
* * *
– Ну и дела, – объявил Гуцман на следующий день. – Ты уволен. И из этого гаража, и из угонщиков. Уволен. Мне очень жаль. Поверь мне.
Квентин только что пришел на работу и смотрел на него так, будто слова Гуцмана были шуткой.
– Что я сделал? Послушайте насчет вчерашнего дня. Мой старик приехал сюда, у него были проблемы, мне пришлось поехать с ним. Я не сказал никому, что ухожу, это верно, но…
Гуцман махнул огромной ручищей, призывая его к молчанию.
– Ты ничего не сделал. Вчера вечером ко мне пришел твой папа. Предъявил ультиматум: либо я тебя уволю, либо он меня пристрелит. Он мог еще пойти к этому треклятому Альфонсо Эспозито, и тогда бы мне точно смотреть на небо в клеточку. Так что у меня не осталось выбора. С другой стороны, я твоего отца уважаю и уверен, что он желает тебе только добра.
– Есть другие места, где можно работать. Вы знаете, о чем я говорю. Я не остановлюсь.
– Раскинь мозгами! Ты же не похож на тех, кто крадет машины, таких, как Джонни Сиконе. У тебя имеются мозги, ты будешь учиться в колледже. Не рискуй этим. Вчера бог предостерег тебя. Он послал к тебе ангела. Твоего папу. Так что ты должен понять намек.
– Мой старик вовсе не ангел, да и мне слишком поздно меняться. – Квентин развернулся и ушел.
Но он и в самом деле не угнал ни одной машины за все лето и осень. У Гуцмана было относительно безопасное, эффективное предприятие. Квентин знал и других, кому, по слухам, можно было доверять, но все же дал себе время, чтобы все хорошенько проверить. Он поймал себя на мысли, что папа одобрил бы его осмотрительность и методичность, хотя сама идея вряд ли пришлась бы ему по вкусу. Квентин теперь все время думал об отце.
А потом он узнал новости. Отец Александр пригласил его в свой кабинет, отделанный темными панелями, и протянул Квентину конверт из университета. Священник улыбался, а он открыл послание и прочитал, что ему предлагается пройти полный курс обучения. Квентин мог сдать экзамены в школе пораньше и начать учебу весной, если он хочет. У юноши словно гора с плеч упала. Он даже удивился своей реакции. Мама не напрасно верила в него.
А раз она не ошиблась на его счет, возможно, она была права и в том, что верила в отца.
* * *
В этот прохладный октябрьский день он ждал маму у Бруклинской библиотеки, искоса поглядывая на проходивших девушек, мысленно бросая вызов взрослым мужчинам. Внешне невозмутимый, Квентин на самом деле так волновался, что едва мог устоять на месте.
Он поигрывал стилетом в кармане, словно талисманом, прислонясь к стене у высоких дверей в стиле “арт-деко”. В детстве, приходя к матери, он всегда чувствовал себя муравьем, ползущим за хлебными крошками. Когда мама вышла с тяжелой сумкой, полной книг, в одной руке и дамской сумочкой в другой, опираясь на палку, Квентин подошел к ней. Он осторожно отобрал у нее ношу, положил все у ее ног и крепко обнял.
– Что случилось? – Анджела даже задохнулась, вопросительно глядя на сына огромными от тревоги глазами, которые еще увеличивали стекла очков.
Он сделал шаг назад.
– Следующей весной я отправлюсь в Массачусетский технологический, – ответил Квентин.
В глазах матери заблестели слезы. Она вскрикнула, обняла его, прижала к себе. Но в ее радости все отчетливее слышались нотки отчаяния. Она цеплялась за Квентина, ее била дрожь, мать всхлипывала, уткнувшись ему в плечо. Он так удивился, что, поглаживая ее по спине, все приговаривал:
– Мама? Что с тобой, мама?
Анджела постаралась упокоиться.
– Прости, прости меня, прости, – наконец выговорила она. – Это не из-за тебя. Я так счастлива. Моя мечта сбылась. Но… Мне бы так хотелось, чтобы папа находился сейчас здесь. Только… Я так беспокоюсь, Квентин. С ним что-то случилось.
Квентин подхватил ее сумки и повел мать через площадь к скамейке.
– Присядь, отдышись, – велел он, опускаясь рядом с ней. – Что происходит?
– Вчера вечером отец не позвонил. Я весь день пыталась до него дозвониться. – Мать нагнулась и быстро вытерла глаза краем светло-голубой кофточки. – Я уверена, что это все пустяки. Не хочу портить тебе такой день. Честное слово.
– Все в порядке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94