ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Комплекс невменяемости или
мальчик с “Приветом”
повесть на автобиографической основе





Наше житье скучно и банально,
Чтобы писать вам о людях нормальных

1
пост.ели.
По подоконнику через открытое окно равномерно, как метроном, капал крупнокалиберный осенний дождик. Под окном обухотворившееся буховенство, смело шагая по склизкой глине и мокрой листве, усердно задрызгивая друг другу портки, спешило, не протрезвев, попасть домой. По дороге они орали: ”Разлука, ты разлука, Чужая сторона...” Все эти слова, многократно отражаясь от стен соседних домов, частично залетали ко мне в окно.
Мою спину мочит тот самый дождик, я сижу на подоконнике и пишу - а вы читайте:
Из дома я вышел вместе с В. А. (человек славный, но в меру испорченный). Все, люди, которых я увидел в этот вечер - казалось они были пьяны... Путь я держал к Д. А., там же оказался и О. Д., провожавший меня в обратный путь. Всю дорогу оный тараторил про безутешные старания В.А., про ее безысходность и тупость (и что одеваться она не умеет, и что красится не чересчур густо, и что говорить она без “блин” и “хрен” не умеет). Короче опустил он ее до самой планки, и даже хотел двигать вниз саму планку, но тут я вежливо заметил:
- Я всегда считал, что сплетни и склоки, а также все способы их распространения, есть чисто бабья (даже не женская) черта.
- Да какие это сплетни-склоки, да иди ты со своей философией в #@$&™©® !
Возвращаясь домой, я в очередной раз обнаружил в своем кармане знакомые варежки, они пришлись сейчас очень кстати.
Прийдя домой я было попытался заварить себе чаю, но в ответ на это у меня в кружке получилась какая-то мутная жижа. Отхлебав полчашки этого отстою, я внезапно понял, что этой ночью спать мне не грозит. Я открыл окно и сел на подоконник. Было поздно, но в некоторых кухнях еще горел свет. А в некоторых света не было, но и в тех и в других там и сям мелькали фиолетовые пятна — ящики, а рядом с ними — телеманчики, уставшие от выходных, толстенькие, отупевши пялятся в своего неугомонного друга, тот же — послушно несет бессменную вахту по ежевечернему усыплению российских граждан.
В дверь позвонили, и через несколько минут в парадной очутился пьяный сосед. Почувствовав себя господином положения, он начал было в третий раз возвращать нам чужой долг, но мы великодушно отказались и, поймав оптимальное расположение наших тел относительно дверного косяка, поспешили его затворить.
Тут окно заскрипело и через несколько секунд мои мысли прервались резким ударом в затылок. Благодаря оконной раме, я чуть не улетел с одиннадцатого этажа.
Ни лето ни зима
На улице была
И, даже, не весна
С мимозой и говном.
Вампира-комара
Их спальни прогнала—
Осенняя пора
Глумилась за стеклом.
Ровно в полночь - еще звонок. Звонит Р.С.юк (Писюк) и жаждет узнать: какое же важное событие побудило меня позвонить ему днем. Я его разочаровываю­ - говорю, что такового не было. Мы начинаем дружно изобретать метод расправы с моим простуженным телефоном. Мне становится скучно и я медленно начинаю уходить в себя.
Но не тут то было! Пришлось вернуться обратно, так как Р.С.юк начал рассказывать очередной последний анекдот из своей “Mailовской” коллекции и, зная, что если Р.С.юк начинает травить анекдоты, то телефонный разговор пора заканчивать, предлагаю повесить трубки - он соглашается.
Я вернулся на подоконник и продолжил рассматривать окна соседних домов, но тут я почувствовал, что, как ни странно, хочу спать. Я начал себя уговаривать не ложиться и, пойдя на кухню, я закрутил себе еще отстою. Победив сон, я стал писать и даже получал от этого какое-то удовольствие, но часиков так через шесть я резко почувствовал себя уставшим и не какие самоуговоры не помогали мне в борьбе с естественной потребностью в сне. Я уговаривал себя не ложиться, потом - не закрывать глаза, а когда уже лежал с закрытыми - пытался не уснуть, но тут опять позвонили в дверь. Я не хотел, да и считал не возможным, вставать с постели и даже представил, что сплю. Позвонили еще раз - а я сплю! Позвонили и третий. Назло не открою! - подумал я, отвернувшись к стене. И тут начался четвертый. Время звучания четвертого звонка могло быть, наверно, бесконечно долгим, но через три минуты я не выдержал, и, как только я подошел к двери, стало тихо. Заглянув в замочную скважину, я ничего подозрительного не заметил, но вот когда я посмотрел в глазок, то долго не мог оторваться от увиденного: передо мной (а, как я потом успел заметить, и подо мной) была черная космическая бездна, усеянная множеством мелких звезд. Это меня так загипнотизировало, что я не мог больше стоять на ногах, еле-еле сдерживая желание полететь или, если не получиться, то, хотя бы, упасть и лететь долго-долго. Но как только я подался вперед, грациозно отрываясь от паркета, мои руки наткнулись на дверь, напомнившую мне, что ее надо открыть во избежание пятого звонка.
Дверь распахнулась и на меня через порог глядела Л.К. в шикарном черном платье.
( Да ведь ни кого другого быть там и не могло! ) Привет! - сказал я громко, как и было написано. В темпе ощупав меня глазами она открыла дверь на лестничную площадку и, еще раз взглянув на меня, быстро засеменила вниз по лестнице. Я потянулся за шваброй, но не найдя оной, взял вместо нее что-то другое, очень похожее на ружье. Я это понял, когда уже бежал по освещенной желтым светом лестнице. Мои ноги несли меня с неестественной скоростью, так, что я даже не чувствовал ступенек под ними. Неоднократно перегоняя Л.К., я бежал дальше, забегая далеко вперед, и не особо углубляясь в размышления о причине и цели своих действий. И вот я уже, задыхаясь, пробегаю последний пролет, открываю дверь и, выходя из подъезда, ступаю на…...
на огромный мост из сырых полутрухлявых, но насланных толстым слоем тесин. Мост был висячим, правда на чем он висел - не ясно, разве что на небесах. На улице было удивительно тихо, и шел мелкий осенний дождь, очень похожий на тяжелый туман. Однако, через две минуты я почувствовал теплые потеки по спине. Было так пасмурно, что свет, пробивавшийся сквозь серо-сине-зеленые облака, образовывал эффект сумерок, но не голубых, как должно было быть, а зеленых. Справа и слева вдали виднелся дремучий еловый лес ( вероятно с клещами и кучей грибов ). Я никогда не видел столько неба. Небо было пастозным, беспросветно-серо-зеленым, но к горизонту - почти белым. Именно туда - к горизонту и тянулось это широченное провисающее над огромным болотом деревянное шоссе. Зловеще извиваясь, оно исчезало в изумрудно-белом тумане, скользящем тонким слоем по воде. Со дня рождения не испытывал такого спокойствия, коим наслаждался во время прогулки по этому сооружению.
Вдруг вдали я увидел в небе какую-то точку, за ней через некоторое время последовал гул, и через две минуты над моей головой метрах так в двадцати пронеся вертолет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13