Ну а дальше вы все сами знаете, а если не знаете - читайте дальше.
XVII
ЭЛЬКА*
Привет!
Ты такой крутой фантазер. Ты, наверное можешь выдумать себе
чашку чая, шикарный наряд, билет в автобусе или, даже, мост
что бы перейти вставшую на твоем пути реку. Видимо по такой
же причине ты утверждаешь будто по моему адресу живет другой
человек, носящий притом мои инициалы, что внешне мы похожи
как две капли воды, что зовут ее (меня) каким-то французским
именем ЭЛЬКА и, что вообще - ты даже меня придумал. А после
ты даже сподобился сказать, что я “лишь физическая субстанция,
служащая лишь материальной оболочкой для идеологического
персонажа” твоей фантазии.
В таком случае, а не продлить ли тебе свою идиллию -
фантазируй дальше. Придумай какой-нибудь нелепый “Happy end”
Вперед!
(Далее следовала дата и подпись Л. К.)
*В примечании говорится: Один из наиболее достоверных источников, коим является моя голова, сообщает читателю, что все вышеизложенное есть ни что иное как продолжение предыдущего и последующего и написано все тем же автором предыдущего и бесконечно последующего.
XVIII
От стены к стене
Я проснулся в два часа ночи в кресле. В темной комнате цветными пятнами мелькал включенный телевизор, отражаясь от потолка и заставляя мои глаза двигаться в расширительно-сужающемся направлении. Звонили в дверь. Звонили уже давно и настойчиво (чем меня и разбудили).
Ну а я, бдителен и вежлив, открыл дверь, а там - почтальон. Тут мне пришлось окончательно проснуться. Он мне сразу: распишитесь, то да се, И сует мне конвертик. Борода седая - старенький, сумка на плече (там еще много таких, видать). И как он их не путает, не кичится своей важностью.
Конвертик тем временем пухнул у меня в руках, обязуясь занять меня в этот вечер (вечер ли?) чем-нибудь интересненьким. Пока я рассматривал сей документ дедушка-почтальон уже исчез, и передо мной был лишь пустой коридор, освещенный крепко настоянным светом, излучаемым вкрученной заботливой рукой соседа (любителя сигарет иностранного происхождения и заметной вежливости, вернее ее волшебной причины) в аккуратно выведенный из-под ртутной лампы проводок (вернее в висячий на нем патрон).
Вот как раз этот самый свет из этой самой лампочки из этого самого патрона и светил мне. А светил он на конвертик: На строчках для обратного адреса красовались пять несоразмерных букв - Э.Л.Ь.К.А.
А потом он осветил и содержимое конверта: В конверте были пустые листы. Три абсолютно чистых листа и третий с надписью по диагонали "Придумай сам что здесь написать", сделанной чернильным карандашом.
Т.О., пребывая в шоке, я заплыл в свою квартиру (мои ноги, как мне тогда казалось, шли на десять сантиметров над паркетом). Как когда-то давно (видимо настолько, что я уже не помню когда) я ни как не мог приземлиться. Воздух - упругий серо-зеленый газ, как силикатный клей. Было душно, я открыл входную дверь и все окна, заливая свою квартиру этой дрянью. Глаза мои, как больно! Глаза как на иголках - чуть в сторону - сломал иглу, а закрыл глаза - все иглы впиваются хором в веки, в щеки, в мозг, в шею, в пальцы - все в иголках. Каждое прикосновение к себе как пулевое ранение. Когда я стал совсем задыхаться я пошел на кухню и, схватив самый острый нож, начал отрезать себе по кусочку воздух. Отрезал и вдыхал, отрезал - вдыхал, отрезал и опять вдыхал и опять отрезал. Отрезательно-вдыхательные движения сопровождались у меня с медленным продвижением по квартире. И вот так, беспорядочно размахивая ножом ходил я от стены к стене, многократно разрезая собственную тень и спотыкаясь об нее полубосыми ногами, пока не наткнулся на зеркало. Зеркало, ничего не подозревая, чинно висело на стене и холодно отражало действительность.
Тем временем в нем красовался некий мерзавец. Мерзавец с нахальным любопытством разглядывал меня большими на выкат глазами. Скандально взъерошенные волосы, обиженно надутые щеки, плотно сжатые губы - ненавижу! Ненавижу я этого гада!!! Пырнул я его ножом в морду сучью, а он и рассмеялся - улыбка кривая - от глаза до подбородка, зубы через один. Смешно! А я ему еще разок - он брови сдвинул, губы сжал, как змея перед укусом, смотрит из подлобья и нервно дышит. Злиться изволишь, наглец?! Ну держись! Сейчас не встанешь, гнида!
Бил я его долго и по морде, так что кровища в разные стороны, а зубы с глазами местами поменялись. Бил по челюсти, так что нижняя ударялась об верхнюю и повторяла это движение много раз. Бил я его пока не устал и, видимо, очень больно, судя по крайне искаженному выражению лица.
И тут я увидел в зеркале... Я увидел в зеркале свое отражение Неужели я бил себя и совершенно ничего ни чего не чувствовал, скорее наоборот - мне это нравилось. Я обнял себя руками, и руки скользнули по окровавленному лицу. Лицо было изрезано, исколото, с него струилась кровь, со щек на шею и, заливаясь за воротник, растекалась по спине. Я плакал, размазывая кровь и слезы по лицу, пальцы тряслись и цеплялись за первые попавшиеся под руку предметы. В зеркале смеялся младенец. Как он смеялся было даже слышно, смеялся он надо мной. "А ведь я так и остался ребенком", - подумал вдруг я, - так и остался.
XIX
Горящий младенец
В замочной скважине раздались знакомые созвучия. Кого несет - подумал я и, утираясь уже и без того розовыми рукавами, заглянул в замочную скважину. Там было невероятно темно (сосед, недавно уехавший на дачу, выкрутил и забрал свою лампочку с собой). Я открыл дверь; на лестнице смеялись. Гопнички балуются - подумал я и шваркнул дверью так, что от дверного косяка с хрустом полетела штукатурка, а на торце двери заметно прибавилось трещин.
Телевизор как всегда стоял на пыльном комоде и нес пьяный бред. С ним-то я расправился быстро. Взял вазу с засохшими розами (воды уже в ней не было) и, вытряхнув содержимое швырнул ей в голубой экран. Тот, немного притихнув зашипел, затрещал, посыпались искры, дым и еще бог знает что в неизвестных мне направлениях, а потом вдруг - паутина на побелевшим, мерцающем в бешенстве экране погасла и осыпалась с обгоревшей трубки. После чего ящик, собрав оставшиеся на тот момент силы, вероятно, позаимствовав их немного у электросети, яростно чмокнув и разорвав свой корпус, издал гулкий динамитно-протяжный стон, вспыхнул ослепительным солнечным светом, погас и смолк на веки. Лишь розетка билась в агонии у комода и шкварчала багровыми языками - причиной будущего пожара.
В этот момент я на мгновение выздоровел и, вырубив все электричество в квартире, накрыл одеялом зловещий очаг, тот повозмущался, подымился, повонял, да и затих.
Вдруг я почувствовал, что на голове у меня что-то мелькает и шевелится. Прикоснувшись к голове и обжарив руку, я понял, что на голове у меня пожар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13