Но Дахиба легла в больницу, студия ее была закрыта, и все планы стали несбыточными. Последний месяц Мухаммед каждый вечер томился у входа в этот клуб на берегу Нила, который когда-то был излюбленным местом короля Фарука, проводившего там ночи в азартных играх вместе со своей свитой. Ни разу еще Мухаммед не набрался смелости войти в клуб. Почему? У него были деньги, и два дня назад ему исполнилось двадцать пять лет. Но денег было немного. Семья пышно отпраздновала его день рождения, и он получил много подарков, но денег не дарили. А Мими, конечно, не заинтересует правительственный клерк с грошовым жалованьем.
Уставившись на каскад белокурых волос на фотографии, он вспомнил вдруг, что не сегодня-завтра должен получить поздравительную открытку от своей белокурой матери Ясмины – только раз в году он получал от нее известие. Она так давно была в разводе с его отцом! Вдруг Мухаммед услышал рядом с собой озлобленный возглас: «Проклятые разлагающиеся империалисты!» Мухаммед оглянулся и увидел, что на него обращен горящий темный взгляд Хуссейна, члена «Мусульманского братства». Было время, когда Мухаммед хотел вступить в это «Братство», но неудержимый фанатизм Хуссейна отпугнул его. И сейчас им овладел безотчетный страх: Хуссейн обращался к нему, и Мухаммед вспомнил, что раза два за этот месяц встретил его напротив клуба «Золотая клетка», – по-видимому, Хуссейн узнал его. Случайны ли были эти встречи? У Мухаммеда защемило сердце. Обжигающее дыхание хамсина и горячие глаза Хуссейна были как два сигнала тревоги.
– Что вы сказали? – спросил он.
– Когда-то ты был с нами, брат, я помню. Ты ходил на наши собрания, но потом исчез.
– Отец запретил мне… – пробормотал Мухаммед, не понимая, почему страх сжимает его сердце.
Хуссейн презрительно улыбнулся:
– Но ты еще веруешь, мой друг?
– Верую?..
Хуссейн показал на фотографию Мими:
– Я видел, что ты смотришь на это и негодуешь! Эта мерзость разрушает национальные ценности и подрывает святую веру ислама.
Мухаммед посмотрел на фотографию, потом на Хуссейна. Из дверей клуба доносились звуки оркестра, играющего вступление. Сейчас она появится на сцене перед чужестранцами, его возлюбленная Мими. Он желал ее, он ненавидел ее. Лицо его покрылось потом.
Хуссейн подступил к нему вплотную:
– Как может человек думать о Боге, как может мужчина хранить верность жене и семье перед такими дьявольскими искушениями? Ночные клубы содержатся на западные доллары, чужестранцы хотят лишить нас гордости, чести и благопристойности.
Мухаммеду казалось, что низкий голос Хуссейна грохочет раскатами грома. Юноша посмотрел на фотографию Мими, на сверкание ее грудей и бедер под облегающим платьем, на ее хищную улыбку, и вдруг ему показалось, что женщина издевается над ним. Хамсин вонзил в кожу Мухаммеда тысячи иголок, пот заливал его лицо, шею, струился между лопатками. Юноша как будто пылал.
– Мы должны очистить Египет от этой чумы! – прозвучал в его ушах голос Хуссейна, – и вернуть народ на пути Бога и праведности. Любыми средствами!
Мухаммед вздрогнул и пустился бежать от дверей клуба.
Нефисса была рада, что смогла удержать при себе Мухаммеда, – подумать только, Ибрахим и Омар хотели отправить его с Амирой! Очень удачно, что Нефисса слегка повредила ногу и они не могли настаивать на своем. А то Амира забрала бы власть над Мухаммедом, как она забрала власть над всем. Но Нефисса твердо решила: внук принадлежит только ей.
С Мухаммедом были связаны все надежды Нефиссы, она строила планы, о которых не подозревал никто – ни Ибрахим, ни Омар, ни даже Амира. Многие годы счастье не давалось в руки Нефиссы, но она еще возьмет его! Она сама выберет Мухаммеду невесту, женит его, и они втроем поселятся в квартирке, которую Нефисса уже втайне от всех сняла и оплачивала.
Нефисса посмотрела на часы – где это Мухаммед пропадает каждый вечер? Входная дверь внизу открылась и захлопнулась, и она услышала шаги внука. Мухаммед вошел в комнату, где Нефисса лежала на софе, положив больную ногу на подушку. Мухаммед поцеловал ее и повернулся, чтобы уйти, но она удержала его – внук показался ей бледным и расстроенным.
– Как ты себя чувствуешь, внук моего сердца? – спросила она встревоженно.
Он ответил, остановившись у столика, на который выложили сегодняшнюю почту, и разбирая конверты:
– Я здоров, бабушка… – Вдруг она увидела, что он зажал в руке какое-то письмо.
– Что это? – спросила Нефисса.
– Поздравительная открытка… от мамы… Нефисса смотрела на внука с софы. Она регулярно уничтожала когда-то письма Ясмины к Камилии, но поздравительные открытки матери к дню рождения Мухаммед ожидал каждый год взволнованно и нетерпеливо, и Нефисса сочла неразумным прятать их от него. Она не запрещала внуку хранить их в ящике стола и не посягала на них. Нефисса понимала, что запретный плод слаще доступного, и если бы она выразила недовольство или ревность по отношению к Ясмине, то мать в глазах внука будет жертвой и мученицей.
Нефисса увидела, что Мухаммед, не вскрывая, разглядывает конверт.
– Что такое, дорогой?
– Не понимаю, бабушка. Смотри, на письме египетские марки.
– Значит, это не от нее.
– Да нет же, ее почерк!
Мухаммед разорвал конверт и прочел знакомые слова: «Ты всегда в моем сердце. Мама».
Он тщательно рассмотрел штемпель и вскричал, протягивая конверт Нефиссе:
– Бисмиллах! Она в Египте.
– Что? – воскликнула Нефисса, беря письмо в руки. – Ясмина в Египте? «Аль-Тафла», – прочитала она на штемпеле. – Где это?
Мухаммед кинулся к книжному шкафу и, найдя атлас между словарем и стихами Ибн Хамдиса, стал лихорадочно перебирать страницы. Он должен был найти это место! Наконец, он нашел страницу в указателе, открыл карту, где кусочек зеленой долины Нила был стиснут между двумя желтыми пустынями, провел палец по линии реки, провел еще раз и наконец нашел нужную точку.
– Вот она! К югу от Луксора и… – Он прервал фразу и швырнул атлас через всю комнату; тот стукнулся о телевизор и, прошелестев страницами, упал на ковер.
Нефисса села, ухватилась за спинку стула и, испытывая мучительную боль, встала на ноги.
– Что с тобой, внук моего сердца? – вскричала она.
– Она в Египте и не хочет увидеть меня! Не приехала сюда! Что же это за мать!
Нефисса с жалостью смотрела, как рыдания сотрясают хрупкое юношеское тело, но вдруг сердце ее вздрогнуло от мучительной тревоги: Ясмина в Египте! Она может приехать и потребовать сына! По закону она лишена материнских прав, но ведь Мухаммед теперь взрослый и сам может решать свою судьбу. Что, если Ясмина приласкает его и он уйдет к ней? Этого нельзя допустить.
– Слушай меня, дорогой, – она погладила руку Мухаммеда. – Посади меня в кресло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
Уставившись на каскад белокурых волос на фотографии, он вспомнил вдруг, что не сегодня-завтра должен получить поздравительную открытку от своей белокурой матери Ясмины – только раз в году он получал от нее известие. Она так давно была в разводе с его отцом! Вдруг Мухаммед услышал рядом с собой озлобленный возглас: «Проклятые разлагающиеся империалисты!» Мухаммед оглянулся и увидел, что на него обращен горящий темный взгляд Хуссейна, члена «Мусульманского братства». Было время, когда Мухаммед хотел вступить в это «Братство», но неудержимый фанатизм Хуссейна отпугнул его. И сейчас им овладел безотчетный страх: Хуссейн обращался к нему, и Мухаммед вспомнил, что раза два за этот месяц встретил его напротив клуба «Золотая клетка», – по-видимому, Хуссейн узнал его. Случайны ли были эти встречи? У Мухаммеда защемило сердце. Обжигающее дыхание хамсина и горячие глаза Хуссейна были как два сигнала тревоги.
– Что вы сказали? – спросил он.
– Когда-то ты был с нами, брат, я помню. Ты ходил на наши собрания, но потом исчез.
– Отец запретил мне… – пробормотал Мухаммед, не понимая, почему страх сжимает его сердце.
Хуссейн презрительно улыбнулся:
– Но ты еще веруешь, мой друг?
– Верую?..
Хуссейн показал на фотографию Мими:
– Я видел, что ты смотришь на это и негодуешь! Эта мерзость разрушает национальные ценности и подрывает святую веру ислама.
Мухаммед посмотрел на фотографию, потом на Хуссейна. Из дверей клуба доносились звуки оркестра, играющего вступление. Сейчас она появится на сцене перед чужестранцами, его возлюбленная Мими. Он желал ее, он ненавидел ее. Лицо его покрылось потом.
Хуссейн подступил к нему вплотную:
– Как может человек думать о Боге, как может мужчина хранить верность жене и семье перед такими дьявольскими искушениями? Ночные клубы содержатся на западные доллары, чужестранцы хотят лишить нас гордости, чести и благопристойности.
Мухаммеду казалось, что низкий голос Хуссейна грохочет раскатами грома. Юноша посмотрел на фотографию Мими, на сверкание ее грудей и бедер под облегающим платьем, на ее хищную улыбку, и вдруг ему показалось, что женщина издевается над ним. Хамсин вонзил в кожу Мухаммеда тысячи иголок, пот заливал его лицо, шею, струился между лопатками. Юноша как будто пылал.
– Мы должны очистить Египет от этой чумы! – прозвучал в его ушах голос Хуссейна, – и вернуть народ на пути Бога и праведности. Любыми средствами!
Мухаммед вздрогнул и пустился бежать от дверей клуба.
Нефисса была рада, что смогла удержать при себе Мухаммеда, – подумать только, Ибрахим и Омар хотели отправить его с Амирой! Очень удачно, что Нефисса слегка повредила ногу и они не могли настаивать на своем. А то Амира забрала бы власть над Мухаммедом, как она забрала власть над всем. Но Нефисса твердо решила: внук принадлежит только ей.
С Мухаммедом были связаны все надежды Нефиссы, она строила планы, о которых не подозревал никто – ни Ибрахим, ни Омар, ни даже Амира. Многие годы счастье не давалось в руки Нефиссы, но она еще возьмет его! Она сама выберет Мухаммеду невесту, женит его, и они втроем поселятся в квартирке, которую Нефисса уже втайне от всех сняла и оплачивала.
Нефисса посмотрела на часы – где это Мухаммед пропадает каждый вечер? Входная дверь внизу открылась и захлопнулась, и она услышала шаги внука. Мухаммед вошел в комнату, где Нефисса лежала на софе, положив больную ногу на подушку. Мухаммед поцеловал ее и повернулся, чтобы уйти, но она удержала его – внук показался ей бледным и расстроенным.
– Как ты себя чувствуешь, внук моего сердца? – спросила она встревоженно.
Он ответил, остановившись у столика, на который выложили сегодняшнюю почту, и разбирая конверты:
– Я здоров, бабушка… – Вдруг она увидела, что он зажал в руке какое-то письмо.
– Что это? – спросила Нефисса.
– Поздравительная открытка… от мамы… Нефисса смотрела на внука с софы. Она регулярно уничтожала когда-то письма Ясмины к Камилии, но поздравительные открытки матери к дню рождения Мухаммед ожидал каждый год взволнованно и нетерпеливо, и Нефисса сочла неразумным прятать их от него. Она не запрещала внуку хранить их в ящике стола и не посягала на них. Нефисса понимала, что запретный плод слаще доступного, и если бы она выразила недовольство или ревность по отношению к Ясмине, то мать в глазах внука будет жертвой и мученицей.
Нефисса увидела, что Мухаммед, не вскрывая, разглядывает конверт.
– Что такое, дорогой?
– Не понимаю, бабушка. Смотри, на письме египетские марки.
– Значит, это не от нее.
– Да нет же, ее почерк!
Мухаммед разорвал конверт и прочел знакомые слова: «Ты всегда в моем сердце. Мама».
Он тщательно рассмотрел штемпель и вскричал, протягивая конверт Нефиссе:
– Бисмиллах! Она в Египте.
– Что? – воскликнула Нефисса, беря письмо в руки. – Ясмина в Египте? «Аль-Тафла», – прочитала она на штемпеле. – Где это?
Мухаммед кинулся к книжному шкафу и, найдя атлас между словарем и стихами Ибн Хамдиса, стал лихорадочно перебирать страницы. Он должен был найти это место! Наконец, он нашел страницу в указателе, открыл карту, где кусочек зеленой долины Нила был стиснут между двумя желтыми пустынями, провел палец по линии реки, провел еще раз и наконец нашел нужную точку.
– Вот она! К югу от Луксора и… – Он прервал фразу и швырнул атлас через всю комнату; тот стукнулся о телевизор и, прошелестев страницами, упал на ковер.
Нефисса села, ухватилась за спинку стула и, испытывая мучительную боль, встала на ноги.
– Что с тобой, внук моего сердца? – вскричала она.
– Она в Египте и не хочет увидеть меня! Не приехала сюда! Что же это за мать!
Нефисса с жалостью смотрела, как рыдания сотрясают хрупкое юношеское тело, но вдруг сердце ее вздрогнуло от мучительной тревоги: Ясмина в Египте! Она может приехать и потребовать сына! По закону она лишена материнских прав, но ведь Мухаммед теперь взрослый и сам может решать свою судьбу. Что, если Ясмина приласкает его и он уйдет к ней? Этого нельзя допустить.
– Слушай меня, дорогой, – она погладила руку Мухаммеда. – Посади меня в кресло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121