Вступил оркестр, и она приготовилась к новому танцу. Музыка постепенно стихала, инструменты замолкали один за другим, и теперь играла только най – деревянная флейта Верхнего Египта, звуки ее грустили и завораживали. Боковое освещение выключили, Камилия на сцене в столбе света начала танцевать медленно, словно загипнотизированная томительными звуками флейты. Зрителям казалось, что она вьется словно струйка дыма, словно змея в плавном движении, в танце были томление и печаль. Танец окончился в громе аплодисментов, Камилия убежала за кулисы, на сцену выбежали танцоры ее ансамбля и закружились по сцене в бешеной пляске.
Камилия в своей костюмерной собиралась переодеться для ужина с мистером Фахедом, когда вдруг в комнату, задыхаясь, вбежал Рауф.
– Эти бандиты разгромили редакцию Мансура! – вскричал он.
– Как! Он ранен?!
– Не знаю. Сохрани нас Бог, это ужасно. Может быть, потому, что он напечатал статью Дахибы…
– Я поеду туда, – сказала Камилия, найдя свою черную мелаю из костюма народного танца. – Позаботьтесь о Зейнаб, возьмите ее к себе, вызовите Радвана, и пусть он не спускает с нее глаз.
– Камилия, я поеду с тобой! Но она уже ушла.
На Эль-Бустан царил хаос, полиции не удавалось разогнать толпу, запрудившую улицу. Камилия припарковала машину и начала пробиваться сквозь толпу. Когда она увидела обгорелое здание с грудами бумаги и осколками стекол перед ним, она побежала.
Якуб был внутри, с ошеломленным взглядом он ворошил дымящиеся бумаги.
– Хвала Господу! – вскричала Камилия, кидаясь к нему.
Набившиеся в помещение люди, узнав ее, изумленно восклицали: «Аллах!» Они не понимали, почему их божественная Камилия плачет в объятиях бунтовщика и нечестивца.
Она ощупала лицо и голову Мансура. Очки были разбиты, из раны на голове сочилась кровь.
– Кто посмел вас ударить?
– Не знаю, – ответил он удрученно.
– О, почему люди не могут жить в мире?
– Не могут… – вяло повторил он и вдруг осознал ее присутствие. – Это вы! Вернулись из Европы! – И он увидел под раскрывшейся черной мелаей розовый шифон и сияющие жемчуга. – Сегодня было ваше представление! Но зачем вы здесь?!
– Когда мне сказали… – Она не докончила. – Вы ранены, я отвезу вас к врачу.
Но он взял ее руки в свои и, глядя в ее глаза, твердо сказал:
– Камилия, вы должны немедленно уйти отсюда. После вашего отъезда в Каире начались аресты. Саадат решил очистить Каир от интеллектуалов и либералов, деятельность которых называют теперь подрывной. Издан новый закон об охране национальных святынь. По этому закону людей арестовывают и бросают в тюрьмы без всякого суда. Срок тюремного заключения неограниченный. На прошлой неделе арестовали моего брата, вчера – писателя Юссефа Хаддада. Я не знаю, кто разбомбил редакцию – мусульманские братья или правительственные силы. Но вам нельзя оставаться со мной, вы в опасности!
– Я не могу оставить вас! И вам нельзя возвращаться домой. Я отвезу вас к себе, моя машина на улице Эль-Бустан. – Она порывисто схватила его за руку, и они выбежали из обгорелого дома.
Якуб стоял на балконе квартиры Камилии и вдыхал освежающее дыхание ветра с реки. Камилия промыла и перевязала его рану, сейчас она в комнате слушала радио. Опершись на железные перила, он смотрел на темный Нил, по которому сновали фелуки. Он сожалел, что находился здесь, подвергая Камилию опасности.
– Никаких сообщений, словно на Эль-Бустан ничего не произошло, – сказала Камилия, выходя из комнаты на балкон. Она сменила свой танцевальный костюм на белую галабею с вышивкой золотом по вороту и на рукавах. Она сняла грим и освежила лицо холодной водой, но кожа горела, и она вся была охвачена лихорадкой. Когда она перевязывала голову Якуба, колени их на софе соприкасались, а когда она касалась его кожи, ее словно ударяло электрическим током.
Вспомнив об изысканном и богатом Набиле эль-Фахеде, она поняла, что этот человек способен был бы пробудить в ней страсть не в большей мере, чем его антикварные кресла. Она пылает страстью к Якубу Мансуру, который так еще и не пришил к рубашке оторванную пуговицу. «Что же теперь?» – думала она, стоя рядом с ним на балконе и глядя на его профиль. Она чувствовала, что приближается неотвратимое счастье, – вот сейчас спадет завеса, скрывающая его грозный лик.
Якуб Мансур смотрел на звездное небо.
– Завтра появится Сириус, – сказал он. – Он засияет рядом с этими тремя звездами, – вон там, на горизонте, смотрите! – показал он.
Камилия стояла рядом с Мансуром, его голос был переполнен нежностью. Волнами налетал свежий нильский ветер.
– В древности, до рождения Иисуса, – продолжал он, – Сириус почитался как воплощение бога Гермеса. Египтяне праздновали появление на небе Сириуса как возрождение юного бога, а его звезды-спутники звали «Три мудреца». – Он замолчал и вдруг решился: – Я люблю вас, Камилия. Я хочу коснуться вас.
– Не надо, пожалуйста, – слабо отозвалась она. – Вы многого не знаете обо мне.
– Это не имеет значения. Я хочу жениться на вас, Камилия.
– Слушайте, Якуб, – заговорила она, торопясь все сказать, пока есть решимость. – Зейнаб не дочь мне, а племянница. Я не вдова и никогда не была замужем. И никогда, – она запнулась, – не была с мужчиной.
– Чего же тут стыдиться?
– Женщина моих лет, которую называют богиней любви Египта!
– Многие святые женщины древности были девственницами.
– Я не святая.
– Каждый день, что вы были в Европе, был пыткой для меня. Я люблю вас Камилия и хочу жениться на вас. Я не отступлюсь.
Она вернулась в гостиную, Якуб последовал за ней. Было включено радио, и бархатный голос Фарида аль-Атра лился в теплом ароматном воздухе. Песня о романтической любви, встречах, разлуках… Камилия решительно обернулась к Мансуру:
– Есть еще одно. Я не могу иметь детей. Я болела в молодости, и в результате…
– Я не хочу детей, только тебя!
– Но мы разной веры! – вскрикнула она, вырываясь.
– Даже у Пророка Мухаммеда была жена-христианка.
– Якуб, мы не можем пожениться! Ваша семья не согласится, чтобы вы взяли в жены танцовщицу, а моя семья восстанет, потому что вы не мусульманин. А что скажут мои фанатичные поклонники и ваши читатели? И те, и другие назовут нас предателями!
– Следовать зову своего сердца – разве это можно назвать предательством? – возразил он, нежно привлекая ее к себе. – Клянусь вам, Камилия, я полюбил вас со дня, когда увидел вас на первом вашем представлении, и все эти годы я любил вас. Я страстно желаю вас и не отпущу, моя драгоценная.
Он поцеловал ее, и она больше не противилась. Она вернула ему поцелуй и прильнула к нему. Они упали на пол и предались любви на драгоценном ковре из дворца короля Фарука. Первый раз они ласкали друг друга жадно, неистово, стремительно, словно им был отпущен слишком краткий срок для любви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121