– Он был незаконнорожденный, Лили, – рассказывал ей Закки, – и не знал, кто его отец. Школьники дразнили его, но он держался стойко. А недавно он влюбился в девушку – соседку и хотел жениться на ней, но мать девушки не пожелала и говорить об этом. Тогда он утопился в Ниле.
Захария принес еще блюдо с едой и посмотрел на Тахью, сидевшую между уммой и Нефиссой. Он должен поговорить с уммой о помолвке, хотя ему только шестнадцать. А не то умма может найти Тахье жениха…
На сцену вышла еще одна исполнительница беледи – это был заключительный танец, обращенный не ко всем зрителям, а к невесте, символизирующий переход девушки от целомудрия к сексуальному бытию. Танцовщица в откровенном костюме движениями, полными соблазна, изображала пробуждение свободы, страсти, раскованной женской силы, обращая свой танец к невозмутимой чопорной невесте, застывшей в девственно-белом платье.
Этим танцем свадебное торжество окончилось. Гости разъехались по домам, а члены семьи на нескольких машинах проводили новобрачных в их дом.
Мужчины остались в гостиной, а женщины повели Ясмину в спальню, сняли с нее подвенечное платье, одели ночную сорочку, уложили на кровать и подняли сорочку. Омар занял свое место рядом с ней, Амира держала Ясмину сзади. Когда Омар обмотал палец носовым платком, женщины повернулись спиной, а Амира отвернула лицо. Ясмина закричала, Омар поднял руку – на платке была кровь.
Ибрахим и Элис вернулись домой.
– Свадьба прошла хорошо, – обратился он к Элис.
– Да, только вот этот ужасный варварский обычай проверки девственности…
Он погладил ее руку:
– Ты придешь в мою комнату?
– Я устала, Ибрахим… – Несколько лет он слышал эти слова.
– Давай выпьем вдвоем за счастье нашей дочери… У меня есть бренди.
Она колебалась. На свадьбе Ясмины Элис вспомнила собственную свадьбу с красивым молодым человеком, которому она обещала верность до гроба.
– Ну, пойдем…
Ибрахим подлил лекарство в рюмку Элис – бренди отобьет запах… Она выпила, ничего не заметив, но Ибрахим с огорчением обнаружил, что лекарство ее словно одурманило, а он надеялся, что оно ее воспламенит.
Она не противилась его поцелуям, позволила раздеть себя, но как будто не понимала, что он с ней делает, расслабилась в его объятиях, словно тряпичная кукла, и даже бессмысленно хихикала.
«Не этого я хотел», – думал Ибрахим. Но он хотел сына. Через несколько минут он выскользнул из-под простыни, оставив в постели дремлющую Элис. Он чувствовал себя еще хуже, чем после сношений с проституткой.
Захария не мог заснуть и вышел в сад, где душной августовской ночью все-таки было легче дышать.
В лунном свете он увидел Тахью, сидящую на мраморной скамье, – от неожиданности она показалась ему призраком.
– Можно сесть рядом с тобой? – спросил он; она подвинулась. Личико у нее было грустное.
– Ты плакала?
– Да, ведь я теперь потеряла Мишмиш. О, Закки! Мы стали взрослыми, никогда больше не играть нам вместе в саду…
Он обнял ее, и она уткнулась в его шею влажным от слез лицом. Он утешал ее, называл нежной росинкой, гладил ее мягкие волосы.
– Я люблю тебя, – сказал он. – Все Божьи ангелы возликовали, когда ты родилась.
Он поцеловал ее и отстранил от себя – больше ничего нельзя, Коран разрешает любовь только в браке.
– Я поговорю с уммой, – сказал он, держа ее лицо в ладонях. Лунный свет превращал ее слезы в бриллианты. – И мы будем так же счастливы, как Омар и Ясмина.
Ясмина смотрела на спящего Омара, и ей казалось таким странным, что она лежит в постели со своим двоюродным братом. Они занимались любовью, это было приятно и забавно, они много смеялись. Ясмина была довольна, хотя немного недоумевала – где же романтическая любовь, о которой поется в песнях?
Она встала с кровати и подошла к окну. Счастье было такое полное – замечательная свадьба, собственный дом. И учеба… «Ты будешь помогать мне, – сказал отец. – Ты будешь моей медсестрой…»
Нет, не медсестрой она станет, а настоящим доктором!
ГЛАВА 5
«Какой красавец! – подумала Камилия. – Но, наверное, женат».
Он был правительственный цензор, который явился на студию Хакима Рауфа на съемки нового фильма. Цензор должен был удостоверить, что в фильме не изображаются ни политическое недовольство и нищета народа, ни обнаженный пупок кинозвезды Дахибы.
Камилия третий раз приходила на киностудию по приглашению Дахибы, все приводило ее в восторг. А в этот декабрьский вечер было еще оживленнее и интереснее, чем обычно, потому что в честь праздника Мулид аль-Наби – рождения Пророка – Хаким Рауф устроил буфет с горами фруктов, сластей, печенья и излюбленного лакомства египтян «дворцового хлеба»– хлеба, поджаренного в масле, вымоченного в меду и густо намазанного сладким кремом.
Камилия увидела, что красавец цензор взял пригоршню фиников, начиненных засахаренной апельсиновой цедрой, насыпал в кофе сахару и стал размешивать ложечкой.
Камилии и в голову не могло прийти подойти к нему и завязать разговор, и ей стало бы дурно, если бы к ней подошел он. Но ей так хотелось бы, чтобы он ее заметил!
Правда, Камилия носила блузки с длинными рукавами, застегнутые на пуговички до самого горла, и юбки ниже колен, – все подруги над ней посмеивались, но с бабушкой спорить не приходилось! Старомодная одежда скрадывала фигуру, но он мог обратить внимание на лицо! Краситься Амира разрешала, поскольку и сама проводила много времени перед зеркалом, и Камилия подводила свои медовые глаза, выщипывала брови и подбирала губную помаду, подходящую к оливковому тону ее кожи. Может быть, красивый незнакомец все-таки увидит, что она хорошенькая?
Хаким Рауф вскричал: «Съемка!» – и Дахиба начала танцевать, а цензор впился в нее взглядом. Сцена изображала ночной клуб, где танцовщица – Дахиба выступает на сцене, притворяясь, что не узнает своего переодетого мужа в толпе зрителей. Еще одна легкомысленная комедия. Хаким Рауф как-то пожаловался Камилии, что Насер, выдающийся политик и блестящий ум, ввел такую цензуру в кинопромышленности, что фильмы не будут давать сборов. Он уже не раз заявлял, что готов перевести свое дело в Ливан, где нет таких нелепых цензурных ограничений, деятели искусства чувствуют себя свободно и их деятельность поощряется.
Рауф воскликнул: «Стоп!» – послал работника студии в гардероб за каким-то дополнением к костюму. Подойдя к жене, он нагнулся к ее уху и что-то прошептал – она улыбнулась.
Камилия восхищалась этой супружеской парой. Они, казалось, не подходили друг другу: она – высокая, изящная и элегантная, он – неопрятный толстый коротышка. Но эти внешне несхожие люди двадцать лет жили в счастливом браке. Дахиба была сирота – она потеряла родителей в раннем детстве и могла свободно выбирать себе мужа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121