– воскликнул Тевфик.
Семья Рашидов взволнованно слушала речь Насера и последующее выступление знаменитой певицы Уль-Хассум. Она запела национальный гимн: «Моя страна, тебе одной моя любовь и сердце, Египет, Матерь всех земель, моя душа с тобой…»
Женщины заплакали, племянник Амиры Тевфик громко вскричал:
– Мы должны первыми напасть на Израиль! Старейший в роде, дядя Карим, стукнул палкой об пол и сердито проворчал:
– Уймись ты, щенок! Не надо нам войны! Божий путь – мир!
Тевфик начал спорить, но Амира строго оборвала его:
– Хватит! Нечего развязывать войну в нашем доме!
– Но как же, тетя, ведь Израиль – наш враг, – протестовал Тевфик.
– Египет, Израиль! Все мы дети пророка Ибрахима и не должны враждовать между собой.
– Израиль Не имеет права на существование, – упрямо настаивал племянник.
– Опомнись, безрассудный! Моли Бога о прощении за такие слова! Любой народ имеет право на существование.
– Я чту и уважаю вас, тетя Амира, но вы не понимаете…
– Исполнится Божья воля, не наша. Что будет – то будет, – отрезала Амира.
Заплакал маленький Мухаммед, испуганный шумом и строгим голосом прабабушки; она велела выключить телевизор и отвести детей в спальни.
– Завтра отправлю женщин в «Красный Крест» сдавать кровь, а дома будем разрезать простыни на бинты, – решила она.
В своей спальне Амира выдвинула нижний ящик комода и полюбовалась белой одеждой, приготовленной для паломничества в Мекку. Потом она достала деревянную шкатулку с драгоценностями. Часть зарытых в ожидании набега «Посланцев Зари» драгоценностей Рашиды вырыли и пожертвовали «Красному Кресту» и другим организациям на военные нужды, но в этой старинной шкатулке хранились самые ценные или памятные вещи. Амира достала жемчужное ожерелье, которое подарил ей Али после рождения Ибрахима, потом – древнеегипетский браслет из золота и ляпис-лазури, по преданию, принадлежавший Рамзесу II, фараону эпохи Исхода. Король Фарук подарил его Амире за сделанное ею лекарство от бесплодия, которое помогло ему обрести наследника.
И наконец, Амира с печальным вздохом вынула кольцо, подаренное ей Андреасом Скаурасом – человеком, который мог стать ее мужем. В золотой оправе светился халцедон с изображением шелковичного листа – символическое изображение вечной любви Скаураса к Амире, которую он назвал источником своей жизни, как лист шелковицы, питающий жизнь шелковичного червя. На самом дне шкатулки лежал пакет с фотографиями – Амира вынула их. Это были, фотографии изгнанной дочери Фатимы, – глядя на ее юное смеющееся личико, Амира вспомнила, как она в шоке глядела на Дахибу-Фатиму, к которой привела ее Камилия. Это было полгода назад, и возмущение Амиры успело смениться приливом сострадания и любви к изгнанной дочери, но Амира ждала, что Фатима сама придет к ней. А Фатима ждала, что первая придет Амира, и пока их пути не сошлись.
Раздался слабый стук в дверь, Амира воскликнула:
– Войдите.
Вошел Захария в армейской форме.
– Тебя ведь не взяли в армию! – изумленно воскликнула Амира.
Захария улыбнулся своей тихой улыбкой:
– А я попробовал снова. Я знал – отцу неприятно, что я не гожусь для армии. – Захария не стал объяснять, что за взятку можно и поступить на военную службу, и уклониться от нее.
– Я сделал это ради отца, умма, – грустно сказал он Амире. – Почему теперь отец всегда недоволен мной? Когда я был маленький, он был ласков со мной.
– Тюрьма меняет человека, Закки.
– Разве можно разлюбить своего сына?
– Он унаследовал эту манеру от своего отца – Али был строг с детьми и держал их на расстоянии. А ведь Ибрахим страдал от того, что отец был с ним холоден, а теперь заставляет страдать тебя. Прости ему, Закки! Отец будет гордиться тобой, и даже если он этого не покажет, помни, что это так.
– Омар приехал, благодарение Богу! – вскричала тетя Зубайда.
Когда вся семья Рашидов собралась вокруг двух молодых мужчин, восхищаясь будущими воинами Египта, Нефисса подошла к Ибрахиму и тихо сказала:
– Мне надо поговорить с тобой.
Ясмина, обнимавшая Омара, увидела, как они отходят в сторону, и забеспокоилась, но одернула себя. Откуда могла бы Нефисса узнать о Хассане? Но отец, выслушав сестру, подошел к Ясмине и позвал с собой ее, Амиру и Омара. Они прошли в комнату, где Ибрахим обычно принимал посетителей. Оказавшись в маленьком помещении лицом к лицу с Ибрахимом, Ясмина увидела в его чертах гнев и недоумение.
– Скажи мне, дочка, неужели это правда? – спросил он тихо.
– О чем ты ее спрашиваешь, Ибрахим? – вмешалась Амира.
Но он не сводил глаз с Ясмины, и губы его дрожали.
– Расскажи мне о ребенке, – потребовал он. Ясмина посмотрела на Нефиссу.
– Как вы узнали? Теперь вступился Омар:
– О чем это вы? Мама! Дядя! Ясмина подошла к отцу:
– Я объясню вам. Вы должны понять… Он отшатнулся от нее:
– Как ты могла? Ты понимаешь ли, что ты сделала, дочь?
– Я пошла к Хассану… – прошептала она, – я думала убедить его вычеркнуть наше имя из списков…
– Ты пошла к нему? – отозвался Ибрахим сдавленным голосом. – Добровольно? Ты не верила, что я сам смогу защитить себя и семью? Ты думала, что я рассчитывал на помощь женщины? Как ты смела вмешаться? И потом – ты предложила ему себя?
– Нет! Нет! Он взял меня силой, я боролась с гам, пыталась убежать!
– Это не имеет значения, Ясмина. Ты пришла к нему. Никто не заставлял тебя идти в дом Хассана аль-Сабира.
– Ибрахим! – вскричала Амира. – Что происходит?
– Боже мой! – простонал Омар – он все понял.
– О дитя! – прошептал Ибрахим. – Что же ты сделала? Лучше бы ты вонзила нож в мое сердце. Пойми – он победил меня. Ты подарила ему победу. Я обесчещен.
– Я хотела спасти нашу семью! – рыдала Ясмина. – Я не хотела обмануть тебя! – воскликнула она, обернувшись к Омару.
– Так ребенок не мой?
– Мне так жаль, Омар… – Ясмина повернулась к Нефиссе: – Как вы узнали? Камилия сказала вам?
– Что я нашел дома! – В глазах Омара стояли слезы. – Я даю тебе развод, – выкрикнул он с рыданием.
Ибрахим повернулся к ним спиной, закрыл лицо руками и сказал мертвенным голосом:
– Хассан поклялся, что унизит меня, и он это сделал. Я потерял свою честь. Имя Рашидов опозорено.
– Отец! – вскричала Ясмина. – Никто не знает об этом, Хассан никому не сказал.
– Услышать это от него было бы меньшим унижением. Он торжествует победу.
Ясмина подбежала к отцу:
– Никто не узнает, отец. Никто не узнает! Он отпрянул от нее:
– Я сам знаю. Я знаю – этого достаточно. – Ибрахим возвел глаза к потолку и прошептал: – Отец мой Али, что ты думаешь теперь обо мне? – И увидев взгляд Ясмины, твердо сказал: – В ночь, когда ты родилась, этот дом был обречен проклятью!
– Нет, отец!
– У меня больше нет дочери!
– Сын мой, – простонала Амира, – не проклинай ее!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
Семья Рашидов взволнованно слушала речь Насера и последующее выступление знаменитой певицы Уль-Хассум. Она запела национальный гимн: «Моя страна, тебе одной моя любовь и сердце, Египет, Матерь всех земель, моя душа с тобой…»
Женщины заплакали, племянник Амиры Тевфик громко вскричал:
– Мы должны первыми напасть на Израиль! Старейший в роде, дядя Карим, стукнул палкой об пол и сердито проворчал:
– Уймись ты, щенок! Не надо нам войны! Божий путь – мир!
Тевфик начал спорить, но Амира строго оборвала его:
– Хватит! Нечего развязывать войну в нашем доме!
– Но как же, тетя, ведь Израиль – наш враг, – протестовал Тевфик.
– Египет, Израиль! Все мы дети пророка Ибрахима и не должны враждовать между собой.
– Израиль Не имеет права на существование, – упрямо настаивал племянник.
– Опомнись, безрассудный! Моли Бога о прощении за такие слова! Любой народ имеет право на существование.
– Я чту и уважаю вас, тетя Амира, но вы не понимаете…
– Исполнится Божья воля, не наша. Что будет – то будет, – отрезала Амира.
Заплакал маленький Мухаммед, испуганный шумом и строгим голосом прабабушки; она велела выключить телевизор и отвести детей в спальни.
– Завтра отправлю женщин в «Красный Крест» сдавать кровь, а дома будем разрезать простыни на бинты, – решила она.
В своей спальне Амира выдвинула нижний ящик комода и полюбовалась белой одеждой, приготовленной для паломничества в Мекку. Потом она достала деревянную шкатулку с драгоценностями. Часть зарытых в ожидании набега «Посланцев Зари» драгоценностей Рашиды вырыли и пожертвовали «Красному Кресту» и другим организациям на военные нужды, но в этой старинной шкатулке хранились самые ценные или памятные вещи. Амира достала жемчужное ожерелье, которое подарил ей Али после рождения Ибрахима, потом – древнеегипетский браслет из золота и ляпис-лазури, по преданию, принадлежавший Рамзесу II, фараону эпохи Исхода. Король Фарук подарил его Амире за сделанное ею лекарство от бесплодия, которое помогло ему обрести наследника.
И наконец, Амира с печальным вздохом вынула кольцо, подаренное ей Андреасом Скаурасом – человеком, который мог стать ее мужем. В золотой оправе светился халцедон с изображением шелковичного листа – символическое изображение вечной любви Скаураса к Амире, которую он назвал источником своей жизни, как лист шелковицы, питающий жизнь шелковичного червя. На самом дне шкатулки лежал пакет с фотографиями – Амира вынула их. Это были, фотографии изгнанной дочери Фатимы, – глядя на ее юное смеющееся личико, Амира вспомнила, как она в шоке глядела на Дахибу-Фатиму, к которой привела ее Камилия. Это было полгода назад, и возмущение Амиры успело смениться приливом сострадания и любви к изгнанной дочери, но Амира ждала, что Фатима сама придет к ней. А Фатима ждала, что первая придет Амира, и пока их пути не сошлись.
Раздался слабый стук в дверь, Амира воскликнула:
– Войдите.
Вошел Захария в армейской форме.
– Тебя ведь не взяли в армию! – изумленно воскликнула Амира.
Захария улыбнулся своей тихой улыбкой:
– А я попробовал снова. Я знал – отцу неприятно, что я не гожусь для армии. – Захария не стал объяснять, что за взятку можно и поступить на военную службу, и уклониться от нее.
– Я сделал это ради отца, умма, – грустно сказал он Амире. – Почему теперь отец всегда недоволен мной? Когда я был маленький, он был ласков со мной.
– Тюрьма меняет человека, Закки.
– Разве можно разлюбить своего сына?
– Он унаследовал эту манеру от своего отца – Али был строг с детьми и держал их на расстоянии. А ведь Ибрахим страдал от того, что отец был с ним холоден, а теперь заставляет страдать тебя. Прости ему, Закки! Отец будет гордиться тобой, и даже если он этого не покажет, помни, что это так.
– Омар приехал, благодарение Богу! – вскричала тетя Зубайда.
Когда вся семья Рашидов собралась вокруг двух молодых мужчин, восхищаясь будущими воинами Египта, Нефисса подошла к Ибрахиму и тихо сказала:
– Мне надо поговорить с тобой.
Ясмина, обнимавшая Омара, увидела, как они отходят в сторону, и забеспокоилась, но одернула себя. Откуда могла бы Нефисса узнать о Хассане? Но отец, выслушав сестру, подошел к Ясмине и позвал с собой ее, Амиру и Омара. Они прошли в комнату, где Ибрахим обычно принимал посетителей. Оказавшись в маленьком помещении лицом к лицу с Ибрахимом, Ясмина увидела в его чертах гнев и недоумение.
– Скажи мне, дочка, неужели это правда? – спросил он тихо.
– О чем ты ее спрашиваешь, Ибрахим? – вмешалась Амира.
Но он не сводил глаз с Ясмины, и губы его дрожали.
– Расскажи мне о ребенке, – потребовал он. Ясмина посмотрела на Нефиссу.
– Как вы узнали? Теперь вступился Омар:
– О чем это вы? Мама! Дядя! Ясмина подошла к отцу:
– Я объясню вам. Вы должны понять… Он отшатнулся от нее:
– Как ты могла? Ты понимаешь ли, что ты сделала, дочь?
– Я пошла к Хассану… – прошептала она, – я думала убедить его вычеркнуть наше имя из списков…
– Ты пошла к нему? – отозвался Ибрахим сдавленным голосом. – Добровольно? Ты не верила, что я сам смогу защитить себя и семью? Ты думала, что я рассчитывал на помощь женщины? Как ты смела вмешаться? И потом – ты предложила ему себя?
– Нет! Нет! Он взял меня силой, я боролась с гам, пыталась убежать!
– Это не имеет значения, Ясмина. Ты пришла к нему. Никто не заставлял тебя идти в дом Хассана аль-Сабира.
– Ибрахим! – вскричала Амира. – Что происходит?
– Боже мой! – простонал Омар – он все понял.
– О дитя! – прошептал Ибрахим. – Что же ты сделала? Лучше бы ты вонзила нож в мое сердце. Пойми – он победил меня. Ты подарила ему победу. Я обесчещен.
– Я хотела спасти нашу семью! – рыдала Ясмина. – Я не хотела обмануть тебя! – воскликнула она, обернувшись к Омару.
– Так ребенок не мой?
– Мне так жаль, Омар… – Ясмина повернулась к Нефиссе: – Как вы узнали? Камилия сказала вам?
– Что я нашел дома! – В глазах Омара стояли слезы. – Я даю тебе развод, – выкрикнул он с рыданием.
Ибрахим повернулся к ним спиной, закрыл лицо руками и сказал мертвенным голосом:
– Хассан поклялся, что унизит меня, и он это сделал. Я потерял свою честь. Имя Рашидов опозорено.
– Отец! – вскричала Ясмина. – Никто не знает об этом, Хассан никому не сказал.
– Услышать это от него было бы меньшим унижением. Он торжествует победу.
Ясмина подбежала к отцу:
– Никто не узнает, отец. Никто не узнает! Он отпрянул от нее:
– Я сам знаю. Я знаю – этого достаточно. – Ибрахим возвел глаза к потолку и прошептал: – Отец мой Али, что ты думаешь теперь обо мне? – И увидев взгляд Ясмины, твердо сказал: – В ночь, когда ты родилась, этот дом был обречен проклятью!
– Нет, отец!
– У меня больше нет дочери!
– Сын мой, – простонала Амира, – не проклинай ее!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121