Может быть, стоит позвать лифтера? Но вместо этого Ханна на цыпочках подкралась к двери кухни.
Вилли Лоуренс сидел за кухонным столом перед пустой бутылкой из-под ликера. Вид у него был понурый.
– Ханна, дорогая. Который час? Боже мой! Пожалуйста, не говори маме. Она из меня отбивную сделает.
Казалось, что он дрожит. Ему с трудом удалось встать, при этом он опрокинул стул.
Ханна поставила стул на место, пока отец наливал ей молока:
– Я что-то не вижу печенья.
– Папочка, – воскликнула она, – уж не собираешься ли ты сам стряпать?
– Я… я просто хотел посмотреть, как работает плита.
Ханна развернула газету и увидела отчеркнутое красным объявление о работе.
– Это обман, – грустно сказал Вилли. – Они предлагают товар, который ты должен купить оптом, а потом ходить из квартиры в квартиру и продавать по частям. Носки, галстуки, всякую ерунду. Но это не имеет значения. Подойди, присядь ко мне на колени. Как у тебя дела в школе?
– Я расскажу тебе попозже. – Ей не терпелось покататься на роликах. Все дети давно уже гуляют. Только она одна задержалась. И потом, ей не нравилось, когда от отца пахло вином и он выглядел подобным образом. Ханна быстренько переоделась и тут обнаружила, что отец стоит в дверях. Он надел свежий, хорошо выглаженный костюм и голубой шелковый галстук, который жена подарила ему в прежние, еще хорошие для их семьи времена.
– Мне нужно сделать одно дело. Как я выгляжу, дорогая?
Ханна очень серьезно окинула его взглядом, поправила ему волосы, галстук и смахнула с плеча невидимую пылинку:
– Хоть в кино снимайся!
Он печально улыбнулся ей:
– До чего же ты хорошая девочка. Может быть, к несчастью, даже слишком хорошая.
Когда они вышли на улицу, он на секунду прижал ее к себе:
– И все-таки я советую тебе оставаться хорошей девочкой. Обещаешь?
Что-то в его голосе было такое, из-за чего она подняла к нему лицо и серьезно ответила:
– Обещаю.
– И не сердись на маму. Она все делает так, как надо.
Рейчел запретила Ханне кататься на роликах, потому что крепления могли испортить ее единственные туфли. Ханна перекинула ролики через плечо – она наденет их, когда придет на игровую площадку. Ей повезло. Дети еще не ушли, они играли в жмурки. Ханна положила ролики на скамейку и присоединилась к ним.
А когда все начали расходиться и Ханна вернулась к скамейке, чтобы забрать ролики, их на скамье не оказалось. Ханна заглядывала под скамейку и смотрела рядом, но так ничего и не нашла. Может быть, кто-нибудь по ошибке забрал ее ролики, а увидев, что это не его, вернется и отдаст?
Уже начало темнеть. Небо над рекой и над парком окрасилось в пурпурные, оранжевые и бордовые тона. Только теперь Ханна осознала, что, боясь гнева матери – ведь она потеряла такие дорогие коньки, доставшиеся ей от Сэма, она осталась одна в парке.
Со всех ног Ханна пустилась к выходу, как вдруг услышала знакомые звуки – кто-то катился на роликовых коньках. Два мальчика приблизительно такого же возраста, как Сэм, загородили ей проход. Один из них держал в руках коньки. Ее коньки.
– А ну-ка верните их мне. Это мои коньки.
– Да ну? И что ты сделаешь?
Ханна заговорила с интонациями Рейчел:
– Верните их немедленно!
– А чего-нибудь получше не хочешь? – гнусно ухмыляясь, предложил один из них.
– Вернем, когда дашь потрогать! – подхватил второй.
Такого Ханна уже не собиралась терпеть:
– Я скажу своему брату про вас – он задаст вам трепку!
Железная ограда с одной и с другой стороны не давала ей побежать наискосок. Ей оставалось только одно – рвануть напролом, пустив в ход колени и локти.
– Ну ты даешь! – завопил один из них. – Мы же просто хотели пошутить.
Второй, падая, ухватился за Ханну, и они вдвоем рухнули в траву.
– Ханна! Хан-на! – услышала она.
Это был голос Сэма. Он бежал по дорожке к ней. Очень высокий для своего возраста, он выглядел старше, чем был на самом деле. Два мальчика подхватились и бросились бежать.
– Сэм! – Ханна пыталась рассказать ему о случившемся, но брат не слушал, увлекая ее за собой. Когда они выскочили из парка на освещенную улицу, она увидела, что он бледен и дрожит.
– Извини, я задержалась… Но эти мальчишки… они украли мои коньки…
Но Сэм по-прежнему не слушал ее.
– Слава Богу, что я отыскал тебя! Скорее, Ханна.
Они бежали так быстро, что Ханна почувствовала резь в боку, но не посмела просить Сэма бежать тише. Когда они добежали до дома, Ханна увидела, что рядом с Рейчел стоят два полицейских. Увидев дочь, Рейчел в ярости бросилась к ней, схватила за косички и дернула их изо всех сил, потом толкнула ее к стене. Не успела Ханна понять, что происходит, как Рейчел снова налетела на нее, размахнулась и залепила пощечину.
– Мама, пожалуйста! – Сэм бросился на помощь. – И без того плохо.
Ханна была так перепугана, что даже не осмелилась заплакать.
– Что случилось, – прошептала она. – А где папа?
Рейчел снова взъярилась:
– Маленькая глупая сучка! Почему ты не остановила его?
Но Сэм загородил Ханну:
– Пожалуйста, мама. Разве она виновата? – Слезы побежали по его лицу.
– А кто виноват? Я? Неужели она не видела, что он собирается сделать что-то не то? Умница-девочка. Отличница. География. История. Талант. Хорошие отметки – и ни капли сочувствия к другому человеку. Ладно, пусть она поднимается в дом.
Шторм, кажется, миновал. Рейчел выплеснула на дочь свое негодование.
Сэм поднялся следом за сестрой и проговорил:
– Папа умер. Ты не виновата. Он упал с платформы в метро. Нам надо идти и опознать его тело. Доктор Леви встретит нас.
– А почему я не иду? Ведь он мой отец.
– Лучше поднимайся наверх. Не обращай на мать внимания. Она не в себе. – Слезы снова побежали по его лицу. – Понимаешь, она просто в шоке.
Она понимала. Она понимала, что мать ненавидит ее и что отец, которого она любила и который любил ее, умер. И теперь у нее был только один человек на всем белом свете – это Сэм.
Часть вторая
17
1945
ВИКТОР
К концу войны конфликт между матерью и дочерью как-то потихоньку сгладился. Может быть, это было связано еще и с тем, что они виделись очень редко и жили в основном каждая сама по себе. Ханне надо было ехать к восьми на занятия. Это означало, что ей приходилось вставать в семь часов, чтобы вовремя доехать до места на троллейбусе, или и того раньше, если ей хотелось пройти пешком две мили до Монинг-сайд Хитс. А вернувшись вечером домой, она запиралась у себя в комнате, слушала радио, пока готовила домашнее задание, и каждый день писала письма Виктору.
Каждые несколько дней она описывала, что ей удалось сделать, какие попытки она предпринимает, чтобы помочь ему остаться в Америке как потерпевшему от нацистов, а не как военнопленному – в последнем случае его должны были выслать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Вилли Лоуренс сидел за кухонным столом перед пустой бутылкой из-под ликера. Вид у него был понурый.
– Ханна, дорогая. Который час? Боже мой! Пожалуйста, не говори маме. Она из меня отбивную сделает.
Казалось, что он дрожит. Ему с трудом удалось встать, при этом он опрокинул стул.
Ханна поставила стул на место, пока отец наливал ей молока:
– Я что-то не вижу печенья.
– Папочка, – воскликнула она, – уж не собираешься ли ты сам стряпать?
– Я… я просто хотел посмотреть, как работает плита.
Ханна развернула газету и увидела отчеркнутое красным объявление о работе.
– Это обман, – грустно сказал Вилли. – Они предлагают товар, который ты должен купить оптом, а потом ходить из квартиры в квартиру и продавать по частям. Носки, галстуки, всякую ерунду. Но это не имеет значения. Подойди, присядь ко мне на колени. Как у тебя дела в школе?
– Я расскажу тебе попозже. – Ей не терпелось покататься на роликах. Все дети давно уже гуляют. Только она одна задержалась. И потом, ей не нравилось, когда от отца пахло вином и он выглядел подобным образом. Ханна быстренько переоделась и тут обнаружила, что отец стоит в дверях. Он надел свежий, хорошо выглаженный костюм и голубой шелковый галстук, который жена подарила ему в прежние, еще хорошие для их семьи времена.
– Мне нужно сделать одно дело. Как я выгляжу, дорогая?
Ханна очень серьезно окинула его взглядом, поправила ему волосы, галстук и смахнула с плеча невидимую пылинку:
– Хоть в кино снимайся!
Он печально улыбнулся ей:
– До чего же ты хорошая девочка. Может быть, к несчастью, даже слишком хорошая.
Когда они вышли на улицу, он на секунду прижал ее к себе:
– И все-таки я советую тебе оставаться хорошей девочкой. Обещаешь?
Что-то в его голосе было такое, из-за чего она подняла к нему лицо и серьезно ответила:
– Обещаю.
– И не сердись на маму. Она все делает так, как надо.
Рейчел запретила Ханне кататься на роликах, потому что крепления могли испортить ее единственные туфли. Ханна перекинула ролики через плечо – она наденет их, когда придет на игровую площадку. Ей повезло. Дети еще не ушли, они играли в жмурки. Ханна положила ролики на скамейку и присоединилась к ним.
А когда все начали расходиться и Ханна вернулась к скамейке, чтобы забрать ролики, их на скамье не оказалось. Ханна заглядывала под скамейку и смотрела рядом, но так ничего и не нашла. Может быть, кто-нибудь по ошибке забрал ее ролики, а увидев, что это не его, вернется и отдаст?
Уже начало темнеть. Небо над рекой и над парком окрасилось в пурпурные, оранжевые и бордовые тона. Только теперь Ханна осознала, что, боясь гнева матери – ведь она потеряла такие дорогие коньки, доставшиеся ей от Сэма, она осталась одна в парке.
Со всех ног Ханна пустилась к выходу, как вдруг услышала знакомые звуки – кто-то катился на роликовых коньках. Два мальчика приблизительно такого же возраста, как Сэм, загородили ей проход. Один из них держал в руках коньки. Ее коньки.
– А ну-ка верните их мне. Это мои коньки.
– Да ну? И что ты сделаешь?
Ханна заговорила с интонациями Рейчел:
– Верните их немедленно!
– А чего-нибудь получше не хочешь? – гнусно ухмыляясь, предложил один из них.
– Вернем, когда дашь потрогать! – подхватил второй.
Такого Ханна уже не собиралась терпеть:
– Я скажу своему брату про вас – он задаст вам трепку!
Железная ограда с одной и с другой стороны не давала ей побежать наискосок. Ей оставалось только одно – рвануть напролом, пустив в ход колени и локти.
– Ну ты даешь! – завопил один из них. – Мы же просто хотели пошутить.
Второй, падая, ухватился за Ханну, и они вдвоем рухнули в траву.
– Ханна! Хан-на! – услышала она.
Это был голос Сэма. Он бежал по дорожке к ней. Очень высокий для своего возраста, он выглядел старше, чем был на самом деле. Два мальчика подхватились и бросились бежать.
– Сэм! – Ханна пыталась рассказать ему о случившемся, но брат не слушал, увлекая ее за собой. Когда они выскочили из парка на освещенную улицу, она увидела, что он бледен и дрожит.
– Извини, я задержалась… Но эти мальчишки… они украли мои коньки…
Но Сэм по-прежнему не слушал ее.
– Слава Богу, что я отыскал тебя! Скорее, Ханна.
Они бежали так быстро, что Ханна почувствовала резь в боку, но не посмела просить Сэма бежать тише. Когда они добежали до дома, Ханна увидела, что рядом с Рейчел стоят два полицейских. Увидев дочь, Рейчел в ярости бросилась к ней, схватила за косички и дернула их изо всех сил, потом толкнула ее к стене. Не успела Ханна понять, что происходит, как Рейчел снова налетела на нее, размахнулась и залепила пощечину.
– Мама, пожалуйста! – Сэм бросился на помощь. – И без того плохо.
Ханна была так перепугана, что даже не осмелилась заплакать.
– Что случилось, – прошептала она. – А где папа?
Рейчел снова взъярилась:
– Маленькая глупая сучка! Почему ты не остановила его?
Но Сэм загородил Ханну:
– Пожалуйста, мама. Разве она виновата? – Слезы побежали по его лицу.
– А кто виноват? Я? Неужели она не видела, что он собирается сделать что-то не то? Умница-девочка. Отличница. География. История. Талант. Хорошие отметки – и ни капли сочувствия к другому человеку. Ладно, пусть она поднимается в дом.
Шторм, кажется, миновал. Рейчел выплеснула на дочь свое негодование.
Сэм поднялся следом за сестрой и проговорил:
– Папа умер. Ты не виновата. Он упал с платформы в метро. Нам надо идти и опознать его тело. Доктор Леви встретит нас.
– А почему я не иду? Ведь он мой отец.
– Лучше поднимайся наверх. Не обращай на мать внимания. Она не в себе. – Слезы снова побежали по его лицу. – Понимаешь, она просто в шоке.
Она понимала. Она понимала, что мать ненавидит ее и что отец, которого она любила и который любил ее, умер. И теперь у нее был только один человек на всем белом свете – это Сэм.
Часть вторая
17
1945
ВИКТОР
К концу войны конфликт между матерью и дочерью как-то потихоньку сгладился. Может быть, это было связано еще и с тем, что они виделись очень редко и жили в основном каждая сама по себе. Ханне надо было ехать к восьми на занятия. Это означало, что ей приходилось вставать в семь часов, чтобы вовремя доехать до места на троллейбусе, или и того раньше, если ей хотелось пройти пешком две мили до Монинг-сайд Хитс. А вернувшись вечером домой, она запиралась у себя в комнате, слушала радио, пока готовила домашнее задание, и каждый день писала письма Виктору.
Каждые несколько дней она описывала, что ей удалось сделать, какие попытки она предпринимает, чтобы помочь ему остаться в Америке как потерпевшему от нацистов, а не как военнопленному – в последнем случае его должны были выслать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96