Рыжий заболел золотом! Оно ежедневно, вернее, еженощно ему снилось. И отец Энрике не напрасно так взволнован и огорчен… Большое счастье, что он не знает о том, что убил-то он, правда, по нечаянности, не преступника, а больного человека…
Эрнандо слушал своего друга с тревогой. Неужели Франчсско так потрясен, что утратил способность рассуждать разумно?
Франческо не надо было объяснять, какие мысли волнуют его друга. Он слишком хорошо подмечал все изменения в настроении Эрнандо.
– Не волнуйтесь за меня, – сказал он ласково. – Дослушайте до конца, и вы поймете правильность моих выводов… Вы, я вижу, хотите мне задать вопрос? Спрашивайте!
– А уверены ли вы, – спросил Эрнандо, – что Катаро был не в своем уме? Как же у него хватило догадливости скрыть от Педро Маленького место своего пребывания, не передать ему письма капитана или пилота, уверить его, что все вы трое отпущены в Севилью на три месяца?..
– А разве вы не знаете, – перебил его Франческо, – что безумные иной раз проявляют хитрость, которою могут сбить с толку людей, мыслящих разумно? Не вы ли рассказывали мне, до чего же здраво рассуждала иногда мать императора Хуана Безумная? Если бы Рыжий случайно не встретил Педро Маленького, мы, может быть, вовремя возвратились бы в Палос, и… – Франческо на миг запнулся, – и, возможно, мы не были бы списаны с «Геновевы». Все это действительно ужасно, но в какой-то мере я благодаря этому несколько успокоился… Рыжий Катаро поначалу действовал вполне разумно. Но если бы он передал нам приказ капитана Стобничи вернуться к определенному времени, это могло сорвать его планы: возможно, и ему пришлось бы возвращаться с нами… Ему разрешили навестить матушку и передать ей деньги. Только и всего… Тотчас же после разговора с матерью о золоте Рыжий принялся перекапывать сад… Он надеялся, что добьется своего через два-три дня… Или что матушка, пожалев его, откроет ему место, где закопано золото. Но уже через эти два-три дня он понял, что так быстро со своей задачей не справится. Поэтому, встретившись, на свою беду, с Педро Маленьким, он и преподнес ему эту новость об отпуске на три месяца. Золото не оставляло его в покое. Оно ему снилось! Вот тогда-то на него и снизошло безумие (как выражается наш милый сеньор Гарсиа). Ну, Эрнандо, есть, по-вашему, какая-то логика в моих рассуждениях или на меня тоже «снизошло безумие»? – Франческо вдруг замолчал.
«Заболел золотом? – рассуждал он про себя. – Это, конечно, признак безумия, но в последней беседе с ним я никакого безумия не мог усмотреть»… Однако упоминать об этом Франческо не хотел… Просто не мог!
Эрнандо долго дожидался, что скажет его друг дальше, но так и не дождался.
– Ну как, успокоились ли вы немного? – выпроводив своих гостей, заботливо спросил Эрнандо.
– Сейчас я много спокойнее вчерашнего, – ответил Франческо. – Ведь «Геновева» все же отплыла в Полонию!
«Франческо в разговоре со мной позволил себе упомянуть о „Геновеве“, значит, он считает, что это невозвратное прошлое, о котором остается только вспоминать», – размышлял Эрнандо.
Сейчас он принялся чертить карту Италии – всех ее областей, княжеств, графств, которые французы и испанцы вырывали друг у друга в течение долгих лет.
– А знаете, может быть, это и глупо, – смущенно признался Франческо, – но мне то и дело приходит на ум, что когда-нибудь Карл Пятый так или иначе, но окончательно рассорится с Римом!
– Я лично просто убежден в этом, – ответил Эрнандо, – и считаю, что наш император один из замечательных владык нашего века… Жестоких владык! Но ведь и век очень жестокий. Карл молод, отсюда и его чрезмерный задор… Но он… как бы вам пояснить… Он воин, воин до мозга костей! Это не Фердинанд Католик, хотя Карл, к сожалению, так же как и его бабка, слишком привержен попам и монахам, но… у королевы Изабеллы такое пристрастие вполне окупилось! Вы слыхали об инквизиторе Торквемаде?
– Кто о нем не слыхал! Великий инквизитор! За десять лет он возвел на костер не то восемь, не то девять тысяч вероотступников, как он их называл!
– Я не об этом, – заметил Эрнандо. – Торквемада, будучи духовником Изабеллы, помогал ей занять кастильский престол. Он же способствовал браку ее с королем Арагона. Так вот, – продолжал Эрнандо, – Карл совсем не таков. Он воин по складу своего характера. И он с восторгом отправится воевать, вместо того чтобы выслушивать реляции своих полководцев. И при этом он способен предусмотреть все, вплоть до мелочей!..
– Я имел в виду именно это, – помолчав, отозвался Франческо. – Насколько я понимаю, императору не чужда и некоторая хитрость и лукавство. А ведь настоящий полководец – человек с открытой душой – готов сразиться один на один с предводителем вражеского войска не только для того, чтобы доказать свою храбрость, но и чтобы сохранить жизнь своим солдатам.
– Да это бывало только в далеком прошлом! – смеясь, воскликнул Эрнандо. – Да и бывало ли? Вам все мерещится битва при Ковандонге, но я убежден, что в Астурии были и другие отличные полководцы, а история, как всегда, сохранила нам только имя короля и легенду о его мужестве… Владыкам в этом смысле вообще везет… Поэтому-то мне и хочется быть представленным сеньору Гарсиа. Как я понял, он историк, служащий музе истории, а не чему-нибудь или кому-нибудь.
Эрнандо вышел распорядиться насчет обеда. А Франческо задумался о том, вправе ли он был утверждать, что совершенные Катаро преступления были вызваны только его помешательством… Названное только что с таким уважением имя эскривано натолкнуло его на мысль, что вот именно сеньор Гарсиа мог бы сейчас быть нелицеприятным судьей… Как бы он воспринял поступок или, вернее, поступки Катаро? Да, безусловно, Рыжего золото свело с ума. Однако на памяти Франческо были случаи, когда золото сводило с ума людей и более достойных, чем Катаро… Да, но сообщение о свадьбе сеньориты, которое Рыжий передал с таким злорадством, к золоту никакого отношения не имело… Да, зависть, скупость, коварство к золоту никакого отношения не имели.
В этот день ни Франческо, ни Эрнандо не пришлось до вечера поработать в библиотеке. Перед самым обедом им доложили о приходе посетителя.
– Здесь, подле черного выхода в сад, домогается повидать сеньора императорского библиотекаря один человек, – доложил привратник. – В руках у него какая-то свернутая в трубку бумага.
Эрнандо и Франческо садом прошли к выходу. Франческо тотчас же узнал «неизвестного посетителя» по золотой серьге. Серьги у подражавших маврам разбогатевших идальго в Испании Франческо видывал не раз, но на эту обратил особое внимание еще в первую свою встречу с трактирщиком: как-то очень не вязалась со всем его обликом и эта серьга, а сейчас – и его богатое одеяние.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Эрнандо слушал своего друга с тревогой. Неужели Франчсско так потрясен, что утратил способность рассуждать разумно?
Франческо не надо было объяснять, какие мысли волнуют его друга. Он слишком хорошо подмечал все изменения в настроении Эрнандо.
– Не волнуйтесь за меня, – сказал он ласково. – Дослушайте до конца, и вы поймете правильность моих выводов… Вы, я вижу, хотите мне задать вопрос? Спрашивайте!
– А уверены ли вы, – спросил Эрнандо, – что Катаро был не в своем уме? Как же у него хватило догадливости скрыть от Педро Маленького место своего пребывания, не передать ему письма капитана или пилота, уверить его, что все вы трое отпущены в Севилью на три месяца?..
– А разве вы не знаете, – перебил его Франческо, – что безумные иной раз проявляют хитрость, которою могут сбить с толку людей, мыслящих разумно? Не вы ли рассказывали мне, до чего же здраво рассуждала иногда мать императора Хуана Безумная? Если бы Рыжий случайно не встретил Педро Маленького, мы, может быть, вовремя возвратились бы в Палос, и… – Франческо на миг запнулся, – и, возможно, мы не были бы списаны с «Геновевы». Все это действительно ужасно, но в какой-то мере я благодаря этому несколько успокоился… Рыжий Катаро поначалу действовал вполне разумно. Но если бы он передал нам приказ капитана Стобничи вернуться к определенному времени, это могло сорвать его планы: возможно, и ему пришлось бы возвращаться с нами… Ему разрешили навестить матушку и передать ей деньги. Только и всего… Тотчас же после разговора с матерью о золоте Рыжий принялся перекапывать сад… Он надеялся, что добьется своего через два-три дня… Или что матушка, пожалев его, откроет ему место, где закопано золото. Но уже через эти два-три дня он понял, что так быстро со своей задачей не справится. Поэтому, встретившись, на свою беду, с Педро Маленьким, он и преподнес ему эту новость об отпуске на три месяца. Золото не оставляло его в покое. Оно ему снилось! Вот тогда-то на него и снизошло безумие (как выражается наш милый сеньор Гарсиа). Ну, Эрнандо, есть, по-вашему, какая-то логика в моих рассуждениях или на меня тоже «снизошло безумие»? – Франческо вдруг замолчал.
«Заболел золотом? – рассуждал он про себя. – Это, конечно, признак безумия, но в последней беседе с ним я никакого безумия не мог усмотреть»… Однако упоминать об этом Франческо не хотел… Просто не мог!
Эрнандо долго дожидался, что скажет его друг дальше, но так и не дождался.
– Ну как, успокоились ли вы немного? – выпроводив своих гостей, заботливо спросил Эрнандо.
– Сейчас я много спокойнее вчерашнего, – ответил Франческо. – Ведь «Геновева» все же отплыла в Полонию!
«Франческо в разговоре со мной позволил себе упомянуть о „Геновеве“, значит, он считает, что это невозвратное прошлое, о котором остается только вспоминать», – размышлял Эрнандо.
Сейчас он принялся чертить карту Италии – всех ее областей, княжеств, графств, которые французы и испанцы вырывали друг у друга в течение долгих лет.
– А знаете, может быть, это и глупо, – смущенно признался Франческо, – но мне то и дело приходит на ум, что когда-нибудь Карл Пятый так или иначе, но окончательно рассорится с Римом!
– Я лично просто убежден в этом, – ответил Эрнандо, – и считаю, что наш император один из замечательных владык нашего века… Жестоких владык! Но ведь и век очень жестокий. Карл молод, отсюда и его чрезмерный задор… Но он… как бы вам пояснить… Он воин, воин до мозга костей! Это не Фердинанд Католик, хотя Карл, к сожалению, так же как и его бабка, слишком привержен попам и монахам, но… у королевы Изабеллы такое пристрастие вполне окупилось! Вы слыхали об инквизиторе Торквемаде?
– Кто о нем не слыхал! Великий инквизитор! За десять лет он возвел на костер не то восемь, не то девять тысяч вероотступников, как он их называл!
– Я не об этом, – заметил Эрнандо. – Торквемада, будучи духовником Изабеллы, помогал ей занять кастильский престол. Он же способствовал браку ее с королем Арагона. Так вот, – продолжал Эрнандо, – Карл совсем не таков. Он воин по складу своего характера. И он с восторгом отправится воевать, вместо того чтобы выслушивать реляции своих полководцев. И при этом он способен предусмотреть все, вплоть до мелочей!..
– Я имел в виду именно это, – помолчав, отозвался Франческо. – Насколько я понимаю, императору не чужда и некоторая хитрость и лукавство. А ведь настоящий полководец – человек с открытой душой – готов сразиться один на один с предводителем вражеского войска не только для того, чтобы доказать свою храбрость, но и чтобы сохранить жизнь своим солдатам.
– Да это бывало только в далеком прошлом! – смеясь, воскликнул Эрнандо. – Да и бывало ли? Вам все мерещится битва при Ковандонге, но я убежден, что в Астурии были и другие отличные полководцы, а история, как всегда, сохранила нам только имя короля и легенду о его мужестве… Владыкам в этом смысле вообще везет… Поэтому-то мне и хочется быть представленным сеньору Гарсиа. Как я понял, он историк, служащий музе истории, а не чему-нибудь или кому-нибудь.
Эрнандо вышел распорядиться насчет обеда. А Франческо задумался о том, вправе ли он был утверждать, что совершенные Катаро преступления были вызваны только его помешательством… Названное только что с таким уважением имя эскривано натолкнуло его на мысль, что вот именно сеньор Гарсиа мог бы сейчас быть нелицеприятным судьей… Как бы он воспринял поступок или, вернее, поступки Катаро? Да, безусловно, Рыжего золото свело с ума. Однако на памяти Франческо были случаи, когда золото сводило с ума людей и более достойных, чем Катаро… Да, но сообщение о свадьбе сеньориты, которое Рыжий передал с таким злорадством, к золоту никакого отношения не имело… Да, зависть, скупость, коварство к золоту никакого отношения не имели.
В этот день ни Франческо, ни Эрнандо не пришлось до вечера поработать в библиотеке. Перед самым обедом им доложили о приходе посетителя.
– Здесь, подле черного выхода в сад, домогается повидать сеньора императорского библиотекаря один человек, – доложил привратник. – В руках у него какая-то свернутая в трубку бумага.
Эрнандо и Франческо садом прошли к выходу. Франческо тотчас же узнал «неизвестного посетителя» по золотой серьге. Серьги у подражавших маврам разбогатевших идальго в Испании Франческо видывал не раз, но на эту обратил особое внимание еще в первую свою встречу с трактирщиком: как-то очень не вязалась со всем его обликом и эта серьга, а сейчас – и его богатое одеяние.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84