Конь его – высокий, широкогрудый, красивый и сильный – оказался великолепным наставником своего рассеянного седока.
Вначале, когда Франческо, задумавшись, нечаянно выпустил из рук поводья, Вороной сердито на него оглянулся… Однако когда это стало повторяться, Вороной, не путая рядов, пускался то рысью, то шагом и, так же как все, сворачивал то вправо, то влево.
Дорога то подымалась в гору, то ныряла вниз… Дважды или трижды кавалькаде этой пришлось прогрохотать по неумело уложенным мосткам, приводя в испуг крестьян. Но ничего этого Франческо не замечал…
Только запахи! Густой, долго вьющийся им вслед по дороге аромат севильских роз, потом горячий горький ветер, доносящий смешанные запахи самых разных полевых и горных цветов… Потом вдруг – лавры, лавры, лавры…
И, наконец, ветер с моря!
«Не обманываюсь ли я? – спрашивал себя Франческо. – А может быть, у меня еще не выветрилась из памяти приморская Севилья? Но нет, в Севилье царствовал запах цветов, а не моря! Но ведь сейчас до моря, до Палоса, значительно дальше! И все же…»
Франческо, перегнувшись, погладил покрытую пеной грудь своею притомившегося Вороного и мокрую ладонь поднял кверху. Так поступали мужики в Анастаджо, так поступали и матросы, чтобы узнать, откуда сегодня ждать ветра. Руку они предварительно опускали в воду. Поворачивая в разные стороны ладонь, они в точности определяли направление самого слабого ветерка.
До Палоса, может быть, было и далеко, но ветер дул оттуда – встречный! Настоящий – соленый, морской!
Слуга из венты, тот самый, что приготовлял мазь на меду для Франческо, радостно выскочил ему навстречу. Он тут же старательно обтер Вороного и завел в стойло, которое сейчас пустовало.
– Потный! Поить еще рано, – сказал он. – Отдохнет немного – напою. А потом угощу его таким овсецом, какого он, наверно, еще не едал!.. Очень хорошо, – добавил слуга, улыбаясь, – что сеньор снова остановится у нас!
– А как здоровье сеньора Гарсиа? – обеспокоенно спросил Франческо.
Слуга удивленно глянул на него:
– Разве сеньор не знает, что «Геновева» уже давным-давно отправилась в дальнее плавание?
– Знаю, – ответил Франческо. – Но сам сеньор Гарсиа до сих пор в Палосе, он-то и вызвал меня сюда.
– Фу-у! – с облегчением выдохнул слуга. – А то я уж не знал, как быть! Думал, провинился перед вами… Этот славный гентец, что тогда спас сеньора от беды, вдруг после отплытия «Геновевы» явился в венту и попросил передать с ним все ваши вещи, что были у меня на хранении. Правду сказать, я был рад: конечно, вента наша богатая и постояльцы у нас больше люди богатые, но кто их знает… А вместе с тем я нет-нет, да призадумывался… Гентец, полагаю, человек честный, он и за тёлок, и за поросят, и за птицу для «Геновевы» больше, чем нужно, не запрашивал. Но ведь у меня никакой бумажки – «расписка», что ли, это называется – не осталось. А что, как с меня спросят и сундучок ваш и всякую там мелочь? Стало быть, это сеньор Гарсиа послал за вещами? А живет гентец не в той проклятой харчевне, а через четыре дома. Вот, значит, сеньор Гарсиа туда и перебрался – уж очень шумно у нас… Не знаю, есть ли у гентца конюшня. Оставьте пока что Вороного на моем попечении… Денег с вас за это никто не возьмет… Да ведь эта красивая сеньорита, племянница капитана, так меня вознаградила, что я, по правде сказать, должен был бы век ей эти деньги отрабатывать… И пешком по нашим кривым улицам вы к гентцу доберетесь быстрее, – добавил слуга.
Хорошо ему говорить «доберетесь»! У Франческо от волнения подкашивались ноги.
Новый домик гентца был небольшой, но, судя по обилию окон, светлый. В каждом окошке белело по одной детской головке. На стук Франческо в дверях показалась полная женщина с приветливым лицом.
– Сеньору, наверно, нужна комната? – спросила она. – Сеньор, как понимаю, приезжий: здешние уже знают, что двери у нас закрываются только на ночь. Но, может быть, сеньору угодно будет у нас в харчевне откушать? Вот сейчас я уже накрываю стол к обеду. Милости просим отведать нашего обеда, а как солнышко к закату пойдет, приходите поужинать… Комнат лишних у нас сейчас нет, но, как только освободятся, милости просим!
«Это выражение хозяйка хорошо усвоила, – подумал Франческо, – вероятно, потому, что харчевня их так и называется „МИЛОСТИ ПРОСИМ“.
Из-за спины хозяйки выглянул сам гентец. Поначалу он Франческо не узнал. А узнав, прослезился.
– Как я рад, как я рад! – бормотал он. – Сейчас я кликну Хуанито…
– Хуанито?! – удивился и обрадовался Франческо.
«Но боже мой, будто на свете есть только один Хуанито!».
Нет, это был именно тот Хуанито. С лестницы, ведущей наверх, сбежал высокий, стройный мальчишка.
– Хуанито, господи, до чего же ты вытянулся! – произнес Франческо, обнимая и целуя мальчика. И тут же, чувствуя, как сильно и больно стучит его сердце, спросил: – Как здоровье сеньора Гарсиа?
Но Хуанито тихо шепнул ему на ухо:
– Здесь мы ни о чем говорить не будем!
Франческо всего обдало жаром. Неужели сеньор Гарсиа так плох, что при хозяевах харчевни о нем даже нельзя упоминать? Или, может быть, эскривано уже при смерти и гентец нарочно, уклонившись от разговора, позвал Хуанито?..
Оба молча поднялись по лестнице в узкий коридор.
– Вот эти две двери наши, – показал мальчик. – Удобно! Если нужно кого позвать, напротив все слышно.
Франческо решился постучать в одну из дверей. Но Хуанито испуганно приложил палец к губам.
– Спит, – прошептал он. – Сегодня в первый раз хорошо спит. Ну, пускай спит подольше! А мы… Или можно по-прежнему? Хочешь, Франческо, спустимся вниз?
– Сеньор эскривано, вероятно, до самой болезни занимался с тобой? – спросил Франческо.
Но Хуанито только безнадежно махнул рукой:
– Не до занятий нам было… Мы все так намучились! Есть ничего не хочет! Не спит!.. Даже хозяин с хозяйкой с ног сбились! Приносят самые вкусные пирожки, мясо как-то особенно, по-гентски, приготовленное, апельсины… Так и уносят обратно полные тарелки… Ничего не ест!.. Да, долго же ты не приезжал, Франческо!.. Давай прогуляемся немного, – предложил Хуанито, – пускай наверху будет совсем тихо… Сеньор Гарсиа нарочно снял у хозяина весь верх целиком и заплатил за все комнаты, хотя две так и стоят заколоченные… Чтобы зря никто не ходил, не шумел… Вот поэтому-то, наверно, хозяева нас так уважают…
– Нехорошо, Хуанито, – укорил его Франческо. – Хозяйки я просто еще не знаю, но хозяин человек достойный, за выгодой не гонится… Ведь он-то и спас меня тогда… Разве сеньор Гарсиа тебе не рассказал?
– Да вся «Геновева» об этом знала, – смущенно ответил Хуанито. – А про хозяев – это я просто так… Слушай, что это с тобой? – оглядев Франческо с головы до ног, спросил мальчик удивленно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Вначале, когда Франческо, задумавшись, нечаянно выпустил из рук поводья, Вороной сердито на него оглянулся… Однако когда это стало повторяться, Вороной, не путая рядов, пускался то рысью, то шагом и, так же как все, сворачивал то вправо, то влево.
Дорога то подымалась в гору, то ныряла вниз… Дважды или трижды кавалькаде этой пришлось прогрохотать по неумело уложенным мосткам, приводя в испуг крестьян. Но ничего этого Франческо не замечал…
Только запахи! Густой, долго вьющийся им вслед по дороге аромат севильских роз, потом горячий горький ветер, доносящий смешанные запахи самых разных полевых и горных цветов… Потом вдруг – лавры, лавры, лавры…
И, наконец, ветер с моря!
«Не обманываюсь ли я? – спрашивал себя Франческо. – А может быть, у меня еще не выветрилась из памяти приморская Севилья? Но нет, в Севилье царствовал запах цветов, а не моря! Но ведь сейчас до моря, до Палоса, значительно дальше! И все же…»
Франческо, перегнувшись, погладил покрытую пеной грудь своею притомившегося Вороного и мокрую ладонь поднял кверху. Так поступали мужики в Анастаджо, так поступали и матросы, чтобы узнать, откуда сегодня ждать ветра. Руку они предварительно опускали в воду. Поворачивая в разные стороны ладонь, они в точности определяли направление самого слабого ветерка.
До Палоса, может быть, было и далеко, но ветер дул оттуда – встречный! Настоящий – соленый, морской!
Слуга из венты, тот самый, что приготовлял мазь на меду для Франческо, радостно выскочил ему навстречу. Он тут же старательно обтер Вороного и завел в стойло, которое сейчас пустовало.
– Потный! Поить еще рано, – сказал он. – Отдохнет немного – напою. А потом угощу его таким овсецом, какого он, наверно, еще не едал!.. Очень хорошо, – добавил слуга, улыбаясь, – что сеньор снова остановится у нас!
– А как здоровье сеньора Гарсиа? – обеспокоенно спросил Франческо.
Слуга удивленно глянул на него:
– Разве сеньор не знает, что «Геновева» уже давным-давно отправилась в дальнее плавание?
– Знаю, – ответил Франческо. – Но сам сеньор Гарсиа до сих пор в Палосе, он-то и вызвал меня сюда.
– Фу-у! – с облегчением выдохнул слуга. – А то я уж не знал, как быть! Думал, провинился перед вами… Этот славный гентец, что тогда спас сеньора от беды, вдруг после отплытия «Геновевы» явился в венту и попросил передать с ним все ваши вещи, что были у меня на хранении. Правду сказать, я был рад: конечно, вента наша богатая и постояльцы у нас больше люди богатые, но кто их знает… А вместе с тем я нет-нет, да призадумывался… Гентец, полагаю, человек честный, он и за тёлок, и за поросят, и за птицу для «Геновевы» больше, чем нужно, не запрашивал. Но ведь у меня никакой бумажки – «расписка», что ли, это называется – не осталось. А что, как с меня спросят и сундучок ваш и всякую там мелочь? Стало быть, это сеньор Гарсиа послал за вещами? А живет гентец не в той проклятой харчевне, а через четыре дома. Вот, значит, сеньор Гарсиа туда и перебрался – уж очень шумно у нас… Не знаю, есть ли у гентца конюшня. Оставьте пока что Вороного на моем попечении… Денег с вас за это никто не возьмет… Да ведь эта красивая сеньорита, племянница капитана, так меня вознаградила, что я, по правде сказать, должен был бы век ей эти деньги отрабатывать… И пешком по нашим кривым улицам вы к гентцу доберетесь быстрее, – добавил слуга.
Хорошо ему говорить «доберетесь»! У Франческо от волнения подкашивались ноги.
Новый домик гентца был небольшой, но, судя по обилию окон, светлый. В каждом окошке белело по одной детской головке. На стук Франческо в дверях показалась полная женщина с приветливым лицом.
– Сеньору, наверно, нужна комната? – спросила она. – Сеньор, как понимаю, приезжий: здешние уже знают, что двери у нас закрываются только на ночь. Но, может быть, сеньору угодно будет у нас в харчевне откушать? Вот сейчас я уже накрываю стол к обеду. Милости просим отведать нашего обеда, а как солнышко к закату пойдет, приходите поужинать… Комнат лишних у нас сейчас нет, но, как только освободятся, милости просим!
«Это выражение хозяйка хорошо усвоила, – подумал Франческо, – вероятно, потому, что харчевня их так и называется „МИЛОСТИ ПРОСИМ“.
Из-за спины хозяйки выглянул сам гентец. Поначалу он Франческо не узнал. А узнав, прослезился.
– Как я рад, как я рад! – бормотал он. – Сейчас я кликну Хуанито…
– Хуанито?! – удивился и обрадовался Франческо.
«Но боже мой, будто на свете есть только один Хуанито!».
Нет, это был именно тот Хуанито. С лестницы, ведущей наверх, сбежал высокий, стройный мальчишка.
– Хуанито, господи, до чего же ты вытянулся! – произнес Франческо, обнимая и целуя мальчика. И тут же, чувствуя, как сильно и больно стучит его сердце, спросил: – Как здоровье сеньора Гарсиа?
Но Хуанито тихо шепнул ему на ухо:
– Здесь мы ни о чем говорить не будем!
Франческо всего обдало жаром. Неужели сеньор Гарсиа так плох, что при хозяевах харчевни о нем даже нельзя упоминать? Или, может быть, эскривано уже при смерти и гентец нарочно, уклонившись от разговора, позвал Хуанито?..
Оба молча поднялись по лестнице в узкий коридор.
– Вот эти две двери наши, – показал мальчик. – Удобно! Если нужно кого позвать, напротив все слышно.
Франческо решился постучать в одну из дверей. Но Хуанито испуганно приложил палец к губам.
– Спит, – прошептал он. – Сегодня в первый раз хорошо спит. Ну, пускай спит подольше! А мы… Или можно по-прежнему? Хочешь, Франческо, спустимся вниз?
– Сеньор эскривано, вероятно, до самой болезни занимался с тобой? – спросил Франческо.
Но Хуанито только безнадежно махнул рукой:
– Не до занятий нам было… Мы все так намучились! Есть ничего не хочет! Не спит!.. Даже хозяин с хозяйкой с ног сбились! Приносят самые вкусные пирожки, мясо как-то особенно, по-гентски, приготовленное, апельсины… Так и уносят обратно полные тарелки… Ничего не ест!.. Да, долго же ты не приезжал, Франческо!.. Давай прогуляемся немного, – предложил Хуанито, – пускай наверху будет совсем тихо… Сеньор Гарсиа нарочно снял у хозяина весь верх целиком и заплатил за все комнаты, хотя две так и стоят заколоченные… Чтобы зря никто не ходил, не шумел… Вот поэтому-то, наверно, хозяева нас так уважают…
– Нехорошо, Хуанито, – укорил его Франческо. – Хозяйки я просто еще не знаю, но хозяин человек достойный, за выгодой не гонится… Ведь он-то и спас меня тогда… Разве сеньор Гарсиа тебе не рассказал?
– Да вся «Геновева» об этом знала, – смущенно ответил Хуанито. – А про хозяев – это я просто так… Слушай, что это с тобой? – оглядев Франческо с головы до ног, спросил мальчик удивленно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84