«Понятно, что в Геную мы идем не как коммунисты, а как купцы. Нам надо торговать, и им надо торговать. Нам хочется, чтобы мы торговали в нашу выгоду, а им хочется, чтобы было в их выгоду. Как развернется борьба, это будет зависеть, хотя и в небольшой степени, от искусства наших дипломатов…
Мы идем в Геную с практической целью – расширить торговлю и создать условия, при которых бы она наиболее широко и успешно развивалась. Но мы отнюдь не ручаемся за успех Генуэзской конференции. За это ручаться было бы смешно и нелепо. Я должен сказать, что при самой трезвой и осторожной оценке возможностей, которые Генуя сейчас представляет, все-таки, думаю, не будет преувеличенным сказать, что этой своей цели мы добьемся.
Через Геную, если достаточно сообразительны и не слишком упрямы будут наши тамошние собеседники, мимо Генуи – если им вздумается упрямиться. Но цели своей мы достигнем!»
Еще до XI съезда партии была окончательно сформирована вся советская делегация, включая и ее технический персонал. Но о поездке самого Владимира Ильича в Геную не могло быть и речи. В ЦК РКП (б) и правительство шли резолюции рабочих собраний и телеграммы со всех концов страны. Народ тревожился за жизнь Ленина, категорических возражал против его поездки.
Возникло опасение, что и Чичерин не сможет поехать в Геную. Сказалось перенапряжение последних месяцев, Георгий Васильевич серьезно заболел. 16 января Владимир Ильич разослал членам Политбюро письмо Чичерина о положении в НКИД, просил спешно запросить лучших врачей, что лучше: отложить ли отпуск Чичерину до после Генуи, или дать ему отдохнуть сейчас, вынесет ли Георгий Васильевич напряженную подготовку к конференции? Возник вопрос, кто пока возглавит НКИД. «Надо, – писал Ленин, – возложить на кого-либо (может быть, Литвинов + Боровский + Иоффе + П. П. Горбунов?) специальную ответственность за то, что при отъезде Чичерина и всей делегации в Геную все дела НКидела будут сданы в полном порядке таким-то лицам».
На случай болезни Чичерина или его отъезда из Генуи была по предложению Владимира Ильича предусмотрена замена. Ленин предложил создать две тройки, которые должны были возглавлять советскую делегацию на конференции: Литвинов, Красин, Раковский или Литвинов, Иоффе, Боровский.
Решением Чрезвычайной сессии ВЦИК 27 января 1922 года в состав делегации были включены и представители Украины, Азербайджана, Грузии, Армении и других республик. Н. Н. Нариманов, А. А. Бекзадян и Б. Г. Мдивани представляли Закавказье, X. Г. Раковский – Украину. Генуэзская конференция была первым международным форумом, на котором присутствовали делегаты советских национальных республик.
Дни после Чрезвычайной сессии ВЦИК до отъезда делегации были заполнены важными срочными делами. Чичерин, Литвинов, Красин, Боровский, Рудзутак занимаются разработкой и уточнением советской позиции в Генуе. Владимир Ильич, находившийся тогда под Москвой, шлет одну за другой записки на имя Чичерина и Литвинова, дает советы, указания, вносит предложения. Еще до Чрезвычайной сессии ВЦИК Ленин обращает внимание на необходимость широко освещать в печати подготовку к Генуэзской конференции, настаивает, чтобы на Чичерина и Литвинова была возложена обязанность установить контакт по этому вопросу с редакторами «Правды», «Известий» и других центральных газет, подбирать темы и авторов будущих статей; в конце января предложение Владимира Ильича было оформлено решением Политбюро, и крохотная комната Литвинова в Наркоминделе превратилась в филиал московских редакций. Именно тогда в Литвинове проявляются те качества, которые так ценили московские журналисты и редакторы, работавшие с ним. Он ни в коем случае не навязывает свои требования, разъясняет проблему и просит отразить главную мысль, выгодную Советской стране. А остальное – дело автора статьи, его таланта и опыта.
Организационные вопросы, связанные с Генуей, лежали на Литвинове. Секретарем делегации был назначен Б. Е. Штейн. Литвинов, как свидетельствовал Н. Н. Любимов, подобрал экспертов, консультантов, советников, укомплектовал технический персонал делегации. Делал все методично, продуманно, не возвращаясь к однажды принятому решению.
В те дни произошел случай, который навсегда запомнился Литвинову. Незадолго до отъезда делегации Владимир Ильич попросил его включить в состав технического персонала дочь Инессы Арманд. Девушка питалась нерегулярно, сильно похудела от систематического недоедания. Известно, как Владимир Ильич ценил Инессу Арманд, как сокрушался, когда она умерла в Нальчике от холеры. Ему хотелось сделать что-то для ее дочери. Но технический персонал делегации был уже укомплектован. Литвинов так и сказал Ленину:
– Владимир Ильич, все штаты заполнены, взять Арманд не могу.
Ленин не настаивал:
– Ну раз нет мест, то ничего и не поделаешь.
До конца своих дней Литвинов не мог себе простить, что не выполнил просьбы Владимира Ильича. Он не раз говорил об этом родным и друзьям.
Здоровье Чичерина постепенно улучшалось, и он деятельно занимался подготовкой к отъезду, составлял проекты, продумывал вместе с членами делегации различные ситуации, которые могут возникнуть в Генуе. Находился в постоянном контакте с Лениным.
Б. Е. Штейн вспоминал: «Эта работа нашей делегации проводилась примерно так: заседания устраивались три раза в неделю, и почти на каждом заседании Чичерин зачитывал целый ряд записок, указаний, отдельных разработок Владимира Ильича, который с исключительной заботливостью руководил этой работой и, как гениальный стратег, указывал линии нашего поведения и отдельные тактические приемы, которые следует принять для того, чтобы осуществить наши основные задачи.
А какие были основные задачи? Они заключались в том, чтобы пробить тот единый фронт, который создался против нас во время лондонской конференции экспертов в марте 1922 года. И Владимир Ильич ставил десятки вопросов, учитывал всевозможные положения; подобно шахматному игроку, он рассчитывал на этой большой доске не только свои ходы, но и ходы противника и продумывал, как отразить тот или иной его ход.
Так создавался золотой фонд дипломатической учебы, которая заключается в этих записках и предложениях, оставленных Владимиром Ильичей».
Оставшиеся до отъезда недели наркоминдельцы не знали ни сна ни отдыха. Задолго до Генуи была создана специальная комиссия, которая изучила и подсчитала убытки, нанесенные Советской России интервенцией вооруженных сил Антанты. В НКИД стекались данные из всех районов страны, подвергшихся иностранному нашествию. В кабинете Литвинова стоял большой металлический шкаф, где хранились все эти данные. Непосредственно подсчетом убытков занимался эксперт делегации Н.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
Мы идем в Геную с практической целью – расширить торговлю и создать условия, при которых бы она наиболее широко и успешно развивалась. Но мы отнюдь не ручаемся за успех Генуэзской конференции. За это ручаться было бы смешно и нелепо. Я должен сказать, что при самой трезвой и осторожной оценке возможностей, которые Генуя сейчас представляет, все-таки, думаю, не будет преувеличенным сказать, что этой своей цели мы добьемся.
Через Геную, если достаточно сообразительны и не слишком упрямы будут наши тамошние собеседники, мимо Генуи – если им вздумается упрямиться. Но цели своей мы достигнем!»
Еще до XI съезда партии была окончательно сформирована вся советская делегация, включая и ее технический персонал. Но о поездке самого Владимира Ильича в Геную не могло быть и речи. В ЦК РКП (б) и правительство шли резолюции рабочих собраний и телеграммы со всех концов страны. Народ тревожился за жизнь Ленина, категорических возражал против его поездки.
Возникло опасение, что и Чичерин не сможет поехать в Геную. Сказалось перенапряжение последних месяцев, Георгий Васильевич серьезно заболел. 16 января Владимир Ильич разослал членам Политбюро письмо Чичерина о положении в НКИД, просил спешно запросить лучших врачей, что лучше: отложить ли отпуск Чичерину до после Генуи, или дать ему отдохнуть сейчас, вынесет ли Георгий Васильевич напряженную подготовку к конференции? Возник вопрос, кто пока возглавит НКИД. «Надо, – писал Ленин, – возложить на кого-либо (может быть, Литвинов + Боровский + Иоффе + П. П. Горбунов?) специальную ответственность за то, что при отъезде Чичерина и всей делегации в Геную все дела НКидела будут сданы в полном порядке таким-то лицам».
На случай болезни Чичерина или его отъезда из Генуи была по предложению Владимира Ильича предусмотрена замена. Ленин предложил создать две тройки, которые должны были возглавлять советскую делегацию на конференции: Литвинов, Красин, Раковский или Литвинов, Иоффе, Боровский.
Решением Чрезвычайной сессии ВЦИК 27 января 1922 года в состав делегации были включены и представители Украины, Азербайджана, Грузии, Армении и других республик. Н. Н. Нариманов, А. А. Бекзадян и Б. Г. Мдивани представляли Закавказье, X. Г. Раковский – Украину. Генуэзская конференция была первым международным форумом, на котором присутствовали делегаты советских национальных республик.
Дни после Чрезвычайной сессии ВЦИК до отъезда делегации были заполнены важными срочными делами. Чичерин, Литвинов, Красин, Боровский, Рудзутак занимаются разработкой и уточнением советской позиции в Генуе. Владимир Ильич, находившийся тогда под Москвой, шлет одну за другой записки на имя Чичерина и Литвинова, дает советы, указания, вносит предложения. Еще до Чрезвычайной сессии ВЦИК Ленин обращает внимание на необходимость широко освещать в печати подготовку к Генуэзской конференции, настаивает, чтобы на Чичерина и Литвинова была возложена обязанность установить контакт по этому вопросу с редакторами «Правды», «Известий» и других центральных газет, подбирать темы и авторов будущих статей; в конце января предложение Владимира Ильича было оформлено решением Политбюро, и крохотная комната Литвинова в Наркоминделе превратилась в филиал московских редакций. Именно тогда в Литвинове проявляются те качества, которые так ценили московские журналисты и редакторы, работавшие с ним. Он ни в коем случае не навязывает свои требования, разъясняет проблему и просит отразить главную мысль, выгодную Советской стране. А остальное – дело автора статьи, его таланта и опыта.
Организационные вопросы, связанные с Генуей, лежали на Литвинове. Секретарем делегации был назначен Б. Е. Штейн. Литвинов, как свидетельствовал Н. Н. Любимов, подобрал экспертов, консультантов, советников, укомплектовал технический персонал делегации. Делал все методично, продуманно, не возвращаясь к однажды принятому решению.
В те дни произошел случай, который навсегда запомнился Литвинову. Незадолго до отъезда делегации Владимир Ильич попросил его включить в состав технического персонала дочь Инессы Арманд. Девушка питалась нерегулярно, сильно похудела от систематического недоедания. Известно, как Владимир Ильич ценил Инессу Арманд, как сокрушался, когда она умерла в Нальчике от холеры. Ему хотелось сделать что-то для ее дочери. Но технический персонал делегации был уже укомплектован. Литвинов так и сказал Ленину:
– Владимир Ильич, все штаты заполнены, взять Арманд не могу.
Ленин не настаивал:
– Ну раз нет мест, то ничего и не поделаешь.
До конца своих дней Литвинов не мог себе простить, что не выполнил просьбы Владимира Ильича. Он не раз говорил об этом родным и друзьям.
Здоровье Чичерина постепенно улучшалось, и он деятельно занимался подготовкой к отъезду, составлял проекты, продумывал вместе с членами делегации различные ситуации, которые могут возникнуть в Генуе. Находился в постоянном контакте с Лениным.
Б. Е. Штейн вспоминал: «Эта работа нашей делегации проводилась примерно так: заседания устраивались три раза в неделю, и почти на каждом заседании Чичерин зачитывал целый ряд записок, указаний, отдельных разработок Владимира Ильича, который с исключительной заботливостью руководил этой работой и, как гениальный стратег, указывал линии нашего поведения и отдельные тактические приемы, которые следует принять для того, чтобы осуществить наши основные задачи.
А какие были основные задачи? Они заключались в том, чтобы пробить тот единый фронт, который создался против нас во время лондонской конференции экспертов в марте 1922 года. И Владимир Ильич ставил десятки вопросов, учитывал всевозможные положения; подобно шахматному игроку, он рассчитывал на этой большой доске не только свои ходы, но и ходы противника и продумывал, как отразить тот или иной его ход.
Так создавался золотой фонд дипломатической учебы, которая заключается в этих записках и предложениях, оставленных Владимиром Ильичей».
Оставшиеся до отъезда недели наркоминдельцы не знали ни сна ни отдыха. Задолго до Генуи была создана специальная комиссия, которая изучила и подсчитала убытки, нанесенные Советской России интервенцией вооруженных сил Антанты. В НКИД стекались данные из всех районов страны, подвергшихся иностранному нашествию. В кабинете Литвинова стоял большой металлический шкаф, где хранились все эти данные. Непосредственно подсчетом убытков занимался эксперт делегации Н.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140