Усадив Лауру на место кучера, Доминик сел рядом с ней, взял вожжи и повернулся к Сент Джону. – Идешь, Сент Джон?
Однако, бухгалтер сунул руку в карман и отрицательно покачал головой:
– Нет, месье Ю, я думаю надо навестить Мейзи.
Лаура бросила на него умоляющий взгляд. Решимость с которой она уходила от Мейзи, растаяла как кусочек льда в кузнечном горне. Она попыталась соврать.
– Мейзи легла вздремнуть, может, ты все-таки поедешь с нами?
Но бухгалтер только засмеялся и направился в дом. Лаура сложила руки на коленях, продолжая наблюдать за Домиником краешком глаза. Он был все так же великолепен. Его мокрое лицо сияло от счастья. От одного взгляда на него у Лауры перехватывало дыхание. Белая, мокрая рубашка мужчины облепила его мускулистый торс. Рукава он закатал до локтей. Он взял бич, стеганул лошадей и рысаки с места пошли в галоп. Казалось Доминик не обращал никакого внимания на то, куда они едут, позволяя лошадям самим выбирать себе дорогу. Колеса повозки, пока они выехали на дорогу, очевидно, испробовали глубину каждой выбоины и ямы на мостовой. От толчка Лаура качнулась к нему, шляпа снова упала ей на глаза.
– Похоже, сегодня ты отлично себя чувствуешь! – прокричала девушка, стараясь перекрыть шум дождя и грохот колес, и отчаянно цепляясь за сидение, чтобы выжить.
– Уи, спасибо, – его зубы сверкнули в улыбке, осветившей лицо, – доктор Керр потерял своего пациента, только не смерть тому причиной, просто я буду лечиться у другого лекаря.
– Что ты собираешься делать с отравителем? – Доминик пожал плечами. – В следующий раз он может тебя убить. – Мужчина презрительно фыркнул. – А что, если он когда-нибудь дождется, когда ты будешь проезжать мимо и подстрелит тебя?
– Он не очень хороший стрелок.
– А если это будет кто-то из его друзей?
– Может быть.
– Ты хочешь умереть?
– Когда у меня есть все причины жить? О, нет, дорогая моя.
– Тогда почему ты не скажешь о нем губернатору?
– А нет никаких доказательств.
Лаура раздраженно поерзала на сидении, но ничего не сказала, и тогда спросил Доминик:
– Хочешь посмотреть мой магазин, Лаура?
– Если я поеду, люди будут говорить.
– А люди будут говорить независимо от того, что мы будем делать. Это доставляет им удовольствие, – засмеялся он.
– Ты хочешь, чтобы они получали удовольствие за наш счет?
Небрежно натянув поводья, Доминик направил лошадей на улицу Бургундии.
– Счастье и удовольствие – дорогая штука. Я готов ими поделиться с кем угодно.
– Счастье этих людей – подлое и низкое, Доминик, – сказала Лаура. – Они будут радоваться тому, что других изгонят из церкви.
– Ты думаешь, что епископ отлучит тебя от церкви за то, что произошло ночью, да?
– Значит, ты слышал уже эту историю?
– Ну конечно, и приукрасил ее насколько смог.
– Что?!
Уголки рта Доминика приподнялись в усмешке.
– Ч-ш-ш, Огонек, успокойся, я шучу.
– Вот уж и не удивляюсь! – идиотская шляпа свалилась ей на глаза.
Доминик засмеялся.
– Ах, котенок, интересно ты будешь такой же забавной, когда мы проживем тридцать лет вместе?
Лаура сбила шляпу назад на затылок и, не отвечая ему, стала смотреть вперед, пока коляска опять не попала колесом в какую-то яму. Девушку бросило опять к Доминику, она ударилась о его плечо и воскликнула:
– Я не проживу тридцать лет, если мы и дальше будем нестись с такой скоростью!
Доминик снова засмеялся и когда они миновали собор Святого Филиппа, натянул поводья, экипаж покатил медленнее.
– Ну вот, это подходящая скорость для моего очаровательного Огонька.
– Почему ты меня так называешь?
– Чтобы напомнить первый день, когда я увидел тебя с трубкой возле твоего дома.
– А! – втайне она все-таки надеялась на более романтичную причину.
– Но есть еще и другая причина. Ты когда-нибудь видела табачное поле в цвету?
– Да. У папы на плантации. Довольно красиво.
– «Довольно красиво»? Принцесса моя! Ты слишком долго жила среди этих грубых американцев. Представь себе цветы, покрывающие поле, как огромная стая бабочек с крыльями, раскрашенными бледно-розовыми, желтыми и белыми красками и на каждой из них золотая корона.
Лаура вспомнила – в мире не было более красивого зрелища, чем вид хрупких, нежных цветов, дрожащих на высоких, словно покрытых зелеными ворсинками стеблях. И над всем этим сияло ослепительно синее, словно кобальт, небо.
– Теперь ты понимаешь, – сказал Доминик, поняв о чем она думает, – почему я не смог придумать более подходящего сравнения для твоей красоты. Нет такой прекрасной розы и нет такой очаровательной и желанной женщины, как ты, мой сказочный красивый Огонек.
Он взял поводья в одну руку, а другой взял маленькую, озябшую ладошку Лауры и легонько пожал ее. От его улыбки девушка почувствовала, как внутри все загорелось, словно по жилам вместо крови побежал огонь.
– Значит тебе все равно, что будут говорить люди? – спросила она.
– А почему я должен волноваться из-за правды? Они говорят, что я прошлую ночь спал в твоем доме и, что ты нежно за мной ухаживала.
– Доминик, я не верю, будто они говорят, что я ухаживала за тобой.
– Может и нет, но ты и я знаем правду. Мне этого достаточно.
– Мейзи говорила, что ты примерно так и будешь чувствовать, а я ей не поверила.
Она поспешно выдернула руку у Доминика, а когда экипаж повернул на Треме – самую грязную и запущенную улицу города, Лаура закончила свою мысль, растерянно глядя по сторонам:
– Папа всегда говорит, что я слишком цинична.
– Каждому нужно быть немного циничным, чтобы выжить, – ответил Доминик.
Заметив группу людей, он вытащил полную пригоршню монет и швырнул мальчишкам, игравшим на обочине в водосточной канаве.
Лаура посмотрела в ту строну, куда он затем указал пальцем, и на противоположной стороне улицы увидела высокую каменную стену. За нею находилось городское кладбище святого Людовика.
На залитой дождем земле белели погребальные камни и склепы. Возле них толпились целые сонмы мраморных ангелов и святых. Лаура поежилась.
– Не думаю что именно это имел в виду папа, когда говорил, что я цинична, просто он волновался, что я не найду себе подходящую пару.
– А теперь ты нашла? – он взял ее руку.
Шляпа снова свалилась ей на глаза. Лаура опять выдернула у него руку и раздраженно сбила шляпу на затылок.
Доминик остановил лошадей перед высоким полуразвалившимся зданием, у которого был такой вид, будто оно стоит на костылях. Над дверью не было никакой вывески, окна были заколочены, только тяжелый замок и цепь, запиравшая ржавые ворота, выглядели новыми.
Зажатое между двумя такими же старыми и невзрачными зданиями, это трехэтажное строение давно уже утратило свою белую штукатурку, и с фасада повысыпались все кирпичи. Прямо из фундамента возле двойной двери, тянулась вверх высокая древняя магнолия, кроша кирпичи и упираясь ветвями в самые стены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Однако, бухгалтер сунул руку в карман и отрицательно покачал головой:
– Нет, месье Ю, я думаю надо навестить Мейзи.
Лаура бросила на него умоляющий взгляд. Решимость с которой она уходила от Мейзи, растаяла как кусочек льда в кузнечном горне. Она попыталась соврать.
– Мейзи легла вздремнуть, может, ты все-таки поедешь с нами?
Но бухгалтер только засмеялся и направился в дом. Лаура сложила руки на коленях, продолжая наблюдать за Домиником краешком глаза. Он был все так же великолепен. Его мокрое лицо сияло от счастья. От одного взгляда на него у Лауры перехватывало дыхание. Белая, мокрая рубашка мужчины облепила его мускулистый торс. Рукава он закатал до локтей. Он взял бич, стеганул лошадей и рысаки с места пошли в галоп. Казалось Доминик не обращал никакого внимания на то, куда они едут, позволяя лошадям самим выбирать себе дорогу. Колеса повозки, пока они выехали на дорогу, очевидно, испробовали глубину каждой выбоины и ямы на мостовой. От толчка Лаура качнулась к нему, шляпа снова упала ей на глаза.
– Похоже, сегодня ты отлично себя чувствуешь! – прокричала девушка, стараясь перекрыть шум дождя и грохот колес, и отчаянно цепляясь за сидение, чтобы выжить.
– Уи, спасибо, – его зубы сверкнули в улыбке, осветившей лицо, – доктор Керр потерял своего пациента, только не смерть тому причиной, просто я буду лечиться у другого лекаря.
– Что ты собираешься делать с отравителем? – Доминик пожал плечами. – В следующий раз он может тебя убить. – Мужчина презрительно фыркнул. – А что, если он когда-нибудь дождется, когда ты будешь проезжать мимо и подстрелит тебя?
– Он не очень хороший стрелок.
– А если это будет кто-то из его друзей?
– Может быть.
– Ты хочешь умереть?
– Когда у меня есть все причины жить? О, нет, дорогая моя.
– Тогда почему ты не скажешь о нем губернатору?
– А нет никаких доказательств.
Лаура раздраженно поерзала на сидении, но ничего не сказала, и тогда спросил Доминик:
– Хочешь посмотреть мой магазин, Лаура?
– Если я поеду, люди будут говорить.
– А люди будут говорить независимо от того, что мы будем делать. Это доставляет им удовольствие, – засмеялся он.
– Ты хочешь, чтобы они получали удовольствие за наш счет?
Небрежно натянув поводья, Доминик направил лошадей на улицу Бургундии.
– Счастье и удовольствие – дорогая штука. Я готов ими поделиться с кем угодно.
– Счастье этих людей – подлое и низкое, Доминик, – сказала Лаура. – Они будут радоваться тому, что других изгонят из церкви.
– Ты думаешь, что епископ отлучит тебя от церкви за то, что произошло ночью, да?
– Значит, ты слышал уже эту историю?
– Ну конечно, и приукрасил ее насколько смог.
– Что?!
Уголки рта Доминика приподнялись в усмешке.
– Ч-ш-ш, Огонек, успокойся, я шучу.
– Вот уж и не удивляюсь! – идиотская шляпа свалилась ей на глаза.
Доминик засмеялся.
– Ах, котенок, интересно ты будешь такой же забавной, когда мы проживем тридцать лет вместе?
Лаура сбила шляпу назад на затылок и, не отвечая ему, стала смотреть вперед, пока коляска опять не попала колесом в какую-то яму. Девушку бросило опять к Доминику, она ударилась о его плечо и воскликнула:
– Я не проживу тридцать лет, если мы и дальше будем нестись с такой скоростью!
Доминик снова засмеялся и когда они миновали собор Святого Филиппа, натянул поводья, экипаж покатил медленнее.
– Ну вот, это подходящая скорость для моего очаровательного Огонька.
– Почему ты меня так называешь?
– Чтобы напомнить первый день, когда я увидел тебя с трубкой возле твоего дома.
– А! – втайне она все-таки надеялась на более романтичную причину.
– Но есть еще и другая причина. Ты когда-нибудь видела табачное поле в цвету?
– Да. У папы на плантации. Довольно красиво.
– «Довольно красиво»? Принцесса моя! Ты слишком долго жила среди этих грубых американцев. Представь себе цветы, покрывающие поле, как огромная стая бабочек с крыльями, раскрашенными бледно-розовыми, желтыми и белыми красками и на каждой из них золотая корона.
Лаура вспомнила – в мире не было более красивого зрелища, чем вид хрупких, нежных цветов, дрожащих на высоких, словно покрытых зелеными ворсинками стеблях. И над всем этим сияло ослепительно синее, словно кобальт, небо.
– Теперь ты понимаешь, – сказал Доминик, поняв о чем она думает, – почему я не смог придумать более подходящего сравнения для твоей красоты. Нет такой прекрасной розы и нет такой очаровательной и желанной женщины, как ты, мой сказочный красивый Огонек.
Он взял поводья в одну руку, а другой взял маленькую, озябшую ладошку Лауры и легонько пожал ее. От его улыбки девушка почувствовала, как внутри все загорелось, словно по жилам вместо крови побежал огонь.
– Значит тебе все равно, что будут говорить люди? – спросила она.
– А почему я должен волноваться из-за правды? Они говорят, что я прошлую ночь спал в твоем доме и, что ты нежно за мной ухаживала.
– Доминик, я не верю, будто они говорят, что я ухаживала за тобой.
– Может и нет, но ты и я знаем правду. Мне этого достаточно.
– Мейзи говорила, что ты примерно так и будешь чувствовать, а я ей не поверила.
Она поспешно выдернула руку у Доминика, а когда экипаж повернул на Треме – самую грязную и запущенную улицу города, Лаура закончила свою мысль, растерянно глядя по сторонам:
– Папа всегда говорит, что я слишком цинична.
– Каждому нужно быть немного циничным, чтобы выжить, – ответил Доминик.
Заметив группу людей, он вытащил полную пригоршню монет и швырнул мальчишкам, игравшим на обочине в водосточной канаве.
Лаура посмотрела в ту строну, куда он затем указал пальцем, и на противоположной стороне улицы увидела высокую каменную стену. За нею находилось городское кладбище святого Людовика.
На залитой дождем земле белели погребальные камни и склепы. Возле них толпились целые сонмы мраморных ангелов и святых. Лаура поежилась.
– Не думаю что именно это имел в виду папа, когда говорил, что я цинична, просто он волновался, что я не найду себе подходящую пару.
– А теперь ты нашла? – он взял ее руку.
Шляпа снова свалилась ей на глаза. Лаура опять выдернула у него руку и раздраженно сбила шляпу на затылок.
Доминик остановил лошадей перед высоким полуразвалившимся зданием, у которого был такой вид, будто оно стоит на костылях. Над дверью не было никакой вывески, окна были заколочены, только тяжелый замок и цепь, запиравшая ржавые ворота, выглядели новыми.
Зажатое между двумя такими же старыми и невзрачными зданиями, это трехэтажное строение давно уже утратило свою белую штукатурку, и с фасада повысыпались все кирпичи. Прямо из фундамента возле двойной двери, тянулась вверх высокая древняя магнолия, кроша кирпичи и упираясь ветвями в самые стены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86