– Я больше никогда не поплыву с вами на корабль, мисс Лаура.
– Нет? А Доминик хочет, чтобы мы были с ним, когда он будет атаковать британский флот.
– Я не собираться охотиться за проклятыми англичанами! А-а, ты просто смеяться, это совсем не весело.
Лаура налила себе стакан воды и переменила тему разговора.
– Сегодня вечером я ужинаю с Домиником.
Ида подозрительно посмотрела на девушку.
– Ты не ужинать с ним одна.
– Мне уже не двенадцать лет.
– Миста Шартье настрого говорить мне, не спускать с тебя глаз.
– Может он уже и не приедет больше, – Лаура подняла руку, останавливая готовую возразить Иду. – Я знаю, что в такое время года он не сможет покинуть остров. Ну, ладно, все равно он обещал приехать весной.
– А ладно, тогда я следить за тобой до весны. Ваш папа не желать проказ до свадьбы.
– Но он же просто шутил.
– Теперь ты походить на мисс Фабиан.
– Не говори глупости. А вообще она мне нравится.
– Что это делается на белый свет!
– Нет, правда. Я решила, что не должна больше настраивать папу против нее.
– Значит, ты больше не сердиться на свою маму и не сходить с ума?
– У нее своя жизнь, и она может сама отвечать за свои поступки, точно так же как я за свои.
– Я не позволять тебе идти в каюту к тому мужчине совсем одной.
– Раньше ты позволяла!
– Тогда он был ранен, а сейчас он резвый как молодой головастик, и твое лицо говорить мне, что меня есть кое о чем волноваться.
Одев белое красивое платье, которое ей дала Фабиан, взамен испорченного во время бури, Лаура постучала в каюту Доминика вскоре после восьми часов. Ей открыл юнга, и когда она вошла, незаметно удалился.
Стоя у окна Доминик держал в руке стакан с красным вином и его волосы мерцали в свете лампы. На нем были белые брюки и длинная голубая куртка.
– Ты пришла, Огонек! – произнес он тихим прерывистым голосом.
– А ты думал, что я не приду?
Лаура посмотрела на стол, накрытый к ужину. На нем были расставлены посуда из тонкого, почти прозрачного фарфора, серебро, а в центре, в хрустальной вазе лежали фрукты с Четеру. Девушка подумала о том, что ей все же следовало прийти сюда с Идой. Она никак не могла понять, почему не может успокоиться и откуда эта ее неожиданная нервозность.
Доминик подошел к ней по качающейся палубе и обнял ее.
– Клянусь всеми святыми, если ты и дальше будешь хорошеть, то я умру от разрыва сердца.
– Не знаю, может быть, в тебе течет шотландская кровь, – тихо прошептала девушка, – но ты явно обладаешь чисто французской способностью преувеличивать женское достоинство. Ты настоящий француз – Александр Лаффит.
– Никогда меня больше так не называй, – резко произнес он, отпуская Лауру.
– Я не хотела тебя оскорбить.
– Это имя вызывает в памяти слишком много такого, о чем я предпочел бы забыть. Ты прости меня за резкость.
– Только если и ты простишь меня.
– Решено.
Однако, по мрачноватому свету в его глазах, Лаура поняла, что он все-таки еще не совсем успокоился. Ей оставалось только надеяться, что он не всегда будет с такой болью относиться к событиям прошлого и, может быть когда-нибудь она поможет ему освободиться от груза прошлых обид так же, как он помог ей победить демонов, пожиравших ее душу и лишавших покоя.
Он сел в кресло против нее, снял крышку с соусницы и положил ей в тарелку немного соуса.
– Лаура, вот тут хлеб, бери сама.
– Нет, спасибо.
– Ну, как хочешь, – ответил он.
Девушка взяла ложку, думая как сломить внезапно возникшую между ними неловкость и, наконец, спросила:
– Ты помнишь, как сто лет назад одним субботним утром мы сидели в кафе на французском рынке?
Тень улыбки промелькнула на его губах.
– Я очень хорошо помню все: и то, как искал тебя по всему рынку, и как пытался накормить таким же точно соусом. Ты его тогда не стала есть.
– Да, так что думаю, тебя не удивит, если я и на этот раз откажусь.
– А? Но ты же сейчас не так нервничаешь как тот раз.
– Мое состояние тут ни при чем. Я терпеть не могу холодный картофельный суп.
Он расхохотался.
– Тогда мне это объясняет, почему мне не удалось очаровать тебя в то утро.
– Еще бы! Это не имело ничего общего с тем, что ты накануне забросил меня в фонтан.
– Зато ты должна признать, что я избавил тебя от очень вредной привычки.
– Ты бы лучше подумал о себе, когда в следующий раз будешь курить эти жуткие папины сигары, как отмечает Сент Джон – «Табака – она вас убьет».
– Точно так же как и этот суп, – Доминик подошел к одному из иллюминаторов и выплеснул в море содержимое их тарелок, затем взял кастрюлю и отправил ее содержимое туда же.
– Знаешь, Доминик, ты меня поражаешь, – сказала Лаура, когда он вернулся за стол, – я еще никогда раньше не встречала такого решительного, такого целеустремленного человека, с таким холодным рассудком.
– И с таким аппетитом. Ну, может нам повезет со следующим блюдом? – Он снял крышку с другого блюда и взглянул на то, что там лежало. Удивившись, открыл несколько других и присвистнул. – А это еще что?
– Жареные цыплята, мясная подлива, картофельное пюре, горошек, кукурузный хлеб, – торжественно объявляла ему Лаура и довольно хихикнула, затем наложила на его тарелку всего побольше и пригласила. – Попробуй, мой назойливый гурман, очень вкусно!
– Слушай, я просто не узнаю своего Жан-Клода.
– А потому, что это не он готовил. – Она положила ему сверху на картофель подливы и, взяв на вилку, поднесла ее ко рту. – Ну, пробуй!
Доминику оставалось или разжать губы, или получить порцию пюре прямо в нос. Он выбрал более мягкое наказание.
– Проклятье, я никогда не пробовал ничего вкуснее.
– Значит, ты никогда не пробовал, как готовит Ида.
– Так это она готовила? Надеюсь, Жан-Клод внимательно за ней следил, – Доминик взял вилку и начал с аппетитом поглощать пищу. – Если бы я раньше знал, как готовят в Кенттуки, то я бы в жизни никогда не заплывал в Новый Орлеан, а сразу отправился туда.
– Это в такую-то глушь? Дорогой мой, не стоит. То, что ты сейчас ешь, готовится в старой доброй Джорджии, и нигде больше тебе такого не подадут, если только нигде не окажется поблизости Иды с ее кастрюлями. Должно быть, она специально это приготовила, чтобы порадовать тебя.
– Мне придется поблагодарить мадам Сент Джон. Все-таки счастливчик я – женюсь на девушке, которая воспитала себе такую повариху!
Лаура улыбнулась, припомнив ту барракуду, которую она спалила и ответила:
– Да, Ида много чего умеет готовить.
– В таком случае я с нетерпением буду ждать следующих обедов.
Внезапно лицо Лауры помрачнело.
– Доминик! Как ты думаешь, что мы увидим в Орлеане, когда вернемся?
Его глаза засмеялись.
– А ты боишься, что в наше отсутствие англичане захватили город?
– Сказать по правде, я этого очень боюсь.
Доминик откинулся на спинку кресла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
– Нет? А Доминик хочет, чтобы мы были с ним, когда он будет атаковать британский флот.
– Я не собираться охотиться за проклятыми англичанами! А-а, ты просто смеяться, это совсем не весело.
Лаура налила себе стакан воды и переменила тему разговора.
– Сегодня вечером я ужинаю с Домиником.
Ида подозрительно посмотрела на девушку.
– Ты не ужинать с ним одна.
– Мне уже не двенадцать лет.
– Миста Шартье настрого говорить мне, не спускать с тебя глаз.
– Может он уже и не приедет больше, – Лаура подняла руку, останавливая готовую возразить Иду. – Я знаю, что в такое время года он не сможет покинуть остров. Ну, ладно, все равно он обещал приехать весной.
– А ладно, тогда я следить за тобой до весны. Ваш папа не желать проказ до свадьбы.
– Но он же просто шутил.
– Теперь ты походить на мисс Фабиан.
– Не говори глупости. А вообще она мне нравится.
– Что это делается на белый свет!
– Нет, правда. Я решила, что не должна больше настраивать папу против нее.
– Значит, ты больше не сердиться на свою маму и не сходить с ума?
– У нее своя жизнь, и она может сама отвечать за свои поступки, точно так же как я за свои.
– Я не позволять тебе идти в каюту к тому мужчине совсем одной.
– Раньше ты позволяла!
– Тогда он был ранен, а сейчас он резвый как молодой головастик, и твое лицо говорить мне, что меня есть кое о чем волноваться.
Одев белое красивое платье, которое ей дала Фабиан, взамен испорченного во время бури, Лаура постучала в каюту Доминика вскоре после восьми часов. Ей открыл юнга, и когда она вошла, незаметно удалился.
Стоя у окна Доминик держал в руке стакан с красным вином и его волосы мерцали в свете лампы. На нем были белые брюки и длинная голубая куртка.
– Ты пришла, Огонек! – произнес он тихим прерывистым голосом.
– А ты думал, что я не приду?
Лаура посмотрела на стол, накрытый к ужину. На нем были расставлены посуда из тонкого, почти прозрачного фарфора, серебро, а в центре, в хрустальной вазе лежали фрукты с Четеру. Девушка подумала о том, что ей все же следовало прийти сюда с Идой. Она никак не могла понять, почему не может успокоиться и откуда эта ее неожиданная нервозность.
Доминик подошел к ней по качающейся палубе и обнял ее.
– Клянусь всеми святыми, если ты и дальше будешь хорошеть, то я умру от разрыва сердца.
– Не знаю, может быть, в тебе течет шотландская кровь, – тихо прошептала девушка, – но ты явно обладаешь чисто французской способностью преувеличивать женское достоинство. Ты настоящий француз – Александр Лаффит.
– Никогда меня больше так не называй, – резко произнес он, отпуская Лауру.
– Я не хотела тебя оскорбить.
– Это имя вызывает в памяти слишком много такого, о чем я предпочел бы забыть. Ты прости меня за резкость.
– Только если и ты простишь меня.
– Решено.
Однако, по мрачноватому свету в его глазах, Лаура поняла, что он все-таки еще не совсем успокоился. Ей оставалось только надеяться, что он не всегда будет с такой болью относиться к событиям прошлого и, может быть когда-нибудь она поможет ему освободиться от груза прошлых обид так же, как он помог ей победить демонов, пожиравших ее душу и лишавших покоя.
Он сел в кресло против нее, снял крышку с соусницы и положил ей в тарелку немного соуса.
– Лаура, вот тут хлеб, бери сама.
– Нет, спасибо.
– Ну, как хочешь, – ответил он.
Девушка взяла ложку, думая как сломить внезапно возникшую между ними неловкость и, наконец, спросила:
– Ты помнишь, как сто лет назад одним субботним утром мы сидели в кафе на французском рынке?
Тень улыбки промелькнула на его губах.
– Я очень хорошо помню все: и то, как искал тебя по всему рынку, и как пытался накормить таким же точно соусом. Ты его тогда не стала есть.
– Да, так что думаю, тебя не удивит, если я и на этот раз откажусь.
– А? Но ты же сейчас не так нервничаешь как тот раз.
– Мое состояние тут ни при чем. Я терпеть не могу холодный картофельный суп.
Он расхохотался.
– Тогда мне это объясняет, почему мне не удалось очаровать тебя в то утро.
– Еще бы! Это не имело ничего общего с тем, что ты накануне забросил меня в фонтан.
– Зато ты должна признать, что я избавил тебя от очень вредной привычки.
– Ты бы лучше подумал о себе, когда в следующий раз будешь курить эти жуткие папины сигары, как отмечает Сент Джон – «Табака – она вас убьет».
– Точно так же как и этот суп, – Доминик подошел к одному из иллюминаторов и выплеснул в море содержимое их тарелок, затем взял кастрюлю и отправил ее содержимое туда же.
– Знаешь, Доминик, ты меня поражаешь, – сказала Лаура, когда он вернулся за стол, – я еще никогда раньше не встречала такого решительного, такого целеустремленного человека, с таким холодным рассудком.
– И с таким аппетитом. Ну, может нам повезет со следующим блюдом? – Он снял крышку с другого блюда и взглянул на то, что там лежало. Удивившись, открыл несколько других и присвистнул. – А это еще что?
– Жареные цыплята, мясная подлива, картофельное пюре, горошек, кукурузный хлеб, – торжественно объявляла ему Лаура и довольно хихикнула, затем наложила на его тарелку всего побольше и пригласила. – Попробуй, мой назойливый гурман, очень вкусно!
– Слушай, я просто не узнаю своего Жан-Клода.
– А потому, что это не он готовил. – Она положила ему сверху на картофель подливы и, взяв на вилку, поднесла ее ко рту. – Ну, пробуй!
Доминику оставалось или разжать губы, или получить порцию пюре прямо в нос. Он выбрал более мягкое наказание.
– Проклятье, я никогда не пробовал ничего вкуснее.
– Значит, ты никогда не пробовал, как готовит Ида.
– Так это она готовила? Надеюсь, Жан-Клод внимательно за ней следил, – Доминик взял вилку и начал с аппетитом поглощать пищу. – Если бы я раньше знал, как готовят в Кенттуки, то я бы в жизни никогда не заплывал в Новый Орлеан, а сразу отправился туда.
– Это в такую-то глушь? Дорогой мой, не стоит. То, что ты сейчас ешь, готовится в старой доброй Джорджии, и нигде больше тебе такого не подадут, если только нигде не окажется поблизости Иды с ее кастрюлями. Должно быть, она специально это приготовила, чтобы порадовать тебя.
– Мне придется поблагодарить мадам Сент Джон. Все-таки счастливчик я – женюсь на девушке, которая воспитала себе такую повариху!
Лаура улыбнулась, припомнив ту барракуду, которую она спалила и ответила:
– Да, Ида много чего умеет готовить.
– В таком случае я с нетерпением буду ждать следующих обедов.
Внезапно лицо Лауры помрачнело.
– Доминик! Как ты думаешь, что мы увидим в Орлеане, когда вернемся?
Его глаза засмеялись.
– А ты боишься, что в наше отсутствие англичане захватили город?
– Сказать по правде, я этого очень боюсь.
Доминик откинулся на спинку кресла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86