Прокурор на том конце провода некоторое время молчал, но затем он нашел в своем мозгу подходящие к случаю слова:
– Поверь, что я больше всего беспокоюсь о тебе. Я не хочу, чтобы твое Лицо мелькало перед камерами телевизионщиков. Прошу прислушаться к моим советам.
Он повесил трубку. Фрэнсис тоже. Звонок Малкольма встревожил ее, вместо того чтобы успокоить. Значит, существовали какие-то сомнения в естественной смерти Клио? Он был не из тех, кто будет зазря произносить хоть единое словечко, даже в подпитии, даже развлекая публику непристойными телодвижениями. У него во всем был свой расчет. А раз он опустил перед нею железный занавес, значит, на то были причины.
Собеседование с Малкольмом при поступлении на работу было одним из самых тяжких испытаний, выпавших в жизни на долю Фрэнсис. Он не спрашивал, почему молодая, одинокая, образованная и достаточно привлекательная женщина захотела окунуться в грязь, которая отвратительно пузырилась и издавала дурной аромат под внешней засохшей коркой и прикрытием ухоженных газонов. Он не интересовался ее прошлым опытом работы в окружной прокуратуре Манхэттена. Ей дали там хорошую характеристику, и Малкольму этого было достаточно. Он не спросил, почему Фрэнсис, будучи вполне кредитоспособной, приобрела лишь тесный домишко с крошечным участком среди фермерских хозяйств Лонг-Айленда.
Он догадался, что Фрэнсис хотела сохранить видимость полной независимости и ощущать, что отец, которого она глубоко и нежно любила, живет рядом, всего лишь в часе езды по свободному от пробок шоссе. Он, окружной прокурор, был понятлив и разбирался в глубинах психологии своих сотрудников лучше любого высокооплачиваемого специалиста.
Как только Малкольм распознал во Фрэнсис ее настоящую сущность, он тотчас же бросил ее на самый трудный участок работы – финансовые преступления, где приходится иметь дело с богатой нечистью, на страже которой была свора высокооплачиваемых адвокатов. И Фрэнсис его ни разу не подвела. А он в ответ особо не вмешивался в ее работу. Зачем ему понадобилось тревожить ее ночным звонком? Как это повлияет на ее дальнейшую карьеру?
Плевать на них всех она хотела! Фрэнсис решила заснуть и так и сделала, но…
Воскресенье, 5 июля
…Ее разбудил телефонный звонок. Фрэнсис схватила трубку, но там были длинные гудки. Кто-то, вероятно, ошибся, и она досадовала, что ее потревожили.
Ночь она провела плохо. Почему-то ей снилось, что она пытается спасти утонувшего в холодном темном озере Джастина. Слава богу, хоть не мертвая Клио со спущенными трусиками в дамском туалете клуба. Странно, но в этом кошмарном сне она многократно ныряла в глубину, видела пузырьки воздуха от своего выдоха под водой, однако тело своего сводного брата обнаружить не могла. Выныривая на поверхность, чтобы отдышаться, Фрэнсис каждый раз сталкивалась взглядом с отцом. Ричард сидел в инвалидной коляске у самой кромки воды, где плескались волны, неподвижный, с какой-то неестественно выпрямленной спиной, и смотрел на воду, не замечая, впрочем, дочери и не слыша, что она зовет его.
Избавившись наконец от кошмаров, потная, сбросившая подушки и одеяло на пол, Фрэнсис долго протирала глаза. Она поняла, что больше не заснет, и взялась за книжку, но не смогла прочитать ни строчки. Теперь, хотя она и не спала, ей стало мерещиться лицо Клио, выплывающее из предрассветного сумрака. Что-то в ее предсмертной гримасе насторожило Фрэнсис. Как долго длилась агония? Успела ли Клио позвать на помощь? Так ли выглядят люди, умершие от инфаркта?
И двенадцати часов не прошло после кончины Клио, а Малкольм уже упомянул по телефону о каком-то расследовании. Почему? Что он мог узнать за такой короткий промежуток времени, да еще в выходной день? Судебные медицинские эксперты не подвластны прокуратуре, занимающейся в основном финансовыми преступлениями. Для Малкольма это чужая территория, где он не пользуется никаким влиянием. Кроме того, любой государственный служащий, даже будучи на дежурстве, норовит увильнуть от своих обязанностей в преддверии воскресенья. В морг звонить бесполезно. Там ей ничего не ответят, если даже поднимут трубку.
Как только солнце высунулось из-за горизонта, Фрэсис была уже на ногах. Она выпила большую чашку крепкого горячего кофе и занялась садоводством, досадуя, что ее прервали вчера в момент наивысшего вдохновения. Копаясь во влажной земле, она слушала бодрящий хор просыпающихся птиц, однако ее нетерпеливая натура требовала смены занятия. Поэтому к девяти часам Фрэнсис, приняв душ и одевшись в соответствии с ситуацией, уже ехала в своем красном джипе в Саутгемптон. Миновав отцовский дом, она направилась прямо в «Фейр-Лаун».
Тот же юный блондин, что и вчера, а может, его двойник, стерег шлагбаум. На этот раз он был занят беседой с молодой женщиной в темных очках, которая пожелала выехать с территории теннисного клуба на «Ягуаре» новейшей модели. Разговор охранника с хозяйкой «Ягуара» был настолько увлекательным, что Фрэнсис пришлось несколько раз посигналить, прежде чем ее впустили.
Она припарковалась у служебного входа. Травяные корты уже кишели «ранними пташками», что было неудивительно для столь чудесного воскресного утра. Фрэнсис поднялась на крыльцо. В плетеном кресле полулежал одинокий мужчина в надвинутой низко на лоб теннисной кепке. Вдали от него четверо говорливых женщин образовали кружок. В ответ на шутку приятельницы одна из женщин откинула голову и громко захохотала, чем нарушила умиротворенную тишину. Стук теннисных мячей о ракетки был не в счет. Он здесь не воспринимался как шум.
В вестибюле на специальной доске объявлений было указано, какой корт кем заказан на игру и на какое время. Вчерашнее расписание еще должно было сохраниться на месте. Впрочем, выяснение того, с кем собиралась сразиться Клио и вообще собиралась ли она играть, можно было отложить.
Фрэнсис раздвинула бамбуковые шторы и прошла в помещение бара. За стойкой никого не было, и бар тоже пустовал. Поклонники «Кровавой Мэри» еще отсыпались.
Фрэнсис взобралась на высокий стульчик у стойки. Телевизор был включен, и она успела просмотреть несколько сюжетов новостей, пока перед нею не возник откуда-то из пустоты седовласый бармен.
– Что вам подать? – спросил он, игнорируя обязательные в прежние времена «мэм» или «мисс».
Фрэнсис заказала имбирный эль и проследила за его манипуляциями – как он нажал кнопку над краном и наполнил высокий стакан пузырящейся янтарной жидкостью. Расстелив на стойке бумажную салфетку с монограммой клуба, он поставил стакан на нее, извлек из нагрудного кармана фирменной рубашки изящный карандашик и столь же изящный блокнотик, а затем вопросительно взглянул на нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103