– Но вы учтите – сейчас рабочая сила в большом проценте занята корчевкой и земляными работами. Если их бросить целиком на жилье – откуда взять лес? Притом же у меня такой вопрос: мы ждали архитектора в уверенности, что план города позволит строить рационально, сразу, надолго. Есть у вас такой план? В каком соответствии с генеральным планом ваше сегодняшнее предложение? Не является ли это кустарщиной – забивать площадку времянками?
Вернер внимательно слушал. Он любил и немного презирал своего главного инженера. Мягок, расплывчат, но знающий и деловитый человек. Вернер ценил деловитость, и сам был деловит и сух. Может быть, поэтому его пленяла нервная приподнятость и чувствительность Гранатова? Сам он был неспособен решать чувством вместо ума.
Главный инженер дал ему нить – будущий город. Вернер взял эту нить и спокойно размотал ее перед Кларой и участниками совещания. Город надо строить по-настоящему, без перепланировки: кварталы социалистических домов, театры, парки, бульвары, магазины.
– Подумайте, товарищ Клара. Ведь у вас уже есть своя архитектурная мечта? Творческая мечта?
Ей было приятно, что он угадал в ней мечту, о которой она стеснялась говорить сама.
– И вдруг мы наляпаем домики, дешевые и грубые. Нет, надо строить большие, настоящие дома, а пока шалаши, временные бараки – их и снести не жалко.
Гранатов сказал:
– Надо потерпеть немного. Спросите любого комсомольца, готов ли он потерпеть недолгий срок в плохих условиях, чтобы потом жить в настоящем культурном городе и работать на первоклассном культурном заводе?
– Факт, готовы! – поддакнул Епифанов.
– Да разве мы сейчас жалуемся? – воскликнула Клава.
Морозов выдвинулся вперед и громко, в упор спросил Гранатова:
– Вы серьезно думаете, товарищ Гранатов, что мы так скоро построим и завод и город?
– Ну конечно! – быстро откликнулся Гранатов. И, помолчав, так же громко, в упор, спросил: – А вы серьезно думаете, товарищ Морозов, что большевистские темпы ничем не отличаются от обычных?
Морозов с досадой махнул рукой и не стал отвечать. Клара Каплан заговорила в сильном волнении:
– Это несерьезно, этот разговор об оппортунизме! Разве кто-нибудь предлагает снижение темпов? Надо подготовить жилье, чтобы тем скорее ринуться вперед. Да, у меня есть свой план. Своя мечта. Но будем говорить прямо – строить городские дома еще рано. Нет материала, нет механизации, нет многого. Я предлагаю квартал-два временных домов. Они простоят пять лет, может быть десять. Все равно, сразу весь город вы не построите. Приближается зима – как можно экономить на жилье, на здоровье людей? А если мы растеряем кадры, что мы будем делать тогда? Это же безумие! Это экономия, имеющая оборотной стороной самую дикую, глупую, преступную расточительность.
Круглов знал, что ему нужно высказаться. Его молчание становилось заметным. Но он не мог, не смел говорить, потому что для него не было ясно правильное решение. Свое мнение он мог сказать, но разве он имел право говорить только за себя? Он руководитель комсомольской организации.
– Круглов, а твое мнение? – окликнул его Морозов.
– Да, да, послушаем Круглова! – сказал Гранатов и ободряюще кивнул ему.
Клара Каплан, прижав холодные ладони к горящим щекам, с надеждой и тревогой смотрела в лицо Круглову.
Он опустил глаза и, ни на кого не глядя, сказал:
– Мое личное мнение такое, что я готов вытерпеть все что угодно. Но я думаю, что товарищ Каплан во многом права. Ведь об этом же говорил Морозов еще месяц назад. У нас мало заботы о людях. Клава на все готова, но, Клава, у тебя уже сейчас плеврит, а впереди холодная зима. И потом, что скрывать, не все наши ребята одинаково сознательны. С питанием до сих пор плохо. Грузы идут, но где они? Пока что их нет!
– Так что же ты предлагаешь? – перебил Гранатов. – Прекратить промышленную стройку?
Круглов испуганно откинулся назад, крикнул:
– Нет, нет! Ни в коем случае!
– А что же? – настаивал Гранатов.
У Круглова еще не было предложения. Но оно родилось тут же, сразу, под скрестившимися на нем взглядами Гранатова и Клары Каплан.
– Я предлагаю не ослаблять стройку, но помочь комсомольцам сверхурочно строить дома. Нам не нужно послаблений. Надо, чтобы инженеры руководили, чтобы нам давали материал и лошадей для перевозок, чтобы мастерские принимали наши заказы. У нас хватит сил построить дома сверхурочно. Верно я говорю, ребята?
Клава и Епифанов поддержали его: «Верно, верно!»
Клара Каплан кусала губы.
Гранатов хлопал комсомольцев по плечам, радовался: с такими молодцами горы свернем!
Морозов поднялся и вышел на середину комнаты, опираясь на палку. Он стоял неуклюжий, небритый, с серым и злым лицом.
– Вот что, – сказал он угрюмо, – комсомольцы правы. Если бы они рассуждали иначе, они были бы плохими комсомольцами. Плох боец, который не готов умереть в бою за свою социалистическую родину! Но плох и командир, который без нужды ведет на смерть своих бойцов, который не дорожит жизнью каждого бойца. А товарищ Гранатов забывает, что от него требуется рассуждать как командиру. Вот в чем твоя ошибка, дорогой Гранатов. Мы, командиры, обязаны сделать так, чтобы сберечь каждого комсомольца и хорошо подготовить наступление, прежде чем наступать. Наступление без подготовки – провал. Я предлагаю принять в основе предложение Каплан и временно снять со стройки на жилье такое количество рабочей силы, какое можно использовать на жилстроительстве при сегодняшней мощности лесозавода.
Вернер наклонил голову в знак согласия.
Он подводил итоги, спокойный и властный.
– Я принимаю решение: темпы ослаблять не будем. Сергей Викентьевич выяснит, в какой мере может лесозавод давать пиломатериалы. Товарищ Каплан разработает типовой проект жилого дома облегченного типа. Товарищ Гранатов ускорит строительство кирпичного завода. Я беру на себя содействие сверхурочному строительству комсомольцев и выделю часть рабочей силы для регулярного строительства. Новые жилые дома – только для лучших ударников. Это будет стимулировать большевистские темпы и, возможно, перекроет по результатам сегодняшнюю производительность. Я надеюсь, что мы покажем себя хорошими командирами, товарищ Морозов. А бойцы у нас действительно хорошие, в том числе и девушки-бойцы, товарищ Клава.
Так, полушутя, кончил Вернер совещание. И еще не успела сойти с его лица приветливая улыбка, как он уже взглянул на часы и встал.
Комсомольцы ушли с Морозовым.
– Я не совсем понял Вернера, – сказал Круглов. – Как-то вышло у него и «да» и «нет» одновременно.
– Если ты хочешь быть дипломатом, – ответил Морозов, – учись у Вернера. Все тонкости изучишь.
– А по-моему, Вернер такой решительный, – сказала Клава.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189
Вернер внимательно слушал. Он любил и немного презирал своего главного инженера. Мягок, расплывчат, но знающий и деловитый человек. Вернер ценил деловитость, и сам был деловит и сух. Может быть, поэтому его пленяла нервная приподнятость и чувствительность Гранатова? Сам он был неспособен решать чувством вместо ума.
Главный инженер дал ему нить – будущий город. Вернер взял эту нить и спокойно размотал ее перед Кларой и участниками совещания. Город надо строить по-настоящему, без перепланировки: кварталы социалистических домов, театры, парки, бульвары, магазины.
– Подумайте, товарищ Клара. Ведь у вас уже есть своя архитектурная мечта? Творческая мечта?
Ей было приятно, что он угадал в ней мечту, о которой она стеснялась говорить сама.
– И вдруг мы наляпаем домики, дешевые и грубые. Нет, надо строить большие, настоящие дома, а пока шалаши, временные бараки – их и снести не жалко.
Гранатов сказал:
– Надо потерпеть немного. Спросите любого комсомольца, готов ли он потерпеть недолгий срок в плохих условиях, чтобы потом жить в настоящем культурном городе и работать на первоклассном культурном заводе?
– Факт, готовы! – поддакнул Епифанов.
– Да разве мы сейчас жалуемся? – воскликнула Клава.
Морозов выдвинулся вперед и громко, в упор спросил Гранатова:
– Вы серьезно думаете, товарищ Гранатов, что мы так скоро построим и завод и город?
– Ну конечно! – быстро откликнулся Гранатов. И, помолчав, так же громко, в упор, спросил: – А вы серьезно думаете, товарищ Морозов, что большевистские темпы ничем не отличаются от обычных?
Морозов с досадой махнул рукой и не стал отвечать. Клара Каплан заговорила в сильном волнении:
– Это несерьезно, этот разговор об оппортунизме! Разве кто-нибудь предлагает снижение темпов? Надо подготовить жилье, чтобы тем скорее ринуться вперед. Да, у меня есть свой план. Своя мечта. Но будем говорить прямо – строить городские дома еще рано. Нет материала, нет механизации, нет многого. Я предлагаю квартал-два временных домов. Они простоят пять лет, может быть десять. Все равно, сразу весь город вы не построите. Приближается зима – как можно экономить на жилье, на здоровье людей? А если мы растеряем кадры, что мы будем делать тогда? Это же безумие! Это экономия, имеющая оборотной стороной самую дикую, глупую, преступную расточительность.
Круглов знал, что ему нужно высказаться. Его молчание становилось заметным. Но он не мог, не смел говорить, потому что для него не было ясно правильное решение. Свое мнение он мог сказать, но разве он имел право говорить только за себя? Он руководитель комсомольской организации.
– Круглов, а твое мнение? – окликнул его Морозов.
– Да, да, послушаем Круглова! – сказал Гранатов и ободряюще кивнул ему.
Клара Каплан, прижав холодные ладони к горящим щекам, с надеждой и тревогой смотрела в лицо Круглову.
Он опустил глаза и, ни на кого не глядя, сказал:
– Мое личное мнение такое, что я готов вытерпеть все что угодно. Но я думаю, что товарищ Каплан во многом права. Ведь об этом же говорил Морозов еще месяц назад. У нас мало заботы о людях. Клава на все готова, но, Клава, у тебя уже сейчас плеврит, а впереди холодная зима. И потом, что скрывать, не все наши ребята одинаково сознательны. С питанием до сих пор плохо. Грузы идут, но где они? Пока что их нет!
– Так что же ты предлагаешь? – перебил Гранатов. – Прекратить промышленную стройку?
Круглов испуганно откинулся назад, крикнул:
– Нет, нет! Ни в коем случае!
– А что же? – настаивал Гранатов.
У Круглова еще не было предложения. Но оно родилось тут же, сразу, под скрестившимися на нем взглядами Гранатова и Клары Каплан.
– Я предлагаю не ослаблять стройку, но помочь комсомольцам сверхурочно строить дома. Нам не нужно послаблений. Надо, чтобы инженеры руководили, чтобы нам давали материал и лошадей для перевозок, чтобы мастерские принимали наши заказы. У нас хватит сил построить дома сверхурочно. Верно я говорю, ребята?
Клава и Епифанов поддержали его: «Верно, верно!»
Клара Каплан кусала губы.
Гранатов хлопал комсомольцев по плечам, радовался: с такими молодцами горы свернем!
Морозов поднялся и вышел на середину комнаты, опираясь на палку. Он стоял неуклюжий, небритый, с серым и злым лицом.
– Вот что, – сказал он угрюмо, – комсомольцы правы. Если бы они рассуждали иначе, они были бы плохими комсомольцами. Плох боец, который не готов умереть в бою за свою социалистическую родину! Но плох и командир, который без нужды ведет на смерть своих бойцов, который не дорожит жизнью каждого бойца. А товарищ Гранатов забывает, что от него требуется рассуждать как командиру. Вот в чем твоя ошибка, дорогой Гранатов. Мы, командиры, обязаны сделать так, чтобы сберечь каждого комсомольца и хорошо подготовить наступление, прежде чем наступать. Наступление без подготовки – провал. Я предлагаю принять в основе предложение Каплан и временно снять со стройки на жилье такое количество рабочей силы, какое можно использовать на жилстроительстве при сегодняшней мощности лесозавода.
Вернер наклонил голову в знак согласия.
Он подводил итоги, спокойный и властный.
– Я принимаю решение: темпы ослаблять не будем. Сергей Викентьевич выяснит, в какой мере может лесозавод давать пиломатериалы. Товарищ Каплан разработает типовой проект жилого дома облегченного типа. Товарищ Гранатов ускорит строительство кирпичного завода. Я беру на себя содействие сверхурочному строительству комсомольцев и выделю часть рабочей силы для регулярного строительства. Новые жилые дома – только для лучших ударников. Это будет стимулировать большевистские темпы и, возможно, перекроет по результатам сегодняшнюю производительность. Я надеюсь, что мы покажем себя хорошими командирами, товарищ Морозов. А бойцы у нас действительно хорошие, в том числе и девушки-бойцы, товарищ Клава.
Так, полушутя, кончил Вернер совещание. И еще не успела сойти с его лица приветливая улыбка, как он уже взглянул на часы и встал.
Комсомольцы ушли с Морозовым.
– Я не совсем понял Вернера, – сказал Круглов. – Как-то вышло у него и «да» и «нет» одновременно.
– Если ты хочешь быть дипломатом, – ответил Морозов, – учись у Вернера. Все тонкости изучишь.
– А по-моему, Вернер такой решительный, – сказала Клава.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189