Пак советовал ждать здесь парохода и сразу повернул домой. Сергей с ненавистью смотрел, как прыгает на волнах лодка, как тяжело ворочает весла Пак, толкая лодку против течения.
Потом он поссорился со своими спутниками. Кулацкие сынки! Им было наплевать и на стройку, и на комсомол, и на угрызения совести, томившие Сергея.
Он два дня ничего не ел. Можно было зайти в любой дом и попросить хлеба, но ему было стыдно.
На третий день он сел на проходивший пароход. Пароход шел в Николаевск. Сергею надо было в Хабаровск. Но не все ли равно!
Увидев его корзинку и бутсы, какой-то пассажир спросил:
– Из экспедиции?
Сергей неопределенно кивнул.
– Я уж знаю, – сказал пассажир, – нынче летом два экспедиции видел, и все в бутсах.
Пассажир был из местных жителей. Он хвастливо рассказал, что прошлый год работал в тайге с геологами, – искали нефть. Нефти не нашли, но многие признаки указывают, что нефть должна быть.
Пароход остановился у большого села. Над крышей деревенского домика качалась на ветру полосатая сигнальная колбаса. У берега отдыхал, распластав крылья, серебристый гидросамолет.
Сергей вступил в беседу с механиком.
Потом подошел летчик – подтянутый, синеглазый, самоуверенный. Сергей смотрел с восхищением и на летчика, и на механика, и на серебристую легкую машину.
– Куда летите? – спросил Сергей.
– На Камчатку, – будничным тоном сообщил механик. – Почта и два пассажира.
Сергей не мог оторваться от самолета.
– Нравится? – спросил летчик, и синие глаза его с доброй насмешкой остановились на лице Сергея. – Что ж, парень, дело доступное. Поступай в школу. Учись. Будем не то что на Камчатку – на полюс летать.
И он, подмигнув Сергею, пошел по узкому мостику в машину. Сергей смотрел, как закрутился пропеллер, как пробежала по волнам и пошла вверх послушная машина, как исчезла в небе серебряная точка.
Кто примет его в летную школу?..
Дезертир…
В Николаевске он встретил Касимова.
Они столкнулись лицом к лицу. Касимов сразу узнал его.
– Ты как попал сюда? – растерянно озираясь, спросил Сергей.
– Сети покупаю. Рыбу для вас ловить. А ты как попал сюда?
Сергей наспех придумал предлог – покупку физкультурных принадлежностей. Касимов посмеялся: «Кто это придумал? Откуда здесь физкультурные принадлежности?» Он увлек Сергея с собой получать сети. Когда они уселись на громоздких свертках, Касимов сказал:
– Знаешь, парень… У нас в партизанском отряде был такой партизан, Гордеев – фамилия. В зиму тяжело было. Жрать нечего, обуть нечего. Болели. Патронов не хватало. Кругом японцы. И вот Гордеев не выдержал. Удрал. Встретил я его года три назад. Смотрю я на него – а он в глаза не глядит. Стыдно.
Сергей слушал, весь похолодев.
– Так что, парень, поразмысли.
Позднее Касимов спросил:
– Так вместе вернемся или как?
Сергей сказал – вместе. Но когда ночью представил себе возвращение в лагерь, встречу с Кругловым, презрительный взгляд Тони, – вскочил и побрел в темноту куда глаза глядят, за город, от людей…
Под утро он наткнулся на рыбачью хижину. Хозяин рыбачил в море, женщина без расспросов впустила Сергея и накормила жареной рыбой.
Он сидел с женщиной у моря и вместе с нею волновался – начинался шторм, огромные волны наваливались на берег и со скрежетом откатывались обратно, волоча за собою песок и гальку.
Когда хозяин вернулся, Сергей помог выгрузить рыбу и научился чистить ее и развешивать на вешалах.
Под вечер второго дня, когда шторм разбушевался в полную силу, Сергей заметил на волнах черную точку. Он позвал хозяина. Рыбак поглядел, сказал:
– Кавасаки.
– Однако надо согреть уху, – сказала женщина. – Поди, промерз.
Сергей понял, что рыбачка заранее заботится о неизвестном «кавасаки». Сергей смотрел на волны: они были размашисты, свирепы, могучи – как пристать к берегу при такой волне?
Он так и не понял, как пристал неизвестный с загадочным именем «кавасаки». Сергей успел увидеть повернутую боком лодку, а затем лодка оказалась на боку в песке, и из лодки выскочил белокурый парень в брезентовой робе, в плаще, с мокрым, утомленным, но смеющимся лицом.
В тот же вечер Сергей узнал, что лодка – это моторный рыболовный баркас, по-местному – «кавасаки», что парень – моторист рыбного промысла на Сахалине, что его два дня трепало штормом, что он уже боялся за «Красавицу». «Красавицей» он называл свой кавасаки – лучшее моторное судно промысла.
– Мы с нею кругом премированные! – похвастал парень, жадно глотая горячую уху.
Моторист ночевал вместе с Сергеем на сеновале.
– Охотник? – спросил моторист.
– Нет.
– Вербованный?
– Нет.
– А кто?
Сергей объяснил: работал с экспедицией в тайге, искали нефть, не нашли. Теперь хочет попасть в Хабаровск, а еще лучше во Владивосток, на железную дорогу.
– Чепуха! – сказал моторист.
– Что?
– Зачем тебе во Владивосток? С жильем худо, интересного – ничего.
– А ты был там?
– Где я не был! – сказал парень. – Поезжай на Сахалин. Нефть хочешь? Пожалуйста! Уголь? Рыбу? Что хочешь, то и найдешь. Слесарное дело знаешь? Тогда в Александровске устроишься, в порту, в мастерских. Ты не радист? Там в аэропорт нужен. Машину водить умеешь? С руками оторвут! В совхозе…
– Я машинист, паровозник, – гордо сказал Сергей.
– Это что! – равнодушно отмахнулся моторист. – Конечно, на Сахалине и по этой специальности можно работать. Оха – Москальво. А ты на море не работал?
– Нет.
– Самая красота! Второй год работаю, вот на этих на кавасаки. Красота! Так поедем?
Сергей мялся.
– Опять же из Александровска пароходы чаще, здесь – гроб.
На второй день моторист вывел в море «Красавицу». Море еще бурлило, но ветер утих. Волны подхватили кавасаки, мягко подкинули, опустили – и пошла непрерывная, веселая, нестрашная игра.
Сергей сидел на корме, прижимая к себе корзинку. Берег быстро исчез в синеватом мареве, кругом были только волны, широкие и плавные, ритмично качавшие бот. Моторист стоял у штурвала и пел во весь голос, подчиняясь ритму водяных качелей:
Бе-лые, бле-дные, не-жно души-стые,
Э-ти цветы от-цвели…
Сергея укачало. Как-то тяжело и неспокойно чувствовался собственный желудок. Сергей лег на свернутые сети и уснул. Его разбудил резкий толчок. Качки уже не было, кавасаки лежал на боку на мокром песке.
Смеркалось.
С пригорка, из поселка, бежали люди. Люди окружили моториста, спрашивали:
– Ну как?
Понятно было, что о нем беспокоились. Но никаких рассказов не последовало.
– Занесло на материк, – сказал моторист и снова полез в кавасаки.
Сергей не знал, что делать, как представиться. Его молча разглядывали.
– А это гостя привез, – сказал моторист и спросил: – Доронин здесь?
– В город пошел.
– А!
Люди стали расходиться.
Прибежала женщина в торопливо накинутом на плечи платке, с румяными губами, с заметно выдающимся животом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189
Потом он поссорился со своими спутниками. Кулацкие сынки! Им было наплевать и на стройку, и на комсомол, и на угрызения совести, томившие Сергея.
Он два дня ничего не ел. Можно было зайти в любой дом и попросить хлеба, но ему было стыдно.
На третий день он сел на проходивший пароход. Пароход шел в Николаевск. Сергею надо было в Хабаровск. Но не все ли равно!
Увидев его корзинку и бутсы, какой-то пассажир спросил:
– Из экспедиции?
Сергей неопределенно кивнул.
– Я уж знаю, – сказал пассажир, – нынче летом два экспедиции видел, и все в бутсах.
Пассажир был из местных жителей. Он хвастливо рассказал, что прошлый год работал в тайге с геологами, – искали нефть. Нефти не нашли, но многие признаки указывают, что нефть должна быть.
Пароход остановился у большого села. Над крышей деревенского домика качалась на ветру полосатая сигнальная колбаса. У берега отдыхал, распластав крылья, серебристый гидросамолет.
Сергей вступил в беседу с механиком.
Потом подошел летчик – подтянутый, синеглазый, самоуверенный. Сергей смотрел с восхищением и на летчика, и на механика, и на серебристую легкую машину.
– Куда летите? – спросил Сергей.
– На Камчатку, – будничным тоном сообщил механик. – Почта и два пассажира.
Сергей не мог оторваться от самолета.
– Нравится? – спросил летчик, и синие глаза его с доброй насмешкой остановились на лице Сергея. – Что ж, парень, дело доступное. Поступай в школу. Учись. Будем не то что на Камчатку – на полюс летать.
И он, подмигнув Сергею, пошел по узкому мостику в машину. Сергей смотрел, как закрутился пропеллер, как пробежала по волнам и пошла вверх послушная машина, как исчезла в небе серебряная точка.
Кто примет его в летную школу?..
Дезертир…
В Николаевске он встретил Касимова.
Они столкнулись лицом к лицу. Касимов сразу узнал его.
– Ты как попал сюда? – растерянно озираясь, спросил Сергей.
– Сети покупаю. Рыбу для вас ловить. А ты как попал сюда?
Сергей наспех придумал предлог – покупку физкультурных принадлежностей. Касимов посмеялся: «Кто это придумал? Откуда здесь физкультурные принадлежности?» Он увлек Сергея с собой получать сети. Когда они уселись на громоздких свертках, Касимов сказал:
– Знаешь, парень… У нас в партизанском отряде был такой партизан, Гордеев – фамилия. В зиму тяжело было. Жрать нечего, обуть нечего. Болели. Патронов не хватало. Кругом японцы. И вот Гордеев не выдержал. Удрал. Встретил я его года три назад. Смотрю я на него – а он в глаза не глядит. Стыдно.
Сергей слушал, весь похолодев.
– Так что, парень, поразмысли.
Позднее Касимов спросил:
– Так вместе вернемся или как?
Сергей сказал – вместе. Но когда ночью представил себе возвращение в лагерь, встречу с Кругловым, презрительный взгляд Тони, – вскочил и побрел в темноту куда глаза глядят, за город, от людей…
Под утро он наткнулся на рыбачью хижину. Хозяин рыбачил в море, женщина без расспросов впустила Сергея и накормила жареной рыбой.
Он сидел с женщиной у моря и вместе с нею волновался – начинался шторм, огромные волны наваливались на берег и со скрежетом откатывались обратно, волоча за собою песок и гальку.
Когда хозяин вернулся, Сергей помог выгрузить рыбу и научился чистить ее и развешивать на вешалах.
Под вечер второго дня, когда шторм разбушевался в полную силу, Сергей заметил на волнах черную точку. Он позвал хозяина. Рыбак поглядел, сказал:
– Кавасаки.
– Однако надо согреть уху, – сказала женщина. – Поди, промерз.
Сергей понял, что рыбачка заранее заботится о неизвестном «кавасаки». Сергей смотрел на волны: они были размашисты, свирепы, могучи – как пристать к берегу при такой волне?
Он так и не понял, как пристал неизвестный с загадочным именем «кавасаки». Сергей успел увидеть повернутую боком лодку, а затем лодка оказалась на боку в песке, и из лодки выскочил белокурый парень в брезентовой робе, в плаще, с мокрым, утомленным, но смеющимся лицом.
В тот же вечер Сергей узнал, что лодка – это моторный рыболовный баркас, по-местному – «кавасаки», что парень – моторист рыбного промысла на Сахалине, что его два дня трепало штормом, что он уже боялся за «Красавицу». «Красавицей» он называл свой кавасаки – лучшее моторное судно промысла.
– Мы с нею кругом премированные! – похвастал парень, жадно глотая горячую уху.
Моторист ночевал вместе с Сергеем на сеновале.
– Охотник? – спросил моторист.
– Нет.
– Вербованный?
– Нет.
– А кто?
Сергей объяснил: работал с экспедицией в тайге, искали нефть, не нашли. Теперь хочет попасть в Хабаровск, а еще лучше во Владивосток, на железную дорогу.
– Чепуха! – сказал моторист.
– Что?
– Зачем тебе во Владивосток? С жильем худо, интересного – ничего.
– А ты был там?
– Где я не был! – сказал парень. – Поезжай на Сахалин. Нефть хочешь? Пожалуйста! Уголь? Рыбу? Что хочешь, то и найдешь. Слесарное дело знаешь? Тогда в Александровске устроишься, в порту, в мастерских. Ты не радист? Там в аэропорт нужен. Машину водить умеешь? С руками оторвут! В совхозе…
– Я машинист, паровозник, – гордо сказал Сергей.
– Это что! – равнодушно отмахнулся моторист. – Конечно, на Сахалине и по этой специальности можно работать. Оха – Москальво. А ты на море не работал?
– Нет.
– Самая красота! Второй год работаю, вот на этих на кавасаки. Красота! Так поедем?
Сергей мялся.
– Опять же из Александровска пароходы чаще, здесь – гроб.
На второй день моторист вывел в море «Красавицу». Море еще бурлило, но ветер утих. Волны подхватили кавасаки, мягко подкинули, опустили – и пошла непрерывная, веселая, нестрашная игра.
Сергей сидел на корме, прижимая к себе корзинку. Берег быстро исчез в синеватом мареве, кругом были только волны, широкие и плавные, ритмично качавшие бот. Моторист стоял у штурвала и пел во весь голос, подчиняясь ритму водяных качелей:
Бе-лые, бле-дные, не-жно души-стые,
Э-ти цветы от-цвели…
Сергея укачало. Как-то тяжело и неспокойно чувствовался собственный желудок. Сергей лег на свернутые сети и уснул. Его разбудил резкий толчок. Качки уже не было, кавасаки лежал на боку на мокром песке.
Смеркалось.
С пригорка, из поселка, бежали люди. Люди окружили моториста, спрашивали:
– Ну как?
Понятно было, что о нем беспокоились. Но никаких рассказов не последовало.
– Занесло на материк, – сказал моторист и снова полез в кавасаки.
Сергей не знал, что делать, как представиться. Его молча разглядывали.
– А это гостя привез, – сказал моторист и спросил: – Доронин здесь?
– В город пошел.
– А!
Люди стали расходиться.
Прибежала женщина в торопливо накинутом на плечи платке, с румяными губами, с заметно выдающимся животом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189