..
А он даже не знает, где зарыты отец с матерью, теперь уж и крестов нету, изветшали... И так стало горько на душе, что заплакал Кукушка, уронив голову на руки... один, совсем один в целом мире... Дуся погладила его по голове и тихо сказала:
- Я тебе тут сумочку собрала... бутылочку, закуски, стаканик положила. Сходи помяни своих дружков, ты ж мне сказывал, что их много лежит на вашем каторжном погосте... Я бы с тобой пошла, да подмены нету, кормить людей надо...
- А че! Ядрена корень! - вскинулся Кукушка. - Я бы сроду не догадался проведать... спасибо. Ну до чего же умные вы, бабы... Там же все друганы мои...
Он прошел через лес и остановился. Зашлось сердце при виде Зоны... Колючка, заборы, запретка, вышки... все до боли знакомо и притягательно. Мелькнула шальная мысль: вот бы сейчас проскочить в свой барак... да нет, кенты на работе... там не чтут церковных праздников.
Зоновское кладбище примыкало к ней полуостровом, окруженное глубоким оврагом. Обычно "досрочно" умерших увозили родные, но за многими не приезжали по разным причинам: то не было средств, то уже позабыли его и отпели загодя, то это были никому не нужные старики вроде Кукушки...
Кладбище с годами росло, наслаиваясь пластами, ибо его расширению мешали овраги. Крестом вбивали над покойником две сшитые гвоздем штакетины, писался черной краской номер... вот и вся память...
Кукушка перелез через овраг и ступил на погост... Все в пояс поросло старым густым бурьяном, рос он буйно на человеческом навозе, зарывали зэков не глубоко, особенно зимой. Выдолбят кайлом и ломами ямку чуть выше колен, кинут туда помершего да присыплют сверху бугорок, он через пару лет проваливался, и новый "досрочно освободившийся" ложился на старые кости какого-нибудь уже безымянного вора или суки, все тут были равны...
Кукушка долго и безуспешно бродил по кладбищу, раздвигая руками многолетнюю поросль, отыскивал кресты, но прочесть на них что-либо было уже невозможно. Пересохший на весеннем теплом ветру бурьян хрустко ломался, путал ноги. Стомившись, Кукушка присел у одного крестика на корточки, как привык сидеть на перекурах в Зоне, разложил на могилке маленькую скатерочку, закуску, открыл бутылку и налил стаканик водочки, плеснул чуток на могилку... Посмотрел кругом и проговорил:
- Христос воскрес, братаны! - Никто не отозвался. Кукушка выпил, закусил, мусоля голыми деснами запашистый пирожок с картохой. Налил еще. Солнышко припекало, изнутри тоже пошел жар... - Чибис-пахан! Кодла в сборе, я сказ буду держать, Фазан-перо! Ты тоже тут? Ту-ут... И Варнач, и Сова, и Крач... Чайка-танкист, ты ж Герой Советского Союза, хоть ты отзовись!
Колька Тетеря и Гошка Выпь, Широконос-Лютый, Шилохвостый, Пашка... как тебя? Запамятовал уж...
Шуршал на весеннем ветру сухой бурьян... И слышались Кукушке в этом шорохе простуженные голоса легших тут друганов: "Как там живете? Стоит зона? Воры в авторитете?"
Кукушка испуганно огляделся, и почудилось ему после третьего стакана, что стоят рядом тенями все, кого позвал, и ждут ответа... Он пошарил еще в Дусиной сумке и вынул пачку чая, пустую железную банку и бутылку с водой. И он был поражен заботливостью и проницательным умом этой старой женщины... Это надо же допереть! Все сготовить для чифиря! Ну и ба-ба-а... Ума палата... Он быстро развел костерок из бурьяна, а когда вода закипела, высыпал всю пачку и прикрыл тряпицей... Огляделся опять, друганы ждали...
Кукушка сделал два глотка первым, затянулся цигаркой.
- Ну, давайте по кругу... Что я вам могу сказать, вольный я человек... Дайте хоть помереть спокойно... А Зона стоит, будь она неладна... А жизнь ушла... кобыле в трещину... - Он пьяно поднялся и пошел к Дусе...
На опушке леса Кукушка оглянулся и разом протрезвел. Над погостом черным смерчем вился дым, высокое пламя поедало жирный бурьян и двигалось к Зоне... В дыму купался черный ворон...
- Костер! Костерок-то не затушил... вольтанутый! Враги сожгли родную хату...
ЗОНА. ЯСТРЕБОВ
Никто меня здесь не поймет, и потому при случае надо рвать когти... Расскажи кому-нибудь - на смех подымут... нет, это сокровенное, мое... Неужели это все было, как во сне, и у меня есть дочь, Ангелина Страусе... Да еще одаренная пианистка... Вот пупок судьба подкинула... Нет, прийти я к ней не приду, если только со стороны посмотреть. А вот подарочек нужен... Скажем, шубку, рыжье, брюлики... Чтоб знала наших и век бы помнила. А примет ли? Может, и на порог не пустит... И снова вспомнилось...
А к вечеру не выдержал, решил посоветоваться с этим умником "Достоевским", который каждый вечер что-то маракует с бумагами. Вроде мужик спокойный, молчаливый... А вдруг это все не так, а я себе башку забиваю всякой всячиной... Размечтался...
Подхожу к нему, предложил попить чаю, а там и рассказал сокровенное.
Однажды, лет так пятнадцать назад, когда очередной раз попал на пересылку, застрял на месяц-другой... Воспаление - и попал в больничку. Там и списался с одной зазнобой, молодой девкой. Загремела она за растрату. То да се, не замужем, сама из приморских немцев. А тут амнистия на носу, но только для участников, инвалидов и беременных... Я ей малявочку, она мне, и пошло-поехало, пока до любви не договорились... Я, конечно, глядь через дверную щель на нее, хороша девка, что говорить... И она меня присмотрела, вроде как ничего. Ну, тут я и взялся ей помочь. Туалет-то с умывальником на этаж один. Вперед наша камера, потом их. Ну, чего говорить-то, накапал я ей в полиэтиленовый мешок и спрятал под умывальником. И так раз пять, она мне за это там куреху под краном оставляла... Все, как помню, числа какие-то высчитывала.
Не знаю, чем это дело закончилось, но тут меня дернули на этап, ну, и все забылось, конечно. Разве упомнишь все...
Уже допили чай, прозвучал отбой, а я все никак остановиться не могу. Пришлось объяснить скороговоркой, мол, полгода назад на "крытке" вдруг по радио услышал, как школьница играла на пианино, и все точь-в-точь сошлось: и фамилия, и город, и по годам. И с тех пор хожу сам не свой... Вот и думаю, возможно ли такое, а если возможно, как списаться, не испугается ли... Тут я нашел одну кралю в городе, обещала помочь...
Что скажешь?
ВОЛЯ. ДОСТОЕВСКИЙ
И в тот же вечер говорили двое погонников, и шторы в кабинете задернуты, и свет они не включали, и лиц не видно.
- Я же тебя предупреждал, без моей санкции никаких действий...
- Ну, вот я и докладываю...
- "Докладываю"... - передразнил начальственный голос. - Когда уже завертел все, теперь... "докладываю"...
- Можно и отменить, - сразу согласился, хмыкнув, собеседник.
- Ладно, отменить... Давай... Только чтобы чисто. Уже раз там был несчастный случай... Тоже твои дела?
- Нет, то совершенно реальный несчастный случай.
- Ну, и здесь надо так же - совершенно реальный, совершенно случайный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
А он даже не знает, где зарыты отец с матерью, теперь уж и крестов нету, изветшали... И так стало горько на душе, что заплакал Кукушка, уронив голову на руки... один, совсем один в целом мире... Дуся погладила его по голове и тихо сказала:
- Я тебе тут сумочку собрала... бутылочку, закуски, стаканик положила. Сходи помяни своих дружков, ты ж мне сказывал, что их много лежит на вашем каторжном погосте... Я бы с тобой пошла, да подмены нету, кормить людей надо...
- А че! Ядрена корень! - вскинулся Кукушка. - Я бы сроду не догадался проведать... спасибо. Ну до чего же умные вы, бабы... Там же все друганы мои...
Он прошел через лес и остановился. Зашлось сердце при виде Зоны... Колючка, заборы, запретка, вышки... все до боли знакомо и притягательно. Мелькнула шальная мысль: вот бы сейчас проскочить в свой барак... да нет, кенты на работе... там не чтут церковных праздников.
Зоновское кладбище примыкало к ней полуостровом, окруженное глубоким оврагом. Обычно "досрочно" умерших увозили родные, но за многими не приезжали по разным причинам: то не было средств, то уже позабыли его и отпели загодя, то это были никому не нужные старики вроде Кукушки...
Кладбище с годами росло, наслаиваясь пластами, ибо его расширению мешали овраги. Крестом вбивали над покойником две сшитые гвоздем штакетины, писался черной краской номер... вот и вся память...
Кукушка перелез через овраг и ступил на погост... Все в пояс поросло старым густым бурьяном, рос он буйно на человеческом навозе, зарывали зэков не глубоко, особенно зимой. Выдолбят кайлом и ломами ямку чуть выше колен, кинут туда помершего да присыплют сверху бугорок, он через пару лет проваливался, и новый "досрочно освободившийся" ложился на старые кости какого-нибудь уже безымянного вора или суки, все тут были равны...
Кукушка долго и безуспешно бродил по кладбищу, раздвигая руками многолетнюю поросль, отыскивал кресты, но прочесть на них что-либо было уже невозможно. Пересохший на весеннем теплом ветру бурьян хрустко ломался, путал ноги. Стомившись, Кукушка присел у одного крестика на корточки, как привык сидеть на перекурах в Зоне, разложил на могилке маленькую скатерочку, закуску, открыл бутылку и налил стаканик водочки, плеснул чуток на могилку... Посмотрел кругом и проговорил:
- Христос воскрес, братаны! - Никто не отозвался. Кукушка выпил, закусил, мусоля голыми деснами запашистый пирожок с картохой. Налил еще. Солнышко припекало, изнутри тоже пошел жар... - Чибис-пахан! Кодла в сборе, я сказ буду держать, Фазан-перо! Ты тоже тут? Ту-ут... И Варнач, и Сова, и Крач... Чайка-танкист, ты ж Герой Советского Союза, хоть ты отзовись!
Колька Тетеря и Гошка Выпь, Широконос-Лютый, Шилохвостый, Пашка... как тебя? Запамятовал уж...
Шуршал на весеннем ветру сухой бурьян... И слышались Кукушке в этом шорохе простуженные голоса легших тут друганов: "Как там живете? Стоит зона? Воры в авторитете?"
Кукушка испуганно огляделся, и почудилось ему после третьего стакана, что стоят рядом тенями все, кого позвал, и ждут ответа... Он пошарил еще в Дусиной сумке и вынул пачку чая, пустую железную банку и бутылку с водой. И он был поражен заботливостью и проницательным умом этой старой женщины... Это надо же допереть! Все сготовить для чифиря! Ну и ба-ба-а... Ума палата... Он быстро развел костерок из бурьяна, а когда вода закипела, высыпал всю пачку и прикрыл тряпицей... Огляделся опять, друганы ждали...
Кукушка сделал два глотка первым, затянулся цигаркой.
- Ну, давайте по кругу... Что я вам могу сказать, вольный я человек... Дайте хоть помереть спокойно... А Зона стоит, будь она неладна... А жизнь ушла... кобыле в трещину... - Он пьяно поднялся и пошел к Дусе...
На опушке леса Кукушка оглянулся и разом протрезвел. Над погостом черным смерчем вился дым, высокое пламя поедало жирный бурьян и двигалось к Зоне... В дыму купался черный ворон...
- Костер! Костерок-то не затушил... вольтанутый! Враги сожгли родную хату...
ЗОНА. ЯСТРЕБОВ
Никто меня здесь не поймет, и потому при случае надо рвать когти... Расскажи кому-нибудь - на смех подымут... нет, это сокровенное, мое... Неужели это все было, как во сне, и у меня есть дочь, Ангелина Страусе... Да еще одаренная пианистка... Вот пупок судьба подкинула... Нет, прийти я к ней не приду, если только со стороны посмотреть. А вот подарочек нужен... Скажем, шубку, рыжье, брюлики... Чтоб знала наших и век бы помнила. А примет ли? Может, и на порог не пустит... И снова вспомнилось...
А к вечеру не выдержал, решил посоветоваться с этим умником "Достоевским", который каждый вечер что-то маракует с бумагами. Вроде мужик спокойный, молчаливый... А вдруг это все не так, а я себе башку забиваю всякой всячиной... Размечтался...
Подхожу к нему, предложил попить чаю, а там и рассказал сокровенное.
Однажды, лет так пятнадцать назад, когда очередной раз попал на пересылку, застрял на месяц-другой... Воспаление - и попал в больничку. Там и списался с одной зазнобой, молодой девкой. Загремела она за растрату. То да се, не замужем, сама из приморских немцев. А тут амнистия на носу, но только для участников, инвалидов и беременных... Я ей малявочку, она мне, и пошло-поехало, пока до любви не договорились... Я, конечно, глядь через дверную щель на нее, хороша девка, что говорить... И она меня присмотрела, вроде как ничего. Ну, тут я и взялся ей помочь. Туалет-то с умывальником на этаж один. Вперед наша камера, потом их. Ну, чего говорить-то, накапал я ей в полиэтиленовый мешок и спрятал под умывальником. И так раз пять, она мне за это там куреху под краном оставляла... Все, как помню, числа какие-то высчитывала.
Не знаю, чем это дело закончилось, но тут меня дернули на этап, ну, и все забылось, конечно. Разве упомнишь все...
Уже допили чай, прозвучал отбой, а я все никак остановиться не могу. Пришлось объяснить скороговоркой, мол, полгода назад на "крытке" вдруг по радио услышал, как школьница играла на пианино, и все точь-в-точь сошлось: и фамилия, и город, и по годам. И с тех пор хожу сам не свой... Вот и думаю, возможно ли такое, а если возможно, как списаться, не испугается ли... Тут я нашел одну кралю в городе, обещала помочь...
Что скажешь?
ВОЛЯ. ДОСТОЕВСКИЙ
И в тот же вечер говорили двое погонников, и шторы в кабинете задернуты, и свет они не включали, и лиц не видно.
- Я же тебя предупреждал, без моей санкции никаких действий...
- Ну, вот я и докладываю...
- "Докладываю"... - передразнил начальственный голос. - Когда уже завертел все, теперь... "докладываю"...
- Можно и отменить, - сразу согласился, хмыкнув, собеседник.
- Ладно, отменить... Давай... Только чтобы чисто. Уже раз там был несчастный случай... Тоже твои дела?
- Нет, то совершенно реальный несчастный случай.
- Ну, и здесь надо так же - совершенно реальный, совершенно случайный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146