.. В жизни она не такая, и он это тоже должен понимать, когда поет о красоте ее...
ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ
А славивший ее красоту в этот момент не пел никому дифирамбы, а просто и жестко решал вопрос жизни того, кто болтался на десятиметровой высоте в его руках.
Снизу уже кричал прапорщик:
- Воронцов, отпусти! Немедленно отпусти человека!
Сейчас и отпущу, думает взбешенный Квазимода, получите своего крановщика, который сел, сам не зная зачем, на кран. Ну, этим дундукам без разницы, а сам-то что думал, когда наверх лез?
- Чего ж ты наделал, скотина? - кричит Воронцов.
- Нечаянно... - хрипит Скопец.
- За нечаянно - бьют отчаянно, - отвечает Батя, и ноги его цепкие отрывает от себя. - Беги вверх, сука! Поднимай бадью!
И волоком за собой потащил Квазимода упирающегося, красного от напряжения, злого и растерянного, подлого и испугавшегося преднамеренного убийцу.
ЗЕМЛЯ
Небо, прими благую весть. Родилась звездочка у меня - Жаворонок. И нарекли его Николаем, в честь последнего царя-батюшки.
НЕБО
Знаю, зажглась и у меня новая звезда... И будет он Великим Управляющим.
ЗОНА. МЕДВЕДЕВ
Итоги недели неутешительны, что и говорить. Смерть Дроздова на заводе, вследствие нарушений техники безопасности. Кто теперь виноват? Все, как нарочно, сложилось в одну цепочку: крановщика посадили в изолятор, нашли блатаря Скопцова, что толком на кране никогда и не работал, загнали его приказом туда, вроде как на подмену.
Ну, он и опустил бадью ненароком на человека.
Чуть еще двоих не зашиб - Лебедушкин и Воронцов рядом с погибшим стояли, им чуть головы не посносило.
Ну, Воронцов в состоянии аффекта бросился на кран, говорят, хотел скинуть этого горе-крановщика оттуда. А тот испугался сам, убежать хотел, так он его назад затащил, заставил поднять бадью, потом спустились вместе, и уже на земле Воронцова держать стали, он как бешеный сделался... Но все же ударил сапогом в лицо этому Скопцову, в больнице тот сейчас, челюсть выскочила от сапога моего протеже. Вот так...
Скопец показаний давать не стал, сослался на вывих челюсти, свидетелей драки не нашлось.
Но то, что бригадирство Воронцова теперь под большим вопросом, это факт. Дроздова же убило на месте.
С матерью разговаривал сам Львов, не знаю, как там дело кончилось. У меня уже, честно сказать, и желания не было говорить с Воронцовым, ну а Скопец вообще конченый блатарь, пусть с ним Волков разбирается... Ничего, кроме безумной усталости, эта история у меня не вызвала...
Сколько же может быть этих неслучайных случайностей, которые порождают ответное насилие, кровь, ответные меры пресечения?
Не будет этому конца, пока есть Зона, пока мы здесь, пока они здесь, пока есть люди, что преступили закон. Преступили раз, и пошло, и покатилось, и вьется ниточка бед и напастей.
Вот и достали беды эти случайного почти здесь бедолагу Дроздова, и случайна ли смерть его? И да, и нет.
НЕБО. ВОРОН
Про "случайность" происходящего повторяться не буду, скажу лишь о том, как ловко все это можно превратить в эту самую случайность здесь, внизу. А ведь вся эта цепочка, что выстраивается у Медведева, есть не что иное, как детально проработанная Волковым схема. Посадка крановщика в карцер, замена его сексотом, купленным обещанием воли Скопцом, убившим теперь уже здесь, рядом со мной пребывающего Дроздова... Дроздов узнал тайну Журавлева, и это могло повлиять на решение вопроса о виновности бухгалтера. Подлая акция закрыла вновь это дело, и чуть было, кстати, не лишила жизни и моего хозяина. Тучи сгущаются над ним...
ЗОНА. МЕДВЕДЕВ
Ну что, вошел я в "кабинет" Воронцова. А о чем говорить, не знаю - прав он, лысый черт, убить было мало эту блатоту, что на кран влезла и, как нарочно, на человека бадью скинула.
Кто бы меня так же оттолкнул в случае опасности? Есть такие? Есть, наверно... не решусь утверждать. А вот у зэка этого есть человек, что оттолкнул его от смерти...
- Нелегко это все дается - руководить... - начинаю я разговор. - По себе знаю. Когда пришел воспитателем, так поначалу и не знал, с чего начать. Одни пакостники не сознаются, иные грязью друг друга обливают, голова кругом от всего идет... Сколько ошибок я тогда совершил...
Смотрит на меня Иван Воронцов почти равнодушно, будто тяжкую свою думу перекатывает в голове, и не до меня.
- ...хотелось все бросить, к едрене фене. Но все же набрался терпения. Со временем растерянность переросла в злобу на самого себя - неужто слабак я? Немца одолел, а тут...
- А тут? - неожиданно усмехнулся Воронцов.
Я растерялся. Но - нашелся:
- А тут... а тут - свои. Вот эта убежденность и помогла мне.
Кивнул он, склонил голову, свесив свои ручищи промеж колен.
- Вера в человека приносит успехи...
Воронцов так значительно кашлянул, что я понял - хочет сказать что-то важное.
- Значит, так... - начал он твердо. - Не знаю, как вы меня накажете за драку эту... надо было прибить эту сволочь, не жалею о содеянном. - И на меня глаза поднял, смотрел прямо, будто исповедуясь. - Это ваше дело. А мое дело отказаться от бригадирства. Вот что я хотел сказать.
Вот так поворот... А я его отстаивать хотел, защищать...
- Погоди, не горячись ты, неизвестно, как повернется. Я тебя буду защищать. Да все понимают, отчего драка эта произошла, что же, совсем деревянные, что ли?
- Не в драке дело, - снова твердо говорит он. - Не было бы ее, все равно от бригадирства отказался б я.
- Ну почему, Иван? - удивляюсь я искренне.
Долго-долго смотрит на меня.
- Потому что это не только повязку нашить. И не только ссучиться в глазах многих, нет. Это ведь путь к тому, чтобы действительно сукой стать, стукачом, блохой на палочке. Нет! - махнул он рукой. - Не по мне!
Я совсем растерялся:
- Ну что мы, Иван, огород-то городили сколько, тебя отстаивали, а ты?
- Спасибо, что верите, - вздохнул. - Но не могу так - вот мужики, работяги, а вот я... Не могу, не уговаривайте. Решайте вопрос со мной на ближайшем совете...
Оглядываю его - такого не уговоришь. Вот как все повернулось... Вдруг Воронцов встает и берет со шкафа гитару. Виновато говорит:
- Вольные шофера забыли... Я ее лет двадцать в руках не держал, тренькнул по струнам, настроил и поднял на меня глаза. - Этой старой песней моего другана отвечаю на все вопросы.
Я недоверчиво смотрю на его мозолистые руки-лопаты, куда ему играть на гитаре...
За свою жизнь я не слышал такой глубокой и печальной музыки, кажется, что звучал целый оркестр, сам он прикрыл глаза, слегка раскачивается и вдруг басистым, сильным голосом запел:
Я вижу звезды сквозь решетку,
Отсюда к ним мне не уйти...
И слышу, слышу рев ментовки
Из бездны Млечного Пути...
В стальных браслетах мои руки
Вздымаю к небу и молю...
За все страдания и муки
Пошлите звездочку мою...
Пошлите счастье и свободу,
Надежду, веру и любовь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ
А славивший ее красоту в этот момент не пел никому дифирамбы, а просто и жестко решал вопрос жизни того, кто болтался на десятиметровой высоте в его руках.
Снизу уже кричал прапорщик:
- Воронцов, отпусти! Немедленно отпусти человека!
Сейчас и отпущу, думает взбешенный Квазимода, получите своего крановщика, который сел, сам не зная зачем, на кран. Ну, этим дундукам без разницы, а сам-то что думал, когда наверх лез?
- Чего ж ты наделал, скотина? - кричит Воронцов.
- Нечаянно... - хрипит Скопец.
- За нечаянно - бьют отчаянно, - отвечает Батя, и ноги его цепкие отрывает от себя. - Беги вверх, сука! Поднимай бадью!
И волоком за собой потащил Квазимода упирающегося, красного от напряжения, злого и растерянного, подлого и испугавшегося преднамеренного убийцу.
ЗЕМЛЯ
Небо, прими благую весть. Родилась звездочка у меня - Жаворонок. И нарекли его Николаем, в честь последнего царя-батюшки.
НЕБО
Знаю, зажглась и у меня новая звезда... И будет он Великим Управляющим.
ЗОНА. МЕДВЕДЕВ
Итоги недели неутешительны, что и говорить. Смерть Дроздова на заводе, вследствие нарушений техники безопасности. Кто теперь виноват? Все, как нарочно, сложилось в одну цепочку: крановщика посадили в изолятор, нашли блатаря Скопцова, что толком на кране никогда и не работал, загнали его приказом туда, вроде как на подмену.
Ну, он и опустил бадью ненароком на человека.
Чуть еще двоих не зашиб - Лебедушкин и Воронцов рядом с погибшим стояли, им чуть головы не посносило.
Ну, Воронцов в состоянии аффекта бросился на кран, говорят, хотел скинуть этого горе-крановщика оттуда. А тот испугался сам, убежать хотел, так он его назад затащил, заставил поднять бадью, потом спустились вместе, и уже на земле Воронцова держать стали, он как бешеный сделался... Но все же ударил сапогом в лицо этому Скопцову, в больнице тот сейчас, челюсть выскочила от сапога моего протеже. Вот так...
Скопец показаний давать не стал, сослался на вывих челюсти, свидетелей драки не нашлось.
Но то, что бригадирство Воронцова теперь под большим вопросом, это факт. Дроздова же убило на месте.
С матерью разговаривал сам Львов, не знаю, как там дело кончилось. У меня уже, честно сказать, и желания не было говорить с Воронцовым, ну а Скопец вообще конченый блатарь, пусть с ним Волков разбирается... Ничего, кроме безумной усталости, эта история у меня не вызвала...
Сколько же может быть этих неслучайных случайностей, которые порождают ответное насилие, кровь, ответные меры пресечения?
Не будет этому конца, пока есть Зона, пока мы здесь, пока они здесь, пока есть люди, что преступили закон. Преступили раз, и пошло, и покатилось, и вьется ниточка бед и напастей.
Вот и достали беды эти случайного почти здесь бедолагу Дроздова, и случайна ли смерть его? И да, и нет.
НЕБО. ВОРОН
Про "случайность" происходящего повторяться не буду, скажу лишь о том, как ловко все это можно превратить в эту самую случайность здесь, внизу. А ведь вся эта цепочка, что выстраивается у Медведева, есть не что иное, как детально проработанная Волковым схема. Посадка крановщика в карцер, замена его сексотом, купленным обещанием воли Скопцом, убившим теперь уже здесь, рядом со мной пребывающего Дроздова... Дроздов узнал тайну Журавлева, и это могло повлиять на решение вопроса о виновности бухгалтера. Подлая акция закрыла вновь это дело, и чуть было, кстати, не лишила жизни и моего хозяина. Тучи сгущаются над ним...
ЗОНА. МЕДВЕДЕВ
Ну что, вошел я в "кабинет" Воронцова. А о чем говорить, не знаю - прав он, лысый черт, убить было мало эту блатоту, что на кран влезла и, как нарочно, на человека бадью скинула.
Кто бы меня так же оттолкнул в случае опасности? Есть такие? Есть, наверно... не решусь утверждать. А вот у зэка этого есть человек, что оттолкнул его от смерти...
- Нелегко это все дается - руководить... - начинаю я разговор. - По себе знаю. Когда пришел воспитателем, так поначалу и не знал, с чего начать. Одни пакостники не сознаются, иные грязью друг друга обливают, голова кругом от всего идет... Сколько ошибок я тогда совершил...
Смотрит на меня Иван Воронцов почти равнодушно, будто тяжкую свою думу перекатывает в голове, и не до меня.
- ...хотелось все бросить, к едрене фене. Но все же набрался терпения. Со временем растерянность переросла в злобу на самого себя - неужто слабак я? Немца одолел, а тут...
- А тут? - неожиданно усмехнулся Воронцов.
Я растерялся. Но - нашелся:
- А тут... а тут - свои. Вот эта убежденность и помогла мне.
Кивнул он, склонил голову, свесив свои ручищи промеж колен.
- Вера в человека приносит успехи...
Воронцов так значительно кашлянул, что я понял - хочет сказать что-то важное.
- Значит, так... - начал он твердо. - Не знаю, как вы меня накажете за драку эту... надо было прибить эту сволочь, не жалею о содеянном. - И на меня глаза поднял, смотрел прямо, будто исповедуясь. - Это ваше дело. А мое дело отказаться от бригадирства. Вот что я хотел сказать.
Вот так поворот... А я его отстаивать хотел, защищать...
- Погоди, не горячись ты, неизвестно, как повернется. Я тебя буду защищать. Да все понимают, отчего драка эта произошла, что же, совсем деревянные, что ли?
- Не в драке дело, - снова твердо говорит он. - Не было бы ее, все равно от бригадирства отказался б я.
- Ну почему, Иван? - удивляюсь я искренне.
Долго-долго смотрит на меня.
- Потому что это не только повязку нашить. И не только ссучиться в глазах многих, нет. Это ведь путь к тому, чтобы действительно сукой стать, стукачом, блохой на палочке. Нет! - махнул он рукой. - Не по мне!
Я совсем растерялся:
- Ну что мы, Иван, огород-то городили сколько, тебя отстаивали, а ты?
- Спасибо, что верите, - вздохнул. - Но не могу так - вот мужики, работяги, а вот я... Не могу, не уговаривайте. Решайте вопрос со мной на ближайшем совете...
Оглядываю его - такого не уговоришь. Вот как все повернулось... Вдруг Воронцов встает и берет со шкафа гитару. Виновато говорит:
- Вольные шофера забыли... Я ее лет двадцать в руках не держал, тренькнул по струнам, настроил и поднял на меня глаза. - Этой старой песней моего другана отвечаю на все вопросы.
Я недоверчиво смотрю на его мозолистые руки-лопаты, куда ему играть на гитаре...
За свою жизнь я не слышал такой глубокой и печальной музыки, кажется, что звучал целый оркестр, сам он прикрыл глаза, слегка раскачивается и вдруг басистым, сильным голосом запел:
Я вижу звезды сквозь решетку,
Отсюда к ним мне не уйти...
И слышу, слышу рев ментовки
Из бездны Млечного Пути...
В стальных браслетах мои руки
Вздымаю к небу и молю...
За все страдания и муки
Пошлите звездочку мою...
Пошлите счастье и свободу,
Надежду, веру и любовь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146