Узнав ее, он пошел навстречу, печально улыбаясь. Они обнялись и некоторое время стояли так молча.
– Где она? – наконец выдавила из себя Энни.
Взяв жену за руки, Роберт слегка отстранил ее от себя, чтобы видеть лицо.
– Грейс отвезли вниз. Сейчас делают операцию. – Увидев, что брови Энни озадаченно сдвинулись, он быстро продолжил, не дав ей вставить слово: – Врачи говорят, что она справится. Хотя сознание еще не восстановилось, но разные анализы и сканирование показывают, что мозг не поврежден.
Он замолчал, сдерживая волнение, а Энни ждала продолжения, внимательно следя за его лицом. Видя, каких усилий ему стоит говорить спокойно, она поняла, что муж что-то скрывает.
– Не молчи.
Но он, не в силах больше выговорить ни слова, зарыдал. Просто опустил голову и стоял так, с трясущимися плечами, все еще держа руки Энни. Она осторожно высвободила их и сама сжала его ладони.
– Расскажи мне все.
Муж тяжело вздохнул и, запрокинув голову, некоторое время стоял, уставившись в потолок – не в силах посмотреть ей в глаза. Открыл рот и – снова закрыл. Потом, одолев себя, произнес:
– Ей ампутируют ногу.
Позже, вспоминая свою реакцию на эти слова, Энни переживала сложные чувства – от изумления до стыда. Она никогда не относила себя к людям, стойко переносящим невзгоды, – пожалуй, только на работе она легко и даже не без удовольствия справлялась с трудностями. Эмоции свои она тоже обычно не скрывала. Однако Роберт, сорвавшись, определил тем самым ее дальнейшее поведение. Он разрыдался, а это означало, что она должна держать себя в руках. Кому-то надо не терять голову – иначе они просто погибнут.
Энни понимала, что в другом случае они могли бы поменяться местами. Известие о том, что сейчас врачи делают с ее дочерью, пронзило Энни словно кинжалом. Ей хотелось во весь голос закричать, завопить от невыносимой боли, но она сдержалась, и тогда в голове вдруг зароились вопросы – такие конкретные и деловые, что кому-то она могла показаться бесчувственным бревном.
– До какого места?
Роберт нахмурился, не поняв вопроса.
– Что ты имеешь в виду?
– Я говорю о ее ноге. Сколько они собираются отнять?
– Кажется, выше… – Голос у него сорвался, потребовалось время, чтобы он смог продолжать: – Выше колена.
– Какая нога?
– Правая.
– Насколько выше колена?
– Господи, Энни! О чем ты! Какое это имеет значение?
Отшатнувшись от нее, он высвободил руки и утер ладонью слезы.
– Имеет, и очень большое. – Она сама поражалась своим словам. Конечно, он прав. Решительно никакого значения… Ее вопросы звучали педантично, почти кощунственно, но ее несло дальше:
– Сразу же над коленом, или отрежут и часть бедра?
– Сразу же над коленом. Не знаю, на сколько сантиметров, спустись и спроси сама. Не сомневаюсь – тебе ответят.
Он снова повернулся к окну, а Энни стояла и смотрела, как муж вытаскивает платок, вытирает слезы и сморкается – стыдясь своей слабости. За спиной Энни послышались шаги.
– Миссис Маклин?
Энни обернулась. Молоденькая сестра, вся в белом, бросила взгляд на Роберта, но потом все же решила обратиться к Энни:
– Вас просят к телефону.
Медсестра повела Энни за собой, торопливо семеня по коридору, – ее белые туфельки беззвучно ступали по блестящему кафельному полу. Подведя Энни к телефону в приемной, она перевела сюда звонок из офиса.
Звонила Джоан Дайер, владелица конюшни. Извинившись за беспокойство, она взволнованно спросила, как дела у Грейс. Энни ответила, что девочка еще в коме, но ни слова не сказала об ампутации. Миссис Дайер не тянула зря время. Она звонила по поводу Пилигрима. Коня нашли. Сейчас с ней по другому аппарату говорит отыскавший его Гарри Логан, он спрашивает, как им поступить.
– Не понимаю, чего он хочет, – сказала Энни.
– Конь в очень плохом состоянии. У него множественные переломы, глубокие раны, он потерял много крови. Даже если удастся его спасти и он выживет, то никогда уже не будет прежним.
– А где Лиз? Нельзя проконсультироваться с ней?
Лиз Хэммонд – ветеринар, лечившая Пилигрима, – была другом семьи. Это она прошлым летом присмотрела в Кентукки Пилигрима, конь ее просто потряс.
– Она на конференции, – ответила миссис Дайер. – И не вернется до следующей недели.
– Логан хочет его усыпить?
– Да. Мне очень жаль, Энни. Сейчас Пилигрим находится под действием сильных успокаивающих средств. Возможно, он даже не придет в себя. Гарри ждет вашего решения.
– Вы имеете в виду – моего разрешения на усыпление? – Ну вот, она опять за свое – вдается в ненужные детали, совсем как с Робертом. Не все ли равно, черт побери, как они собираются поступить с конем!
– Да, думаю, он хочет его усыпить.
– А если я не соглашусь?
На другом конце помолчали.
– Тогда, полагаю, они попробуют отвезти его в такое место, где можно его прооперировать. Возможно, в Корнелл. – Она снова помолчала. – Учтите, Энни, это влетит вам в копеечку. Стоимость операции значительно превысит страховку.
Упоминание о деньгах решило исход разговора: в мозгу Энни вдруг смутно забрезжила мысль, что, возможно, существует некая связь между жизнью коня и жизнью ее собственной дочери.
– Мне все равно, сколько это будет стоить, – рявкнула она и почти физически почувствовала, как вздрогнула собеседница. – Скажите Логану, что, если он убьет коня, я подам на него в суд.
И Энни положила трубку.
* * *
– А ну еще на меня. Отлично. Еще вперед.
Купмен отступал вниз по склону, направляя грузовик. Тот, дав задний ход, медленно проехал между деревьями; цепи, свисавшие с подъемника, качнулись, зазвенели. Грузовик принадлежал фабрике, именно на него должны были погрузить новые турбины; теперь же Купмен приспособил его для другой цели. За грузовиком двигался большой «Форд»-пикап с прицепленным трейлером без верха. Купмен бросил взгляд через плечо туда, где Логан и несколько помощников-добровольцев возились около коня.
Пилигрим лежал на боку посредине кровавой лужи – огромное красное пятно расползалось под коленями людей, пытавшихся его спасти. Именно на этом месте он свалился под действием сильнодействующего препарата. У Пилигрима подкосились ноги, но он пополз дальше на коленях. Он боролся до последнего, но когда Логан догнал его, конь лежал уже без сознания.
Логан уговорил Купмена позвонить по радиотелефону Джоан Дайер. Хорошо, что, когда он просил хозяйку конюшни связаться с владельцем коня и получить разрешение на усыпление, рядом не было охотника. Вот бы он порадовался. Отправив Купмена за помощью, Логан присел у лежащего недвижно коня, пытаясь остановить кровь. Запустив руку в дымящуюся рану на груди, он пытался нащупать в клочках разорванной ткани источник кровотечения. Наконец, когда рука его была уже по локоть в этой страшной дыре, он понял, откуда лилась кровь – у Пилигрима лопнула артерия – к счастью, не главная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
– Где она? – наконец выдавила из себя Энни.
Взяв жену за руки, Роберт слегка отстранил ее от себя, чтобы видеть лицо.
– Грейс отвезли вниз. Сейчас делают операцию. – Увидев, что брови Энни озадаченно сдвинулись, он быстро продолжил, не дав ей вставить слово: – Врачи говорят, что она справится. Хотя сознание еще не восстановилось, но разные анализы и сканирование показывают, что мозг не поврежден.
Он замолчал, сдерживая волнение, а Энни ждала продолжения, внимательно следя за его лицом. Видя, каких усилий ему стоит говорить спокойно, она поняла, что муж что-то скрывает.
– Не молчи.
Но он, не в силах больше выговорить ни слова, зарыдал. Просто опустил голову и стоял так, с трясущимися плечами, все еще держа руки Энни. Она осторожно высвободила их и сама сжала его ладони.
– Расскажи мне все.
Муж тяжело вздохнул и, запрокинув голову, некоторое время стоял, уставившись в потолок – не в силах посмотреть ей в глаза. Открыл рот и – снова закрыл. Потом, одолев себя, произнес:
– Ей ампутируют ногу.
Позже, вспоминая свою реакцию на эти слова, Энни переживала сложные чувства – от изумления до стыда. Она никогда не относила себя к людям, стойко переносящим невзгоды, – пожалуй, только на работе она легко и даже не без удовольствия справлялась с трудностями. Эмоции свои она тоже обычно не скрывала. Однако Роберт, сорвавшись, определил тем самым ее дальнейшее поведение. Он разрыдался, а это означало, что она должна держать себя в руках. Кому-то надо не терять голову – иначе они просто погибнут.
Энни понимала, что в другом случае они могли бы поменяться местами. Известие о том, что сейчас врачи делают с ее дочерью, пронзило Энни словно кинжалом. Ей хотелось во весь голос закричать, завопить от невыносимой боли, но она сдержалась, и тогда в голове вдруг зароились вопросы – такие конкретные и деловые, что кому-то она могла показаться бесчувственным бревном.
– До какого места?
Роберт нахмурился, не поняв вопроса.
– Что ты имеешь в виду?
– Я говорю о ее ноге. Сколько они собираются отнять?
– Кажется, выше… – Голос у него сорвался, потребовалось время, чтобы он смог продолжать: – Выше колена.
– Какая нога?
– Правая.
– Насколько выше колена?
– Господи, Энни! О чем ты! Какое это имеет значение?
Отшатнувшись от нее, он высвободил руки и утер ладонью слезы.
– Имеет, и очень большое. – Она сама поражалась своим словам. Конечно, он прав. Решительно никакого значения… Ее вопросы звучали педантично, почти кощунственно, но ее несло дальше:
– Сразу же над коленом, или отрежут и часть бедра?
– Сразу же над коленом. Не знаю, на сколько сантиметров, спустись и спроси сама. Не сомневаюсь – тебе ответят.
Он снова повернулся к окну, а Энни стояла и смотрела, как муж вытаскивает платок, вытирает слезы и сморкается – стыдясь своей слабости. За спиной Энни послышались шаги.
– Миссис Маклин?
Энни обернулась. Молоденькая сестра, вся в белом, бросила взгляд на Роберта, но потом все же решила обратиться к Энни:
– Вас просят к телефону.
Медсестра повела Энни за собой, торопливо семеня по коридору, – ее белые туфельки беззвучно ступали по блестящему кафельному полу. Подведя Энни к телефону в приемной, она перевела сюда звонок из офиса.
Звонила Джоан Дайер, владелица конюшни. Извинившись за беспокойство, она взволнованно спросила, как дела у Грейс. Энни ответила, что девочка еще в коме, но ни слова не сказала об ампутации. Миссис Дайер не тянула зря время. Она звонила по поводу Пилигрима. Коня нашли. Сейчас с ней по другому аппарату говорит отыскавший его Гарри Логан, он спрашивает, как им поступить.
– Не понимаю, чего он хочет, – сказала Энни.
– Конь в очень плохом состоянии. У него множественные переломы, глубокие раны, он потерял много крови. Даже если удастся его спасти и он выживет, то никогда уже не будет прежним.
– А где Лиз? Нельзя проконсультироваться с ней?
Лиз Хэммонд – ветеринар, лечившая Пилигрима, – была другом семьи. Это она прошлым летом присмотрела в Кентукки Пилигрима, конь ее просто потряс.
– Она на конференции, – ответила миссис Дайер. – И не вернется до следующей недели.
– Логан хочет его усыпить?
– Да. Мне очень жаль, Энни. Сейчас Пилигрим находится под действием сильных успокаивающих средств. Возможно, он даже не придет в себя. Гарри ждет вашего решения.
– Вы имеете в виду – моего разрешения на усыпление? – Ну вот, она опять за свое – вдается в ненужные детали, совсем как с Робертом. Не все ли равно, черт побери, как они собираются поступить с конем!
– Да, думаю, он хочет его усыпить.
– А если я не соглашусь?
На другом конце помолчали.
– Тогда, полагаю, они попробуют отвезти его в такое место, где можно его прооперировать. Возможно, в Корнелл. – Она снова помолчала. – Учтите, Энни, это влетит вам в копеечку. Стоимость операции значительно превысит страховку.
Упоминание о деньгах решило исход разговора: в мозгу Энни вдруг смутно забрезжила мысль, что, возможно, существует некая связь между жизнью коня и жизнью ее собственной дочери.
– Мне все равно, сколько это будет стоить, – рявкнула она и почти физически почувствовала, как вздрогнула собеседница. – Скажите Логану, что, если он убьет коня, я подам на него в суд.
И Энни положила трубку.
* * *
– А ну еще на меня. Отлично. Еще вперед.
Купмен отступал вниз по склону, направляя грузовик. Тот, дав задний ход, медленно проехал между деревьями; цепи, свисавшие с подъемника, качнулись, зазвенели. Грузовик принадлежал фабрике, именно на него должны были погрузить новые турбины; теперь же Купмен приспособил его для другой цели. За грузовиком двигался большой «Форд»-пикап с прицепленным трейлером без верха. Купмен бросил взгляд через плечо туда, где Логан и несколько помощников-добровольцев возились около коня.
Пилигрим лежал на боку посредине кровавой лужи – огромное красное пятно расползалось под коленями людей, пытавшихся его спасти. Именно на этом месте он свалился под действием сильнодействующего препарата. У Пилигрима подкосились ноги, но он пополз дальше на коленях. Он боролся до последнего, но когда Логан догнал его, конь лежал уже без сознания.
Логан уговорил Купмена позвонить по радиотелефону Джоан Дайер. Хорошо, что, когда он просил хозяйку конюшни связаться с владельцем коня и получить разрешение на усыпление, рядом не было охотника. Вот бы он порадовался. Отправив Купмена за помощью, Логан присел у лежащего недвижно коня, пытаясь остановить кровь. Запустив руку в дымящуюся рану на груди, он пытался нащупать в клочках разорванной ткани источник кровотечения. Наконец, когда рука его была уже по локоть в этой страшной дыре, он понял, откуда лилась кровь – у Пилигрима лопнула артерия – к счастью, не главная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99