Она подумала о Глории, о том, что теперь малышка останется на попечении бабушки, испытывающей неодолимый страх перед окружающим миром. Единственным человеком, который мог позаботиться о них обеих, была она, Сильвия. Но два этих беспомощных человека, вдруг поняла она, могли стать ее спасением…
Войдя в квартиру, Сильвия сразу направилась к комнате Наны.
Та сидела на узкой железной кровати. Она была еще одета, на коленях у нее лежал раскрытый молитвенник.
– Я вижу, у тебя плохие новости, – сказала Нана, подняв глаза.
– Да, – ответила Сильвия, собираясь с духом.
Она рассказала матери Ариан о происшествии, изо всех сил стараясь не плакать.
– Пойми, Нана, я не могла там остаться. Но поверь, Ариан была мертва, когда я ушла. Ты ведь знаешь, что у меня проблемы с документами. Если я попадусь полиции, меня выставят из Франции, а в Бразилию я возвращаться не могу.
Нана не стала спрашивать почему – ее в этот момент интересовало только одно:
– Ты знаешь, куда они ее увезли? Я хочу ее видеть.
С этими словами Нана встала, готовая идти на улицу. Сильвия глубоко вздохнула. То, что ей предстояло сказать, было единственным выходом для всех – и для нее, и для Глории, и для самой Наны. Но от этого ей было ничуть не легче.
– Нана, послушай меня. Ариан была твоей дочерью, и я понимаю, каково тебе сейчас. Но мы обязаны думать о будущем, о Глории. Именно это сказала бы Ариан, если бы могла.
Сильвия ненадолго замолчала. Ей показалось, что Нана хочет ее о чем-то спросить, но та промолчала, опустив глаза, и Сильвия заговорила снова:
– Ты хочешь увидеть Ариан, проститься и похоронить ее. Это твое право. Но я не знаю, куда ее отвезли. Чтобы выяснить это, надо позвонить в полицию. Сейчас Ариан проходит у них по бумагам как неопознанное тело, но как только они установят ее личность, они разыщут тебя, а потом и меня. – Сильвия закусила губу. Было очевидно, что пути назад нет, поэтому она, сжав кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони, продолжила: – Если меня заберут, о тебе и о маленькой Глории некому будет заботиться. Пройдет какое-то время, и тебе скорее всего придется сдать девочку в приют. Если ты оставишь все как есть и не станешь ничего предпринимать – а это значит, что Ариан так никто и не опознает, – то, клянусь Богом, я буду заботиться о тебе и о малышке до тех пор, пока жива. Глорию я люблю как родную дочь и за тобой буду ухаживать, как за собственной матерью.
Лицо Наны исказилось от боли.
– Ты хочешь, чтобы я отказалась от дочери, – проговорила она сдавленным голосом.
– Нет, Нана, я ни за что не осмелилась бы просить тебя об этом. Я прошу тебя отказаться от ее тела ради ее дочери и твоей внучки. И ради тебя самой.
Нана молча прошлась по комнате и остановилась перед старой фотографией своего мужа.
– Я должна подумать. Поговорим завтра утром.
Впрочем, несчастная, убитая горем женщина уже знала, каким будет ее ответ. Ариан она уже потеряла. Терять и внучку она не хотела.
Выйдя из комнаты Наны, Сильвия прошла в спальню Ариан. Там она замерла на минутку, глядя на спящего ребенка. Со слезами на глазах она дотронулась до щечки Глории, затем резко повернулась и принялась рыться в ящиках старого комода. Через несколько секунд нужная вещь была у нее в руках.
Метнувшись в свою комнату, Сильвия сунула карточку с загнутыми уголками в один из журналов. Затем вывалила содержимое своей сумки на кровать и выхватила из кучки предметов смятый клочок бумаги и свои ключи. Проходя мимо комнаты Наны, она прислушалась, но за дверью было тихо. Сильвия собиралась вернуться буквально через несколько минут – уличный телефон-автомат находился в каких-нибудь пятидесяти ярдах от дома.
В конце улицы был виден великолепный купол Пантеона, сверкавший серебром в лунном свете. Но Сильвию не волновали красоты Парижа. Она была полностью погружена в мысли о предстоящей встрече с Пьером.
Десять дней назад, в тот самый вечер, когда погибла Ариан, она позвонила, потом встретилась с ним, отдала удостоверение личности и объяснила, что ей нужно. Пьер внимательно осмотрел карточку с загнутыми уголками и поднял взгляд на Сильвию.
– Насколько я понимаю, женщина, которой принадлежит это удостоверение, не станет возражать против того, что на нем заменят фотографию, – сказал он. – Мне не составит труда выполнить твою просьбу, но это будет стоить гораздо дороже, чем ты в состоянии заплатить.
– Откуда ты знаешь, сколько у меня денег? – злобно спросила Сильвия.
– Я этого не знаю, но в любом случае цена будет выше той, которую ты можешь себе позволить. – Пьер погладил ее ягодицы. – Зато можешь рассчитаться со мной другим способом – для этого тебе придется провести здесь ночь и делать все, о чем я тебя попрошу.
В его ледяных глазах мелькнул похотливый огонек. Сильвия поняла, что у нее нет выбора.
– Я принимаю условия сделки, – заявила она. – Не знаю, что ты задумал, но тебе придется позаботиться о том, чтобы после всего я попала домой живой и здоровой. Я оставлю матери записку, в которой укажу, что провела ночь по этому адресу.
– Это лишняя предосторожность, – рассмеялся Пьер. – Но я тебя понимаю и не имею ничего против. Мы с тобой профессионалы и должны сами заботиться о себе.
Черты его лица сложились в привычную маску деловитости.
– Надо будет тебя сфотографировать, – сказал он, раскатывая белый экран. Нырнув за буфет, он тут же появился снова с осветительными лампами и фотоаппаратом на треноге. Установив камеру и свет, Пьер усадил Сильвию на табуретку и быстро сделал несколько снимков.
– Приходи через десять дней в это же время, – сказал он. – Удостоверение будет готово.
И вот теперь Сильвия шла за ключом к своей новой жизни.
Распахнув перед ней дверь, он улыбнулся и пропустил ее внутрь. Вечер был теплый, но она заметила, что все окна в студии закрыты, белые полотняные занавески плотно задернуты. Комната, в которой она оказалась, была очень большой и обставлена с подчеркнутой простотой, которая как раз в это время вошла в моду. Стены и выложенный кафелем пол были белыми. По потолку от стены к стене шли легкие деревянные балки. В противоположном конце комнаты, вплотную к стене, от края до края задернутой белым занавесом, стоял большой бочонок. Пьер усадил Сильвию на стул и отправился на кухню, вернувшись с бутылкой вина и парой бокалов.
– Я весьма удовлетворен результатами моей работы и уверен, что ты тоже останешься ими довольна, – заявил он. – Давай это отпразднуем.
– Мне ничего не нужно, только мои документы, – сказала Сильвия.
Взгляд Пьера стал жестким.
– Вот что, не надо все усложнять. Выпей вина и по крайней мере сделай вид, что тебе хорошо и весело. Я не сомневаюсь, ты прекрасно умеешь это делать.
Пьер разлил по бокалам вино, после чего взял в руки лежавший на столе конверт, открыл и, вынув оттуда удостоверение личности, вручил Сильвии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
Войдя в квартиру, Сильвия сразу направилась к комнате Наны.
Та сидела на узкой железной кровати. Она была еще одета, на коленях у нее лежал раскрытый молитвенник.
– Я вижу, у тебя плохие новости, – сказала Нана, подняв глаза.
– Да, – ответила Сильвия, собираясь с духом.
Она рассказала матери Ариан о происшествии, изо всех сил стараясь не плакать.
– Пойми, Нана, я не могла там остаться. Но поверь, Ариан была мертва, когда я ушла. Ты ведь знаешь, что у меня проблемы с документами. Если я попадусь полиции, меня выставят из Франции, а в Бразилию я возвращаться не могу.
Нана не стала спрашивать почему – ее в этот момент интересовало только одно:
– Ты знаешь, куда они ее увезли? Я хочу ее видеть.
С этими словами Нана встала, готовая идти на улицу. Сильвия глубоко вздохнула. То, что ей предстояло сказать, было единственным выходом для всех – и для нее, и для Глории, и для самой Наны. Но от этого ей было ничуть не легче.
– Нана, послушай меня. Ариан была твоей дочерью, и я понимаю, каково тебе сейчас. Но мы обязаны думать о будущем, о Глории. Именно это сказала бы Ариан, если бы могла.
Сильвия ненадолго замолчала. Ей показалось, что Нана хочет ее о чем-то спросить, но та промолчала, опустив глаза, и Сильвия заговорила снова:
– Ты хочешь увидеть Ариан, проститься и похоронить ее. Это твое право. Но я не знаю, куда ее отвезли. Чтобы выяснить это, надо позвонить в полицию. Сейчас Ариан проходит у них по бумагам как неопознанное тело, но как только они установят ее личность, они разыщут тебя, а потом и меня. – Сильвия закусила губу. Было очевидно, что пути назад нет, поэтому она, сжав кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони, продолжила: – Если меня заберут, о тебе и о маленькой Глории некому будет заботиться. Пройдет какое-то время, и тебе скорее всего придется сдать девочку в приют. Если ты оставишь все как есть и не станешь ничего предпринимать – а это значит, что Ариан так никто и не опознает, – то, клянусь Богом, я буду заботиться о тебе и о малышке до тех пор, пока жива. Глорию я люблю как родную дочь и за тобой буду ухаживать, как за собственной матерью.
Лицо Наны исказилось от боли.
– Ты хочешь, чтобы я отказалась от дочери, – проговорила она сдавленным голосом.
– Нет, Нана, я ни за что не осмелилась бы просить тебя об этом. Я прошу тебя отказаться от ее тела ради ее дочери и твоей внучки. И ради тебя самой.
Нана молча прошлась по комнате и остановилась перед старой фотографией своего мужа.
– Я должна подумать. Поговорим завтра утром.
Впрочем, несчастная, убитая горем женщина уже знала, каким будет ее ответ. Ариан она уже потеряла. Терять и внучку она не хотела.
Выйдя из комнаты Наны, Сильвия прошла в спальню Ариан. Там она замерла на минутку, глядя на спящего ребенка. Со слезами на глазах она дотронулась до щечки Глории, затем резко повернулась и принялась рыться в ящиках старого комода. Через несколько секунд нужная вещь была у нее в руках.
Метнувшись в свою комнату, Сильвия сунула карточку с загнутыми уголками в один из журналов. Затем вывалила содержимое своей сумки на кровать и выхватила из кучки предметов смятый клочок бумаги и свои ключи. Проходя мимо комнаты Наны, она прислушалась, но за дверью было тихо. Сильвия собиралась вернуться буквально через несколько минут – уличный телефон-автомат находился в каких-нибудь пятидесяти ярдах от дома.
В конце улицы был виден великолепный купол Пантеона, сверкавший серебром в лунном свете. Но Сильвию не волновали красоты Парижа. Она была полностью погружена в мысли о предстоящей встрече с Пьером.
Десять дней назад, в тот самый вечер, когда погибла Ариан, она позвонила, потом встретилась с ним, отдала удостоверение личности и объяснила, что ей нужно. Пьер внимательно осмотрел карточку с загнутыми уголками и поднял взгляд на Сильвию.
– Насколько я понимаю, женщина, которой принадлежит это удостоверение, не станет возражать против того, что на нем заменят фотографию, – сказал он. – Мне не составит труда выполнить твою просьбу, но это будет стоить гораздо дороже, чем ты в состоянии заплатить.
– Откуда ты знаешь, сколько у меня денег? – злобно спросила Сильвия.
– Я этого не знаю, но в любом случае цена будет выше той, которую ты можешь себе позволить. – Пьер погладил ее ягодицы. – Зато можешь рассчитаться со мной другим способом – для этого тебе придется провести здесь ночь и делать все, о чем я тебя попрошу.
В его ледяных глазах мелькнул похотливый огонек. Сильвия поняла, что у нее нет выбора.
– Я принимаю условия сделки, – заявила она. – Не знаю, что ты задумал, но тебе придется позаботиться о том, чтобы после всего я попала домой живой и здоровой. Я оставлю матери записку, в которой укажу, что провела ночь по этому адресу.
– Это лишняя предосторожность, – рассмеялся Пьер. – Но я тебя понимаю и не имею ничего против. Мы с тобой профессионалы и должны сами заботиться о себе.
Черты его лица сложились в привычную маску деловитости.
– Надо будет тебя сфотографировать, – сказал он, раскатывая белый экран. Нырнув за буфет, он тут же появился снова с осветительными лампами и фотоаппаратом на треноге. Установив камеру и свет, Пьер усадил Сильвию на табуретку и быстро сделал несколько снимков.
– Приходи через десять дней в это же время, – сказал он. – Удостоверение будет готово.
И вот теперь Сильвия шла за ключом к своей новой жизни.
Распахнув перед ней дверь, он улыбнулся и пропустил ее внутрь. Вечер был теплый, но она заметила, что все окна в студии закрыты, белые полотняные занавески плотно задернуты. Комната, в которой она оказалась, была очень большой и обставлена с подчеркнутой простотой, которая как раз в это время вошла в моду. Стены и выложенный кафелем пол были белыми. По потолку от стены к стене шли легкие деревянные балки. В противоположном конце комнаты, вплотную к стене, от края до края задернутой белым занавесом, стоял большой бочонок. Пьер усадил Сильвию на стул и отправился на кухню, вернувшись с бутылкой вина и парой бокалов.
– Я весьма удовлетворен результатами моей работы и уверен, что ты тоже останешься ими довольна, – заявил он. – Давай это отпразднуем.
– Мне ничего не нужно, только мои документы, – сказала Сильвия.
Взгляд Пьера стал жестким.
– Вот что, не надо все усложнять. Выпей вина и по крайней мере сделай вид, что тебе хорошо и весело. Я не сомневаюсь, ты прекрасно умеешь это делать.
Пьер разлил по бокалам вино, после чего взял в руки лежавший на столе конверт, открыл и, вынув оттуда удостоверение личности, вручил Сильвии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115