– взревел он. – Она разрушила мою страну! – Благодаря многолетней практике вспышка Симона получилась весьма натуральной. – Унесите это сейчас же, – добавил он уже более спокойно.
– Подождите, – оживилась вдруг Ариан и положила руку на футляр. – Это в самом деле великолепная вещь.
Склонившись над футляром, она стала разглядывать огромные изумруды в обрамлении бриллиантовых лепестков. Ариан не понимала, почему при виде ожерелья Симон пришел в такое бешенство, но причина его гнева ее не так уж и интересовала – достаточно было того, что эта вещь вывела его из себя. Примерив ожерелье, она взглянула на свое отражение. Украшение выглядело на редкость вульгарным.
– Замечательно, просто замечательно, – заключила она. – Именно его я надену на нашу свадебную церемонию. Спасибо тебе, дорогой.
Не дожидаясь Симона, она направилась к выходу. Впервые за это утро на губах Ариан появилась улыбка, но причин для веселья у нее было немного. Когда Симон опустился на сиденье автомобиля рядом с ней, лицо ее было уже бесстрастным, как обычно.
Стояла середина июня, каштаны в саду Тюильри цвели. Ариан подумала, что, возможно, видит их в последний раз, и отошла от окна.
Она оглядела гостиную. Мебель была в чехлах – это сделали еще утром рабочие. Они же забрали ее вещи – семнадцать огромных чемоданов фирмы «Лоис Вуттон», бог знает сколько чемоданов поменьше и громадную коробку со свадебным платьем от Сен-Лорана.
Месяц назад, обсуждая с Симоном детали предстоящей церемонии, Ариан настаивала, чтобы на ней присутствовала только Нана. Симон согласился и сказал, что их обвенчают в глуши, в его поместье в Сальте, в церкви, оставшейся еще с колониальных времен. Тем не менее он попросил ее надеть по такому случаю белое свадебное платье.
– Я ужасно сентиментален, и мне очень хочется видеть мою невесту в белом, как положено, – весело объявил жених.
Симон, пребывавший в хорошем настроении, казался Ариан еще более отвратительным, чем обычно. Единственным – хотя и малоэффективным – оружием, с помощью которого она могла хоть немного поквитаться с де ла Форсом, было растранжиривание его денег. Этим Ариан и занималась с мстительным упоением в последние недели. Помимо свадебного платья она заказала у лучших кутюрье еще семьдесят пять туалетов. Остановилась она лишь после того, как поняла, что примерки стоят ей куда больших усилий, чем Симону оплата ее безумств.
Незадолго до отъезда в Аргентину Ариан пообедала в обществе Жака. Поцеловав Вилетта на прощание, она вручила ему коробку из-под обуви, куда сложила свои лучшие драгоценности, и письмо, в котором просила Жака деньги от продажи украшений использовать исключительно для материальной поддержки Глории и Наны. Ариан никогда не говорила Симону о своей дружбе с Жаком и надеялась, что он не узнал о ней и что за Вилеттом не будут следить, по крайней мере в течение какого-то времени.
– Если со мной что-нибудь случится, пожалуйста, открой коробку и прочти письмо, которое лежит внутри, но не раньше, чем Глория и Нана вернутся в Париж. Я сказала Нане, чтобы она связалась с тобой, – попросила Ариан.
Жак взял в руки коробку.
– Восковые печати ни к чему, дорогая. Я не стремился заглянуть в твое прошлое и не стану заглядывать в твою коробку. И я сделаю все, о чем ты меня просишь. – Жак отвел в сторону взгляд. – Иди. Я не умею сдерживать свои чувства так, как ты, – сказал он, мягко подталкивая ее к двери.
На следующее утро Ариан посетила аргентинское консульство, чтобы оформить все бумаги, необходимые для заключения официального брака.
…Стемнело. Нана помогла Ариан уложить Глорию и отправилась к себе в спальню. С того момента, как Ариан рассказала ей, что выходит замуж за Симона, отношение к ней Наны изменилось. Молчаливое неодобрение всего, что делала приемная мать Глории, исчезло. Она не умела и не пыталась выражать свои чувства словами, но Ариан догадалась, что каким-то необъяснимым образом Нана ощутила ее тоску – тоску человека, попавшего в ловушку.
Ариан дала ей два обратных билета из Аргентины до Парижа с открытой датой, а также доверенность, позволявшую Глории путешествовать в сопровождении Наны.
– Если в Аргентине со мной что-нибудь случится, немедленно возвращайся в Париж вместе с Глорией и свяжись с Жаком, – проинструктировала она Нану.
– Я сделаю все, как ты говоришь, – ответила Нана. Больше она не произнесла ни слова, но Ариан почувствовала облегчение.
Войдя в свою спальню, она бросила взгляд на камин и на кучку пепла, которая совсем недавно была бразильским паспортом Флоринды Сосы.
После церемонии в консульстве ей вручили письмо от Симона, которое она прочла в машине. Де ла Форс договорился, что аргентинский паспорт, оформленный на новую фамилию Ариан, она получит на следующее утро. «Самолет может сделать экстренную посадку в Бразилии, а мне не хочется, чтобы у тебя возникли проблемы с бразильской иммиграционной службой. Новый документ тебе вручит шофер непосредственно перед прохождением паспортного контроля в Париже. Я не хочу, чтобы ты села не на тот рейс», – говорилось в письме. В этих нескольких фразах было сказано все – в некоторых вещах Ариан и Симон прекрасно понимали друг друга.
Взяв кочергу, Ариан принялась ворошить пепел, пока сожженный паспорт не превратился в пыль. Затем села за стол, зажгла настольную лампу и придвинула стопку бледно-голубой писчей бумаги. Подумав немного, она принялась писать – это давалось ей куда легче, чем она ожидала.
Наконец Ариан закончила письмо, запечатала, написала на конверте «Симону» и убрала в шелковый карманчик внутри чемоданчика с косметикой. Прежде чем забраться в постель, она снова раскрыла косметичку и, достав флакон со снотворным, приняла две капсулы. Встряхнув флакон, она вздохнула с облегчением, определив по звуку, что пилюль в нем еще много.
Глава 21
Сальта, Аргентина
Июнь 1969 года
Предвечернее солнце заливало вершину холма, резко очерчивая белые стены церкви Нуэстра-Сеньора-де-Янби на фоне бирюзового неба. Когда машина начала подниматься по склону, Ариан увидела автомобиль Симона, припаркованный в тени гигантских кактусов. Вид одинокого авто лишь подчеркивал пустынность пейзажа.
Они ехали уже почти час – сначала через бесконечные плантации сахарного тростника, затем по каменному плато. Ариан, устроившаяся на заднем сиденье, обливалась потом в своем свадебном платье. Церемония была назначена на шесть.
Надзиратель втолкнул Флоринду в камеру и с лязгом закрыл стальную дверь. Она, споткнувшись, рухнула на узкую койку, в который уже раз орошая слезами грязную простыню.
Как всегда, она покидала виллу рано утром, перед рассветом, когда охранники обычно крепко спят. Скорее всего кто-то из хозяев, проснувшись, обнаружил, что с прикроватной тумбочки исчезли драгоценности, и поднял тревогу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
– Подождите, – оживилась вдруг Ариан и положила руку на футляр. – Это в самом деле великолепная вещь.
Склонившись над футляром, она стала разглядывать огромные изумруды в обрамлении бриллиантовых лепестков. Ариан не понимала, почему при виде ожерелья Симон пришел в такое бешенство, но причина его гнева ее не так уж и интересовала – достаточно было того, что эта вещь вывела его из себя. Примерив ожерелье, она взглянула на свое отражение. Украшение выглядело на редкость вульгарным.
– Замечательно, просто замечательно, – заключила она. – Именно его я надену на нашу свадебную церемонию. Спасибо тебе, дорогой.
Не дожидаясь Симона, она направилась к выходу. Впервые за это утро на губах Ариан появилась улыбка, но причин для веселья у нее было немного. Когда Симон опустился на сиденье автомобиля рядом с ней, лицо ее было уже бесстрастным, как обычно.
Стояла середина июня, каштаны в саду Тюильри цвели. Ариан подумала, что, возможно, видит их в последний раз, и отошла от окна.
Она оглядела гостиную. Мебель была в чехлах – это сделали еще утром рабочие. Они же забрали ее вещи – семнадцать огромных чемоданов фирмы «Лоис Вуттон», бог знает сколько чемоданов поменьше и громадную коробку со свадебным платьем от Сен-Лорана.
Месяц назад, обсуждая с Симоном детали предстоящей церемонии, Ариан настаивала, чтобы на ней присутствовала только Нана. Симон согласился и сказал, что их обвенчают в глуши, в его поместье в Сальте, в церкви, оставшейся еще с колониальных времен. Тем не менее он попросил ее надеть по такому случаю белое свадебное платье.
– Я ужасно сентиментален, и мне очень хочется видеть мою невесту в белом, как положено, – весело объявил жених.
Симон, пребывавший в хорошем настроении, казался Ариан еще более отвратительным, чем обычно. Единственным – хотя и малоэффективным – оружием, с помощью которого она могла хоть немного поквитаться с де ла Форсом, было растранжиривание его денег. Этим Ариан и занималась с мстительным упоением в последние недели. Помимо свадебного платья она заказала у лучших кутюрье еще семьдесят пять туалетов. Остановилась она лишь после того, как поняла, что примерки стоят ей куда больших усилий, чем Симону оплата ее безумств.
Незадолго до отъезда в Аргентину Ариан пообедала в обществе Жака. Поцеловав Вилетта на прощание, она вручила ему коробку из-под обуви, куда сложила свои лучшие драгоценности, и письмо, в котором просила Жака деньги от продажи украшений использовать исключительно для материальной поддержки Глории и Наны. Ариан никогда не говорила Симону о своей дружбе с Жаком и надеялась, что он не узнал о ней и что за Вилеттом не будут следить, по крайней мере в течение какого-то времени.
– Если со мной что-нибудь случится, пожалуйста, открой коробку и прочти письмо, которое лежит внутри, но не раньше, чем Глория и Нана вернутся в Париж. Я сказала Нане, чтобы она связалась с тобой, – попросила Ариан.
Жак взял в руки коробку.
– Восковые печати ни к чему, дорогая. Я не стремился заглянуть в твое прошлое и не стану заглядывать в твою коробку. И я сделаю все, о чем ты меня просишь. – Жак отвел в сторону взгляд. – Иди. Я не умею сдерживать свои чувства так, как ты, – сказал он, мягко подталкивая ее к двери.
На следующее утро Ариан посетила аргентинское консульство, чтобы оформить все бумаги, необходимые для заключения официального брака.
…Стемнело. Нана помогла Ариан уложить Глорию и отправилась к себе в спальню. С того момента, как Ариан рассказала ей, что выходит замуж за Симона, отношение к ней Наны изменилось. Молчаливое неодобрение всего, что делала приемная мать Глории, исчезло. Она не умела и не пыталась выражать свои чувства словами, но Ариан догадалась, что каким-то необъяснимым образом Нана ощутила ее тоску – тоску человека, попавшего в ловушку.
Ариан дала ей два обратных билета из Аргентины до Парижа с открытой датой, а также доверенность, позволявшую Глории путешествовать в сопровождении Наны.
– Если в Аргентине со мной что-нибудь случится, немедленно возвращайся в Париж вместе с Глорией и свяжись с Жаком, – проинструктировала она Нану.
– Я сделаю все, как ты говоришь, – ответила Нана. Больше она не произнесла ни слова, но Ариан почувствовала облегчение.
Войдя в свою спальню, она бросила взгляд на камин и на кучку пепла, которая совсем недавно была бразильским паспортом Флоринды Сосы.
После церемонии в консульстве ей вручили письмо от Симона, которое она прочла в машине. Де ла Форс договорился, что аргентинский паспорт, оформленный на новую фамилию Ариан, она получит на следующее утро. «Самолет может сделать экстренную посадку в Бразилии, а мне не хочется, чтобы у тебя возникли проблемы с бразильской иммиграционной службой. Новый документ тебе вручит шофер непосредственно перед прохождением паспортного контроля в Париже. Я не хочу, чтобы ты села не на тот рейс», – говорилось в письме. В этих нескольких фразах было сказано все – в некоторых вещах Ариан и Симон прекрасно понимали друг друга.
Взяв кочергу, Ариан принялась ворошить пепел, пока сожженный паспорт не превратился в пыль. Затем села за стол, зажгла настольную лампу и придвинула стопку бледно-голубой писчей бумаги. Подумав немного, она принялась писать – это давалось ей куда легче, чем она ожидала.
Наконец Ариан закончила письмо, запечатала, написала на конверте «Симону» и убрала в шелковый карманчик внутри чемоданчика с косметикой. Прежде чем забраться в постель, она снова раскрыла косметичку и, достав флакон со снотворным, приняла две капсулы. Встряхнув флакон, она вздохнула с облегчением, определив по звуку, что пилюль в нем еще много.
Глава 21
Сальта, Аргентина
Июнь 1969 года
Предвечернее солнце заливало вершину холма, резко очерчивая белые стены церкви Нуэстра-Сеньора-де-Янби на фоне бирюзового неба. Когда машина начала подниматься по склону, Ариан увидела автомобиль Симона, припаркованный в тени гигантских кактусов. Вид одинокого авто лишь подчеркивал пустынность пейзажа.
Они ехали уже почти час – сначала через бесконечные плантации сахарного тростника, затем по каменному плато. Ариан, устроившаяся на заднем сиденье, обливалась потом в своем свадебном платье. Церемония была назначена на шесть.
Надзиратель втолкнул Флоринду в камеру и с лязгом закрыл стальную дверь. Она, споткнувшись, рухнула на узкую койку, в который уже раз орошая слезами грязную простыню.
Как всегда, она покидала виллу рано утром, перед рассветом, когда охранники обычно крепко спят. Скорее всего кто-то из хозяев, проснувшись, обнаружил, что с прикроватной тумбочки исчезли драгоценности, и поднял тревогу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115