– ответил гневно Николай, закуривая.
– Это случилось после нашей встречи в ресторане, в кабинете номер пять, – сказал Хитроумов наугад, хитровато прищуривая глаз и многозначительно покачивая головой.
Кукушкин некоторое время удивленно смотрел на него, затем разразился диким хохотом. Его смех был настолько заразительным, что, глядя друг на друга, захихикали Николай и Петр. Хитроумову это не понравилось.
– Как вы смеете! – заерзал он в единственном Васином кресле, из которого торчала ржавая пружина. – Это… неслыханное кощунство – сжечь человека, а потом смеяться! Живого человека – в его собственной даче… – Комбинатор, наконец, не выдержал, вскочил с места и выругался: – Тьху ты, жлоб, красть такие бабки и не купить себе нормальное кресло!
Вася внезапно прекратил смеяться. Как по команде притихли мордовороты, ожидая указаний своего хозяина. Кукушкин, прислушиваясь к темным мыслям, резко прошелся вблизи от них и остановился возле телефона. Они вопросительно посмотрели на Хитроумова и, когда тот кивнул им головой, бросились на Васю.
Кукушкин мгновенно обернулся им навстречу и скомандовал:
– Стоять! – Он направил на них указательный палец, будто пистолет, и смотрел им прямо в глаза с такой яростью, что тем стало как-то не по себе.
– Слушайте меня внимательно, Николай и Петр Скотницкие! За вами уже давно охотится милиция. Вы совершили тридцать три квартирных кражи. Каждый из вас уже заработал по «червонцу» с конфискацией. Но вы будете иметь гораздо больше за то, что вступили в преступный сговор с крупным мошенником и спекулянтом, которого ожидает эшафот. Эшафот, слышите! Может, вы тоже хотите вышку?
Телохранители отступили назад. Вася понял, что сработал принцип: своя рубашка ближе к телу. Он вдруг вспомнил представление одного гипнотизера, которое видел еще в студенческие годы. Все его выступление строилось на обыкновенном внушении, то есть на подавлении воли. Главное – чем-то их ошарашить, чтобы они поверили в его силу!..
– Ваша тридцать четвертая квартирная кража, Николай Скотницкий, войдет в историю криминалистики, и квартирного воровства, – продолжал он внушающим голосом. – Вы обворовали мертвого, а это непростительный грех. Во время войны мародерство наказуемо! Это вы подожгли дачу Шибчикова, а затем вломились в его квартиру!..
– Колька, смотри, он псих! – Петр начал отмахиваться от взгляда Кукушкина. – Коль, не смотри на него, он удав…
– Да брось ты, Петька, не будь фраером, – успокаивал брата Николай, хотя был напуган не меньше. Он, конечно, не считал, сколько за ними числится квартирных краж, но то, что он услышал от Кукушкина, его потрясло.
Хитроумов сперва посмеивался, наблюдая снисходительно за экспериментом Кукушкина, но никак не ожидал увидеть своих телохранителей в панике.
– Не бойтесь его! – потребовал магнат. – Не будьте вы трусливыми щенками. Он берет вас на пушку. Вы разве не поняли, что он понтуется?
– Я вижу вас всех насквозь! – продолжал Вася твердо и решительно, не давая братьям опомниться. – Вы для меня песчинки. Мне известна каждая ваша мысль, и вы в моей полной власти. Ваше сопротивление бесполезно. Чем больше будете сопротивляться, тем сильнее будет моя власть над вами.
– Не верьте ему, он все врет! Врет, паскуда! – магнат вынул из кармана бумажник и начал размахивать им, показывая деньги. – Вы в моей власти. Вот в чем заключается власть, а не в его трепологии.
– Деньги – это обыкновенные бумажки, – внушал им Кукушкин противоположное. – Слово, только магическое слово имеет беспредельную власть над человеком. Сейчас вы в этом убедитесь. – Он вынул из кармана платочек и бросил перед ногами Петра. – Ваши ноги крепко приклеены к полу. Они у вас будто прикованы к полу стопудовыми гирями. Попробуйте переступить через этот платочек. Пробуйте, пробуйте – бесполезно!
Петр Скотницкий попытался поднять ногу, но лишь судорожно дернулся вперед, а глаза наполнились удивлением и ужасом.
Вася решительно подошел к Николаю и наклонил его набок:
– Застыло тело, оцепенело! Вы в моей власти.
Николай, сопротивляясь, хихикнул и попытался выпрямиться. Но его тело будто охватил паралич. Глядя на испуганного брата, он свирепо застучал зубами, пытаясь укусить себя за палец.
– Тряпки вы половые! – Всеволод Львович спрятал деньги обратно и сердито долбанул ногой кресло, но, больно ударившись, со стоном отскочил к окну. – Болт с левой резьбой вы от меня получите, а не бабки. Пластмассовые солдатики, курицы недорезанные.
– Вы слышите только мой голос, никакие посторонние шумы вас не беспокоят. – Вася уже почувствовал над Скотницкими свою подавляющую силу, и у него вдруг возникла мысль использовать братьев, чтобы расквитаться с Хитроумовым. – Вы засыпаете! Сейчас вы будете спать с открытыми глазами. С каждым моим словом ваш сон будет углубляться. Спать, спать, спать…
Братья Скотницкие, будто завороженные, начали засыпать. Они уже не слышали, что выкрикивал Хитроумов, размахивая руками. На них действовал только голос Кукушкина. Твердый, но добрый и успокаивающий. Через несколько минут их сон был настолько глубоким, что их можно было резать, четвертовать и делать из них все, что было угодно внушителю. Вася это понял и решил привести в исполнение свой приговор над Хитроумовым. Но сначала он ему сказал:
– Подсудимый Хитроумов Всеволод Львович! Последний раз спрашиваю: вы признаете себя виновным в содеянии многих преступлений?
– А что я, дурак, – дрожащим голосом ответил магнат в предчувствии чего-то непоправимого. – Нет, вы меня плохо знаете! Хоть вы и телепат, хоть вы и схватили в свои клещи этих кретинов, но… но… вы тоже малоумный! Вам меня подчинить не удастся. Нет! Вы забыли, что я Хитроумов…
– Значит, не пойдете с повинной? – спросил Кукушкин голосом судьи.
– А вот это видел! Вот, на, поцелуй!.. – комбинатор начал показывать замысловатые фигуры из пальцев обеих рук. Он боялся отойти от окна, будто был огорожен со всех сторон какой-то невидимой стеной. Ему казалось, что, пока он возле окна, к нему никто не посмеет подойти.
Вася понимал его паническое состояние. Бывший подпольный миллионер выглядел сейчас жалким хорохорящимся петушком. Но Вася понимал: стоит его отпустить, как он снова станет хитрым и коварным врагом.
– Ну что ж, тогда послушайте мой приговор…
– Ой, да кто вы такой, чтобы судить меня, – храбрился магнат, незаметно поглядывая на своих спящих телохранителей. – Вы же всего-навсего какой-то жлоб Кукушкин. Да нет, кукушонок! У вас же ни кола, ни двора. Вы плебей…
– От имени всех обманутых вами, от имени всех потерявших веру в человека по вашей вине…
– Самосуд! – закричал магнат и начал стучать в окно, пытаясь открыть его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
– Это случилось после нашей встречи в ресторане, в кабинете номер пять, – сказал Хитроумов наугад, хитровато прищуривая глаз и многозначительно покачивая головой.
Кукушкин некоторое время удивленно смотрел на него, затем разразился диким хохотом. Его смех был настолько заразительным, что, глядя друг на друга, захихикали Николай и Петр. Хитроумову это не понравилось.
– Как вы смеете! – заерзал он в единственном Васином кресле, из которого торчала ржавая пружина. – Это… неслыханное кощунство – сжечь человека, а потом смеяться! Живого человека – в его собственной даче… – Комбинатор, наконец, не выдержал, вскочил с места и выругался: – Тьху ты, жлоб, красть такие бабки и не купить себе нормальное кресло!
Вася внезапно прекратил смеяться. Как по команде притихли мордовороты, ожидая указаний своего хозяина. Кукушкин, прислушиваясь к темным мыслям, резко прошелся вблизи от них и остановился возле телефона. Они вопросительно посмотрели на Хитроумова и, когда тот кивнул им головой, бросились на Васю.
Кукушкин мгновенно обернулся им навстречу и скомандовал:
– Стоять! – Он направил на них указательный палец, будто пистолет, и смотрел им прямо в глаза с такой яростью, что тем стало как-то не по себе.
– Слушайте меня внимательно, Николай и Петр Скотницкие! За вами уже давно охотится милиция. Вы совершили тридцать три квартирных кражи. Каждый из вас уже заработал по «червонцу» с конфискацией. Но вы будете иметь гораздо больше за то, что вступили в преступный сговор с крупным мошенником и спекулянтом, которого ожидает эшафот. Эшафот, слышите! Может, вы тоже хотите вышку?
Телохранители отступили назад. Вася понял, что сработал принцип: своя рубашка ближе к телу. Он вдруг вспомнил представление одного гипнотизера, которое видел еще в студенческие годы. Все его выступление строилось на обыкновенном внушении, то есть на подавлении воли. Главное – чем-то их ошарашить, чтобы они поверили в его силу!..
– Ваша тридцать четвертая квартирная кража, Николай Скотницкий, войдет в историю криминалистики, и квартирного воровства, – продолжал он внушающим голосом. – Вы обворовали мертвого, а это непростительный грех. Во время войны мародерство наказуемо! Это вы подожгли дачу Шибчикова, а затем вломились в его квартиру!..
– Колька, смотри, он псих! – Петр начал отмахиваться от взгляда Кукушкина. – Коль, не смотри на него, он удав…
– Да брось ты, Петька, не будь фраером, – успокаивал брата Николай, хотя был напуган не меньше. Он, конечно, не считал, сколько за ними числится квартирных краж, но то, что он услышал от Кукушкина, его потрясло.
Хитроумов сперва посмеивался, наблюдая снисходительно за экспериментом Кукушкина, но никак не ожидал увидеть своих телохранителей в панике.
– Не бойтесь его! – потребовал магнат. – Не будьте вы трусливыми щенками. Он берет вас на пушку. Вы разве не поняли, что он понтуется?
– Я вижу вас всех насквозь! – продолжал Вася твердо и решительно, не давая братьям опомниться. – Вы для меня песчинки. Мне известна каждая ваша мысль, и вы в моей полной власти. Ваше сопротивление бесполезно. Чем больше будете сопротивляться, тем сильнее будет моя власть над вами.
– Не верьте ему, он все врет! Врет, паскуда! – магнат вынул из кармана бумажник и начал размахивать им, показывая деньги. – Вы в моей власти. Вот в чем заключается власть, а не в его трепологии.
– Деньги – это обыкновенные бумажки, – внушал им Кукушкин противоположное. – Слово, только магическое слово имеет беспредельную власть над человеком. Сейчас вы в этом убедитесь. – Он вынул из кармана платочек и бросил перед ногами Петра. – Ваши ноги крепко приклеены к полу. Они у вас будто прикованы к полу стопудовыми гирями. Попробуйте переступить через этот платочек. Пробуйте, пробуйте – бесполезно!
Петр Скотницкий попытался поднять ногу, но лишь судорожно дернулся вперед, а глаза наполнились удивлением и ужасом.
Вася решительно подошел к Николаю и наклонил его набок:
– Застыло тело, оцепенело! Вы в моей власти.
Николай, сопротивляясь, хихикнул и попытался выпрямиться. Но его тело будто охватил паралич. Глядя на испуганного брата, он свирепо застучал зубами, пытаясь укусить себя за палец.
– Тряпки вы половые! – Всеволод Львович спрятал деньги обратно и сердито долбанул ногой кресло, но, больно ударившись, со стоном отскочил к окну. – Болт с левой резьбой вы от меня получите, а не бабки. Пластмассовые солдатики, курицы недорезанные.
– Вы слышите только мой голос, никакие посторонние шумы вас не беспокоят. – Вася уже почувствовал над Скотницкими свою подавляющую силу, и у него вдруг возникла мысль использовать братьев, чтобы расквитаться с Хитроумовым. – Вы засыпаете! Сейчас вы будете спать с открытыми глазами. С каждым моим словом ваш сон будет углубляться. Спать, спать, спать…
Братья Скотницкие, будто завороженные, начали засыпать. Они уже не слышали, что выкрикивал Хитроумов, размахивая руками. На них действовал только голос Кукушкина. Твердый, но добрый и успокаивающий. Через несколько минут их сон был настолько глубоким, что их можно было резать, четвертовать и делать из них все, что было угодно внушителю. Вася это понял и решил привести в исполнение свой приговор над Хитроумовым. Но сначала он ему сказал:
– Подсудимый Хитроумов Всеволод Львович! Последний раз спрашиваю: вы признаете себя виновным в содеянии многих преступлений?
– А что я, дурак, – дрожащим голосом ответил магнат в предчувствии чего-то непоправимого. – Нет, вы меня плохо знаете! Хоть вы и телепат, хоть вы и схватили в свои клещи этих кретинов, но… но… вы тоже малоумный! Вам меня подчинить не удастся. Нет! Вы забыли, что я Хитроумов…
– Значит, не пойдете с повинной? – спросил Кукушкин голосом судьи.
– А вот это видел! Вот, на, поцелуй!.. – комбинатор начал показывать замысловатые фигуры из пальцев обеих рук. Он боялся отойти от окна, будто был огорожен со всех сторон какой-то невидимой стеной. Ему казалось, что, пока он возле окна, к нему никто не посмеет подойти.
Вася понимал его паническое состояние. Бывший подпольный миллионер выглядел сейчас жалким хорохорящимся петушком. Но Вася понимал: стоит его отпустить, как он снова станет хитрым и коварным врагом.
– Ну что ж, тогда послушайте мой приговор…
– Ой, да кто вы такой, чтобы судить меня, – храбрился магнат, незаметно поглядывая на своих спящих телохранителей. – Вы же всего-навсего какой-то жлоб Кукушкин. Да нет, кукушонок! У вас же ни кола, ни двора. Вы плебей…
– От имени всех обманутых вами, от имени всех потерявших веру в человека по вашей вине…
– Самосуд! – закричал магнат и начал стучать в окно, пытаясь открыть его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76