В результате обыска были обнаружены и занесены в протокол следующие золотые предметы: шестнадцать разных статуэток, четыре раковины, два унитаза, сорок крючков для вешалок, тридцать подстаканников, десять сахарниц. Другие драгоценности и ювелирные украшения были запротоколированы отдельным документом. Общий вес изъятого – около сорока килограммов.
Лицам, производившим обыск, пришлось изрядно потрудиться. Вынести такое богатство со второго этажа и загрузить в милицейский «рафик» было нелегко.
По окончании обыска, когда все его участники и понятые вышли, к Маршалу подошел «Артеменко» и сочувствующим голосом сказал:
– Роберт Михайлович, учитывая вашу должность, следствие не считает необходимым содержать вас под стражей. Но вы находитесь под домашним арестом, поэтому прошу вас никуда не отлучаться. Эта мера будет ужесточена, если вы будете пытаться мешать следствию. А сейчас я с вами прощаюсь до понедельника.
– Если доживете! – прошипел вслед уходящему следователю Маршал и поднялся с кресла, в котором ему уже надоело сидеть. – Подонки, вы у меня еще попляшете.
– Да, Роберт Михайлович, ну и свадьбу ты нам устроил, – произнес с досадой Захарчук, поглядывая в окно, откуда ему был виден доверху груженый «рафик». Когда машина отъехала, он спросил: – Слушай, а зачем тебе было столько?
– А затем, чтобы ты спросил! – сердито рявкнул хозяин и обернулся к нему задом, чтобы тот снял наручники. – Освободи меня.
– А я тебя не арестовывал…
– Ладно, сними с меня эти цепи, я ведь еще не в кутузке!
Кукушкин и Хитроумов переглянулись, почувствовав себя ненужными свидетелями.
Нетерпеливый Маршал, не дожидаясь, пока кто-то из присутствующих сообразит, как его освободить от наручников, присел и, опустив руки ниже таза, вывернул их из-под ног. Этот почти цирковой трюк получился потому, что у него были необычайно длинные руки. Ошеломив своих гостей, он подбежал к телефону, как коршун, схватил трубку и быстро набрал какой-то номер.
– Алло, Родионов, я имею честь тебе заявить, что я не пожалею положить на плаху все наше братство! – громко сказал Маршал в трубку и топнул ногой по полу.
После относительного затишья, которое явно было обманчивым, ибо Роберт Михайлович очень внимательно выслушивал ответ, Кукушкин и Хитроумов поняли, что это был телефонный разговор людей, которые погибают или выживают вместе. Захарчук, конечно, знал, кто такой был Родионов, и затаил дыхание.
– Зачем ты поднял на меня руку? Зачем ты опозорил меня на весь город? Ты нарушил неписаный закон!.. – Роберт Михайлович от злости не находил себе места.
Было ясно: в ближайшие секунды наступит развязка. Кукушкин и Хитроумов направились к выходу, но Захарчук их задержал. Он попросту боялся оставаться наедине с этим «раненым зверем».
– Что ты сказал?! – насторожился внезапно Маршал и стал вдруг мирным и дружелюбным. – Ответь честно, ты правду говоришь?… Ну что ж, все ясно. Извини, у меня больше вопросов к тебе нет.
Роберт Михайлович бросил трубку и упал в кресло. Он был до этого в стрессовом состоянии и истратил почти все свои силы.
– Ты, защитник наш, на твоих глазах, на виду у всех, среди белого дня, привселюдно какие-то шакалы выносят добро честных граждан, а ты хлопаешь ушами. Ты позволяешь им грабить твоего лучшего друга и после этого смеешь носить свои погоны. Вон из моего дома!
Захарчук потряс головой: он не мог поверить, что подобное могло произойти на его глазах. Даже провалиться в мусорную яму не так было бы стыдно и позорно, чем слышать подобное.
Следующий, воскресный, день стал для некоторых мужей рабочим днем. Маршал пережил самую кошмарную ночь в своей жизни. Но, имея крепкие нервы, он не позволил прерваться свадьбе. Утром, в назначенное время, гости улетели спецрейсом в Крым, где их ждал на берегу моря шикарный, заранее оплаченный ресторан. Правда, вылет состоялся в несколько уменьшенном составе.
Захарчук был озабочен тем, что в городе существовала сильная и глубоко законспирированная преступная группа. Но с выводами он не спешил, ибо не представлял, какие меры можно им противопоставить.
Для Хитроумова вчерашнее необычное событие на квартире Маршала стало просто любопытной историей. Его, уже переживавшего подобные потрясения, трудно было чем-то удивить.
В этот же день на новую квартиру Кукушкина снова позвонил неизвестный шантажист, голос которого Вася узнал сразу.
– Василий Васильевич, спасибо вам за благоразумие. Мы с вами – квиты. Более того, теперь перед вами в долгу я. Но не волнуйтесь – за мной не заржавеет. Не сомневайтесь, средства пойдут на добрые цели, а вы будете под надежной охраной. До свидания, а может, и до встречи!
Только после этого звонка Кукушкин впервые по-настоящему почувствовал, что и ему ведомо чувство страха.
Позже ему позвонил Лунин:
– Извините, Василий Васильевич, но я не мог пойти против закона. Без санкции прокурора я не имею права делать обыск, тем более у лиц, которые не под следствием…
– Не волнуйтесь, Иван Дмитриевич, все в порядке. Обыск уже произведен, – злорадствовал Вася. – Так что ваша честность не пострадала, и вы можете и дальше считать себя интеллигентом.
– Кстати, деньги, которые вы мне одолжили, я внес в госбюджет. Думаю, этот факт тоже свидетельствует о моей честности. Но вы правы: я трус, и вы можете на меня обижаться. Увы, просмотрев некоторые ваши видеофильмы, я пришел к выводу, что с моими полномочиями было бы глупо тягаться с таким чудовищем, как наш… подопечный. Тут нужна сила другая. Извините еще раз и не забывайте.
После этого разговора Кукушкин почувствовал себя в полном одиночестве. Ему казалось, что кто-то внимательно следит за его мыслями. Кто он? А может, она? И правду ли сказал Гринко, что уникальный талант подарил только ему? Как бы там ни было, но к такому таланту нужна еще и голова…
Пронзительный и неприятный звонок в квартиру заставил Кукушкина вздрогнуть. Вася заглянул в комнату квартиранта и увидел его стоящим головой вниз. Эти упражнения йогов ему уже начинали надоедать. Звонок повторился, и хозяин квартиры, чертыхаясь, вынужден был открыть дверь сам, что раньше обычно делал его «отец». На пороге он увидел мужчину средних лет, который смотрел на него ненавидящими глазами.
– Держи, собака, чтоб ты подавился! – рявкнул неизвестный и сперва протянул какой-то сверток, но затем швырнул его Васе в лицо и быстро ушел.
Кукушкин, ничего не поняв, удивленно поднял сверток и вернулся в гостиную. Его уже ждал, прохаживаясь, «отец».
– Вы знаете, пришел какой-то странный тип, швырнул в меня этим и сказал: «На, собака, подавись!» – объяснил Вася своему квартиранту и, развернув пакет, увидел крупные деньги. – Нет, он, кажется, сказал так:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Лицам, производившим обыск, пришлось изрядно потрудиться. Вынести такое богатство со второго этажа и загрузить в милицейский «рафик» было нелегко.
По окончании обыска, когда все его участники и понятые вышли, к Маршалу подошел «Артеменко» и сочувствующим голосом сказал:
– Роберт Михайлович, учитывая вашу должность, следствие не считает необходимым содержать вас под стражей. Но вы находитесь под домашним арестом, поэтому прошу вас никуда не отлучаться. Эта мера будет ужесточена, если вы будете пытаться мешать следствию. А сейчас я с вами прощаюсь до понедельника.
– Если доживете! – прошипел вслед уходящему следователю Маршал и поднялся с кресла, в котором ему уже надоело сидеть. – Подонки, вы у меня еще попляшете.
– Да, Роберт Михайлович, ну и свадьбу ты нам устроил, – произнес с досадой Захарчук, поглядывая в окно, откуда ему был виден доверху груженый «рафик». Когда машина отъехала, он спросил: – Слушай, а зачем тебе было столько?
– А затем, чтобы ты спросил! – сердито рявкнул хозяин и обернулся к нему задом, чтобы тот снял наручники. – Освободи меня.
– А я тебя не арестовывал…
– Ладно, сними с меня эти цепи, я ведь еще не в кутузке!
Кукушкин и Хитроумов переглянулись, почувствовав себя ненужными свидетелями.
Нетерпеливый Маршал, не дожидаясь, пока кто-то из присутствующих сообразит, как его освободить от наручников, присел и, опустив руки ниже таза, вывернул их из-под ног. Этот почти цирковой трюк получился потому, что у него были необычайно длинные руки. Ошеломив своих гостей, он подбежал к телефону, как коршун, схватил трубку и быстро набрал какой-то номер.
– Алло, Родионов, я имею честь тебе заявить, что я не пожалею положить на плаху все наше братство! – громко сказал Маршал в трубку и топнул ногой по полу.
После относительного затишья, которое явно было обманчивым, ибо Роберт Михайлович очень внимательно выслушивал ответ, Кукушкин и Хитроумов поняли, что это был телефонный разговор людей, которые погибают или выживают вместе. Захарчук, конечно, знал, кто такой был Родионов, и затаил дыхание.
– Зачем ты поднял на меня руку? Зачем ты опозорил меня на весь город? Ты нарушил неписаный закон!.. – Роберт Михайлович от злости не находил себе места.
Было ясно: в ближайшие секунды наступит развязка. Кукушкин и Хитроумов направились к выходу, но Захарчук их задержал. Он попросту боялся оставаться наедине с этим «раненым зверем».
– Что ты сказал?! – насторожился внезапно Маршал и стал вдруг мирным и дружелюбным. – Ответь честно, ты правду говоришь?… Ну что ж, все ясно. Извини, у меня больше вопросов к тебе нет.
Роберт Михайлович бросил трубку и упал в кресло. Он был до этого в стрессовом состоянии и истратил почти все свои силы.
– Ты, защитник наш, на твоих глазах, на виду у всех, среди белого дня, привселюдно какие-то шакалы выносят добро честных граждан, а ты хлопаешь ушами. Ты позволяешь им грабить твоего лучшего друга и после этого смеешь носить свои погоны. Вон из моего дома!
Захарчук потряс головой: он не мог поверить, что подобное могло произойти на его глазах. Даже провалиться в мусорную яму не так было бы стыдно и позорно, чем слышать подобное.
Следующий, воскресный, день стал для некоторых мужей рабочим днем. Маршал пережил самую кошмарную ночь в своей жизни. Но, имея крепкие нервы, он не позволил прерваться свадьбе. Утром, в назначенное время, гости улетели спецрейсом в Крым, где их ждал на берегу моря шикарный, заранее оплаченный ресторан. Правда, вылет состоялся в несколько уменьшенном составе.
Захарчук был озабочен тем, что в городе существовала сильная и глубоко законспирированная преступная группа. Но с выводами он не спешил, ибо не представлял, какие меры можно им противопоставить.
Для Хитроумова вчерашнее необычное событие на квартире Маршала стало просто любопытной историей. Его, уже переживавшего подобные потрясения, трудно было чем-то удивить.
В этот же день на новую квартиру Кукушкина снова позвонил неизвестный шантажист, голос которого Вася узнал сразу.
– Василий Васильевич, спасибо вам за благоразумие. Мы с вами – квиты. Более того, теперь перед вами в долгу я. Но не волнуйтесь – за мной не заржавеет. Не сомневайтесь, средства пойдут на добрые цели, а вы будете под надежной охраной. До свидания, а может, и до встречи!
Только после этого звонка Кукушкин впервые по-настоящему почувствовал, что и ему ведомо чувство страха.
Позже ему позвонил Лунин:
– Извините, Василий Васильевич, но я не мог пойти против закона. Без санкции прокурора я не имею права делать обыск, тем более у лиц, которые не под следствием…
– Не волнуйтесь, Иван Дмитриевич, все в порядке. Обыск уже произведен, – злорадствовал Вася. – Так что ваша честность не пострадала, и вы можете и дальше считать себя интеллигентом.
– Кстати, деньги, которые вы мне одолжили, я внес в госбюджет. Думаю, этот факт тоже свидетельствует о моей честности. Но вы правы: я трус, и вы можете на меня обижаться. Увы, просмотрев некоторые ваши видеофильмы, я пришел к выводу, что с моими полномочиями было бы глупо тягаться с таким чудовищем, как наш… подопечный. Тут нужна сила другая. Извините еще раз и не забывайте.
После этого разговора Кукушкин почувствовал себя в полном одиночестве. Ему казалось, что кто-то внимательно следит за его мыслями. Кто он? А может, она? И правду ли сказал Гринко, что уникальный талант подарил только ему? Как бы там ни было, но к такому таланту нужна еще и голова…
Пронзительный и неприятный звонок в квартиру заставил Кукушкина вздрогнуть. Вася заглянул в комнату квартиранта и увидел его стоящим головой вниз. Эти упражнения йогов ему уже начинали надоедать. Звонок повторился, и хозяин квартиры, чертыхаясь, вынужден был открыть дверь сам, что раньше обычно делал его «отец». На пороге он увидел мужчину средних лет, который смотрел на него ненавидящими глазами.
– Держи, собака, чтоб ты подавился! – рявкнул неизвестный и сперва протянул какой-то сверток, но затем швырнул его Васе в лицо и быстро ушел.
Кукушкин, ничего не поняв, удивленно поднял сверток и вернулся в гостиную. Его уже ждал, прохаживаясь, «отец».
– Вы знаете, пришел какой-то странный тип, швырнул в меня этим и сказал: «На, собака, подавись!» – объяснил Вася своему квартиранту и, развернув пакет, увидел крупные деньги. – Нет, он, кажется, сказал так:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76