Как показала разведка накануне вечером, блокпост охранялся капралом и
двумя солдатами. Но сейчас у деревянного барьера стоял только один солдат,
на плече у него висел автомат.
Машина резко затормозила. Охранник снял автомат и привел его в боевую
готовность.
- Какого дьявола эта чертова хреновина делает посреди дороги? -
крикнул Роджер, высунувшись из окна. - Передвинь-ка ее, парень!
Он говорил заплетающимся языком, притворяясь пьяным.
- Простите, сэр, - сказал охранник. - Дорога закрыта. Все дороги из
Лондона закрыты.
- Ну так открой. По крайней мере, эту. Я хочу проехать домой.
Из укрытия в канаве Джон наблюдал за происходящим. Странно, но он не
испытывал никакого особого напряжения, а лишь с восхищением наблюдал за
шумными разглагольствованиями Роджера.
Рядом с охранником появился второй, через минуту - третий. Передние
фары автомобиля рассеянным светом освещали блестящую дорогу, смутно, но
достаточно различимо обрисовывая три фигуры по другую сторону блокировки.
- Мы выполняем приказ, - произнес другой голос, принадлежавший,
по-видимому, капралу, - и не хотим никаких неприятностей. Так что
поворачивай назад, приятель. Идет?
- Черта с два! Кем твои чертовы оловянные солдатики себя вообразили?
Понаставили тут заборов через дорогу!
- Довольно пререканий! - раздраженно сказал капрал. - Вам сказано
разворачиваться. Хватит болтать!
- Почему бы вам самим не попробовать развернуть меня? - спросил
Роджер. - Слишком уж много развелось чертовых бесполезных военных в
стране! Делают черт знает что, а пайки, наверно, неплохие получают!
- Ладно, приятель, - сказал капрал. - Ты сам напросился.
Он кивнул солдатам:
- Пошли. Развернем машину этого горлопана, как он просит.
Они вышли из-за барьера и шагнули в полосу яркого света.
- Желаю успеха! - с издевкой произнес Роджер.
Внезапно напряжение парализовало Джона. Белая линия, бегущая по
центру дороги, отделяла его территорию от территории Пирри. Капрал и один
часовой находились на той стороне, третий солдат - ближе к нему. Охранники
шли вперед, прикрывая глаза руками от ослепительного света.
Джон вдруг почувствовал на ладонях отвратительный пот. Он попытался
успокоиться. Через какую-то долю секунды нужно было нажать курок и убить
человека, невинного, ни о чем не подозревающего. На войне ему приходилось
убивать, но никогда жертвой не был его соотечественник.
Пот струился по лбу, застилая глаза, но Джон не вытирал его, боясь
сбить прицел. "Глиняные трубки в стране фей, - подумал он, - одна трубка
должна быть разбита. Ради Анны, ради Мэри, ради Дэви". В горле его
пересохло.
Голос Роджера вновь прорезал тишину ночи, но теперь он звучал
пронзительно и трезво.
- Давай!
В ту же секунду прогремел выстрел, за ним еще два. Но Джон
по-прежнему стоял, держа винтовку на прицеле, когда все три фигуры тяжело
опустились на дорогу. Он не тронулся с места, пока не увидел Пирри. Тот
вышел из своего укрытия и подошел к убитым. Только тогда Джон отбросил
винтовку и выбежал на дорогу.
Роджер вышел из машины.
- Я должен извиниться за свое вмешательство, - сказал Пирри, взглянув
на Джона. - Голос его, как обычно, звучал четко и невозмутимо. - Они
находились в такой хорошей позиции.
- Мертвы? - спросил Роджер.
- Конечно, - кивнул Пирри.
- Тогда сначала уберем их в канаву, - сказал Роджер. - Потом -
барьер. Не думаю, что нас застигнут врасплох, но не помешает.
Джон тащил тяжелое тело. Сначала он избегал смотреть а лицо убитого,
но потом все-таки взглянул. Парнишка, лет двадцати - не больше. На юном
лице - никаких следов, кроме маленькой дырочки в виске, забрызганном
кровью. Роджер и Пирри уже бросили свои ноши в канаву и шли к барьеру.
Когда они повернулись к Джону спиной, он наклонился и поцеловал мертвеца в
лоб, потом мягко опустил его на землю.
Расчистка дороги не отняла много времени. Затем Роджер подбежал к
машине и нажал на сигнал, не отпуская его несколько секунд. Резкий звук
рассек воздух, словно колокол.
Роджер подогнал машину к обочине и остановился. Через несколько минут
послышался приближающийся шум двигателей. "Воксхол" шел первым, следом
вплотную - "форд". Анна пересела, освобождая Джону место за рулем. Он сел
в машину и до отказа нажал на акселератор.
- Где они? - спросила Анна.
- В канаве.
Несколько миль они проехали, не произнеся ни слова.
Рядом со Стэплфордом, на уединенном участке дороги решили
остановиться на ночлег. Здесь, в лесу, под могучими дубами, они
подкрепились какао из термосов, оставив включенным лишь свет в салоне
одной из машин. "Ситроен" Роджера был превращен в постель, и все три
женщины устроились в нем. Дети достаточно удобно улеглись на задних
сидениях двух оставшихся машин. Мужчины, взяв одеяла, легли под деревьями.
Пирри предложил выставить часового.
- Не думаю, что здесь есть повод для беспокойства, - заколебался
Роджер. - А выспаться нам всем не повредит: завтра предстоит длинный день
за рулем.
Он взглянул на Джона:
- Что скажешь, шеф?
- Ночной отдых - что может быть лучше?
Джон лег на живот - армейская жизнь научила его, что на неровной
земле удобнее всего спать именно в такой позе.
Но сон долго не приходил. Только под утро Джон задремал.
6
Саксонский Двор, как и многие подобные подготовительные школы,
представлял собой перестроенный деревенский дом, и стоял на невысокой
горке.
Посовещавшись, решили, что к школе подъедет только "Воксхол" Джона,
остальные машины припаркуются на благоразумном расстоянии. Несмотря на
протесты Джона, за ним увязалась довольно большая компания - Стив,
которому не терпелось увидеть приятеля, Оливия, Анна и Мари.
В кабинете директора не оказалось. Дверь была открыта, и создавалось
странное ощущение, словно опустевший тронный зал с грустью смотрит на
разоренный дворец. По коридору и вверх-вниз по лестнице носились
мальчишки, но их громкие возбужденные голоса почему-то показались Джону
неуверенными и беззащитными. Только из одного класса доносилось тихое
бормотание латинских глаголов.
Джон уже собирался спросить какого-то малыша, где можно найти
директора, как вдруг увидел его самого. Директор торопливо спускался по
лестнице. На последних ступеньках он заметил, что его ждут, и пошел более
степенным шагом.
Доктор Кассоп был еще довольно молодым директором - лет около сорока.
Несмотря на свою обычную элегантность и безукоризненность роскошной мантии
и профессорской шапочки, он производил впечатление несчастного и очень
встревоженного человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46