Я промахнулся. Испуганный лось прыгнул вперед и
принялся продираться через снег, доходивший ему до колен. Он бежал вниз по
склону, к другому краю леса. Я отбросил ружье, схватил наркопистолет и,
держась за руль одной рукой, погнался за лосем.
Лосю приходилось нелегко. Он скакал по глубоким сугробам, а метель
швыряла снег прямо ему в морду и мешала смотреть вперед. Я подъехал поближе
и выпустил несколько стрелок. Но лось заметил меня и в последний момент
ухитрился свернуть влево.
Я продолжал гнаться за животным, заходя справа. Лось заревел. Я
выстрелил.
На этот раз лось упал. Несколько секунд его ноги судорожно дергались,
потом животное погрузилось в наркотический сон.
Я остановился рядом с лежащим лосем и сошел со снегохода, прихватив с
собой ружье. Я приставил дуло ружья ко лбу лося и вдруг понял, что я не могу
смотреть на то, что собираюсь сделать. Тогда я отвернулся, не глядя нажал на
спусковой крючок и положил ружье в машину.
Лось был слишком большим, чтобы его можно было погрузить на снегоход
целиком. Нужно было разделать тушу -- иначе я просто не сдвину его с места.
Я вытащил нож и принялся за работу. Нож нужно было взять разделочный, а я об
этом не подумал. Теперь оставалось только ругать себя и орудовать тем, что
было. Я кое-как ухитрился вырезать два больших куска фунтов по пятьдесят
каждый, погрузил их на заднее сиденье и отвез домой. Там я сбросил мясо в
погреб, закрыл за собой дверь и поехал обратно, чтобы забрать остальное. Он
ничего не сказал, а я тоже был не в том настроении, чтобы начинать беседу.
Обратный путь показался мне куда длиннее двух миль. Я не мог отделаться
от мыслей об этом новом Джекобе Кеннельмене, убийце животных, мяснике. Когда
я наконец нашел искромсанную лосиную тушу, мне хотелось лишь одного -- как
можно быстрее покончить с этим делом. Я спрыгнул с машины и принялся резать
мясо, все еще истекающее кровью, и грузить его на сани. Я уже почти
разделался с тушей, когда яркий луч ручного фонаря выхватил меня и снегоход
из темноты.
Пистолет и ружье стояли рядом с сиденьем дулами кверху. Я схватил
ружье, развернулся и выстрелил. Раздался испуганный визг. Фонарь упал в снег
и погас. На мгновение я ощутил радостный подъем. Потом мои мозги, последние
несколько минут бездействовавшие, снова заработали, и я понял, что только
что выстрелил в человека.
В человека. А человек -- это уже не лось. Это куда серьезнее.
Я застыл, глядя на скорчившееся тело. Я молился, чтобы этот человек был
здесь не один, чтобы сейчас из-за деревьев вышли правительственные солдаты и
попытались убить меня -- ведь тогда это можно было бы считать самозащитой,
это было бы хоть каким-то оправданием для меня. Но человек был один. За его
спиной никто не стоял. Осознав, что никаких смягчающих обстоятельств у меня
нет, я бросил ружье и пошел к лежащему, сперва пошел, потом побежал. Мои
легкие разрывались, метель хлестала меня по лицу, ноги вязли в снегу.
Я упал рядом с этим человеком и повернул его лицом вверх. Он был одет в
штатское. Это был мужчина сорока -- сорока пяти лет, высокий, довольно
худой, с черными, начинающими седеть усами. Рот его был приоткрыт, глаза
закрыты. Я поспешно осмотрел его и нашел, куда попала пуля. Дела обстояли не
так плохо, как я сперва подумал. Я ранил его в правое бедро. Я ощупал ногу и
убедился, что кость не задета. Рана кровоточила, но не сильно. Мужчина явно
был без сознания -- боли от раны и самого осознания факта, что в него
стреляли, оказалось достаточно, чтобы отправить пострадавшего в обморок -- а
возможно, и вогнать в шоковое состояние.
Минуты три спустя я осознал, что бездумно пялюсь на снег. "Шевели
мозгами, Джекоб!" -- прикрикнул я на себя. Возьми себя в руки и рассуждай
здраво. Ты выстрелил в человека. Ты. Тебе придется смириться с этим фактом.
Теперь тебе нужно что-то предпринять. Причем быстро. Если я отвезу этого
человека в хижину, то смогу извлечь пулю при помощи подручных инструментов,
которые наверняка найдутся на кухне. Я могу остановить кровотечение.
Остается еще шок...
Следующее, что я осознал, -- что гружу этого человека на снегоход. Я
поискал оружие и убедился, что при нем ничего нет. Возможно, он, как и
Гарри, снимал домик где-нибудь поблизости -- например, вон за той рощицей.
Он услышал выстрел, подошел, увидел лося и остался посмотреть, не вернусь ли
я. Просто добропорядочный гражданин попытался поймать браконьера. И
заработал дырку в ноге.
Я забрался на водительское сиденье, пристегнулся и погнал сани вниз по
склону, стараясь ехать как можно быстрее. Лишь через двадцать минут,
оказавшись рядом с оградой, я осознал, что везу пострадавшего не в хижину, а
в больницу, наплевав на возможность быть узнанным.
Но к этому моменту мои эмоции немного улеглись. Я снова обрел
способность мыслить логично. Я ранил человека. Рана не смертельна. Само
собой разумеется, что он нуждается в квалифицированной медицинской помощи.
Но это не повод, чтобы я рисковал собой и Им, когда мы так далеко зашли и
столь многого достигли. Приняв решение, я почувствовал себя лучше. Я
развернулся и поехал к главным воротам, где располагалась центральная
спасательная станция.
Я остановил снегоход футах в пятистах и посмотрел через дорогу на
здание станции. Ее окна мягко светились. Я быстро отвязал ремень,
удерживавший мою жертву, подхватил ее на руки -- никогда бы не подумал, что
я могу с такой легкостью нести взрослого мужчину, -- и отнес к зданию
станции. Я прислонил пострадавшего к двери, постучал и бросился бежать.
Подбежав к снегоходу, я вскочил на переднее сиденье и оглянулся
посмотреть, что происходит. Прошло несколько секунд. Я уже подумал было, что
мне придется вернуться и постучать погромче. Потом дверь открылась, и
раненый упал внутрь, прямо на руки спасателю. Я развернул сани и погнал их
обратно в горы, через сугробы, леса и прогалины. Быстрее, быстрее...
Спасатель обязательно обнаружит рану. Он доставит этого человека в
Кантвелльский медицинский центр куда быстрее, чем это мог бы сделать я, -- у
спасателей есть джипы. Пулю извлекут. Кровотечение остановят. Гангрена
начаться не должна. Но все-таки я выстрелил в человека... Это по-прежнему
остается у меня на совести. Я обречен жить с этим воспоминанием.
Мне не хотелось возвращаться к лосиной туше, но я знал, что сделать это
придется. Я все посбрасывал, когда усаживал пострадавшего в снегоход, а Ему
нужно мясо.
Ему...
Только сейчас я сообразил, что мог бы отвезти раненого к Нему, и Он
мгновенно исцелил бы беднягу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
принялся продираться через снег, доходивший ему до колен. Он бежал вниз по
склону, к другому краю леса. Я отбросил ружье, схватил наркопистолет и,
держась за руль одной рукой, погнался за лосем.
Лосю приходилось нелегко. Он скакал по глубоким сугробам, а метель
швыряла снег прямо ему в морду и мешала смотреть вперед. Я подъехал поближе
и выпустил несколько стрелок. Но лось заметил меня и в последний момент
ухитрился свернуть влево.
Я продолжал гнаться за животным, заходя справа. Лось заревел. Я
выстрелил.
На этот раз лось упал. Несколько секунд его ноги судорожно дергались,
потом животное погрузилось в наркотический сон.
Я остановился рядом с лежащим лосем и сошел со снегохода, прихватив с
собой ружье. Я приставил дуло ружья ко лбу лося и вдруг понял, что я не могу
смотреть на то, что собираюсь сделать. Тогда я отвернулся, не глядя нажал на
спусковой крючок и положил ружье в машину.
Лось был слишком большим, чтобы его можно было погрузить на снегоход
целиком. Нужно было разделать тушу -- иначе я просто не сдвину его с места.
Я вытащил нож и принялся за работу. Нож нужно было взять разделочный, а я об
этом не подумал. Теперь оставалось только ругать себя и орудовать тем, что
было. Я кое-как ухитрился вырезать два больших куска фунтов по пятьдесят
каждый, погрузил их на заднее сиденье и отвез домой. Там я сбросил мясо в
погреб, закрыл за собой дверь и поехал обратно, чтобы забрать остальное. Он
ничего не сказал, а я тоже был не в том настроении, чтобы начинать беседу.
Обратный путь показался мне куда длиннее двух миль. Я не мог отделаться
от мыслей об этом новом Джекобе Кеннельмене, убийце животных, мяснике. Когда
я наконец нашел искромсанную лосиную тушу, мне хотелось лишь одного -- как
можно быстрее покончить с этим делом. Я спрыгнул с машины и принялся резать
мясо, все еще истекающее кровью, и грузить его на сани. Я уже почти
разделался с тушей, когда яркий луч ручного фонаря выхватил меня и снегоход
из темноты.
Пистолет и ружье стояли рядом с сиденьем дулами кверху. Я схватил
ружье, развернулся и выстрелил. Раздался испуганный визг. Фонарь упал в снег
и погас. На мгновение я ощутил радостный подъем. Потом мои мозги, последние
несколько минут бездействовавшие, снова заработали, и я понял, что только
что выстрелил в человека.
В человека. А человек -- это уже не лось. Это куда серьезнее.
Я застыл, глядя на скорчившееся тело. Я молился, чтобы этот человек был
здесь не один, чтобы сейчас из-за деревьев вышли правительственные солдаты и
попытались убить меня -- ведь тогда это можно было бы считать самозащитой,
это было бы хоть каким-то оправданием для меня. Но человек был один. За его
спиной никто не стоял. Осознав, что никаких смягчающих обстоятельств у меня
нет, я бросил ружье и пошел к лежащему, сперва пошел, потом побежал. Мои
легкие разрывались, метель хлестала меня по лицу, ноги вязли в снегу.
Я упал рядом с этим человеком и повернул его лицом вверх. Он был одет в
штатское. Это был мужчина сорока -- сорока пяти лет, высокий, довольно
худой, с черными, начинающими седеть усами. Рот его был приоткрыт, глаза
закрыты. Я поспешно осмотрел его и нашел, куда попала пуля. Дела обстояли не
так плохо, как я сперва подумал. Я ранил его в правое бедро. Я ощупал ногу и
убедился, что кость не задета. Рана кровоточила, но не сильно. Мужчина явно
был без сознания -- боли от раны и самого осознания факта, что в него
стреляли, оказалось достаточно, чтобы отправить пострадавшего в обморок -- а
возможно, и вогнать в шоковое состояние.
Минуты три спустя я осознал, что бездумно пялюсь на снег. "Шевели
мозгами, Джекоб!" -- прикрикнул я на себя. Возьми себя в руки и рассуждай
здраво. Ты выстрелил в человека. Ты. Тебе придется смириться с этим фактом.
Теперь тебе нужно что-то предпринять. Причем быстро. Если я отвезу этого
человека в хижину, то смогу извлечь пулю при помощи подручных инструментов,
которые наверняка найдутся на кухне. Я могу остановить кровотечение.
Остается еще шок...
Следующее, что я осознал, -- что гружу этого человека на снегоход. Я
поискал оружие и убедился, что при нем ничего нет. Возможно, он, как и
Гарри, снимал домик где-нибудь поблизости -- например, вон за той рощицей.
Он услышал выстрел, подошел, увидел лося и остался посмотреть, не вернусь ли
я. Просто добропорядочный гражданин попытался поймать браконьера. И
заработал дырку в ноге.
Я забрался на водительское сиденье, пристегнулся и погнал сани вниз по
склону, стараясь ехать как можно быстрее. Лишь через двадцать минут,
оказавшись рядом с оградой, я осознал, что везу пострадавшего не в хижину, а
в больницу, наплевав на возможность быть узнанным.
Но к этому моменту мои эмоции немного улеглись. Я снова обрел
способность мыслить логично. Я ранил человека. Рана не смертельна. Само
собой разумеется, что он нуждается в квалифицированной медицинской помощи.
Но это не повод, чтобы я рисковал собой и Им, когда мы так далеко зашли и
столь многого достигли. Приняв решение, я почувствовал себя лучше. Я
развернулся и поехал к главным воротам, где располагалась центральная
спасательная станция.
Я остановил снегоход футах в пятистах и посмотрел через дорогу на
здание станции. Ее окна мягко светились. Я быстро отвязал ремень,
удерживавший мою жертву, подхватил ее на руки -- никогда бы не подумал, что
я могу с такой легкостью нести взрослого мужчину, -- и отнес к зданию
станции. Я прислонил пострадавшего к двери, постучал и бросился бежать.
Подбежав к снегоходу, я вскочил на переднее сиденье и оглянулся
посмотреть, что происходит. Прошло несколько секунд. Я уже подумал было, что
мне придется вернуться и постучать погромче. Потом дверь открылась, и
раненый упал внутрь, прямо на руки спасателю. Я развернул сани и погнал их
обратно в горы, через сугробы, леса и прогалины. Быстрее, быстрее...
Спасатель обязательно обнаружит рану. Он доставит этого человека в
Кантвелльский медицинский центр куда быстрее, чем это мог бы сделать я, -- у
спасателей есть джипы. Пулю извлекут. Кровотечение остановят. Гангрена
начаться не должна. Но все-таки я выстрелил в человека... Это по-прежнему
остается у меня на совести. Я обречен жить с этим воспоминанием.
Мне не хотелось возвращаться к лосиной туше, но я знал, что сделать это
придется. Я все посбрасывал, когда усаживал пострадавшего в снегоход, а Ему
нужно мясо.
Ему...
Только сейчас я сообразил, что мог бы отвезти раненого к Нему, и Он
мгновенно исцелил бы беднягу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41