За
этой дверью начиналась тюрьма как таковая, район, где были расположены
камеры. По обе стороны коридора в стене красовались раздвижные металлические
двери, футах в двадцати друг от друга. Клэнси подвел меня к шестой двери
справа, пожужжал по-новому, а когда она отворилась, завел меня внутрь.
Камера была просторной, хорошо освещенной и прилично обставленной.
Честно говоря, я даже удивился такой щедрости. В камере имелся коммскрин,
транслирующий новости и развлекательные программы, и выход библиотечного
трубопровода, по которому можно заказывать копии статей или художественную
литературу. Справа располагался отгороженный уголок -- туалет. Когда в
какой-нибудь мелодраме фигурирует современная тюрьма, ее описывают как
жуткую дыру, кишащую крысами, вшами и надзирателями-садистами. Но это
описание соответствует тюрьме пятидесятых годов, ну, может, семидесятых или
даже начала восьмидесятых. Но за последние пару десятилетий в ходе тюремной
реформы были произведены решительные изменения, и теперь с заключенными уже
не обращались, как с животными.
Клэнси подвел меня к койке и принялся толкать, пока я не сообразил
сесть. Я подчинился и был приятно удивлен -- невзрачная на вид постель
оказалась мягкой и удобной. Наручники разомкнулись и подтянулись обратно к
туловищу Клэнси. Робот подплыл к выходу и удалился, дверь за ним закрылась.
Несколько секунд спустя почтовый трубопровод, соседствующий с
библиотечным, издал негромкое жужжание, и на поднос что-то шлепнулось. Я
встал, подошел к стене и подобрал с подноса небольшой синий пластиковый
прямоугольник. Это была кредитная карточка заключенного с моим именем и
присвоенным мне номером. Надзиратель послал запрос в центральный городской
банк и за какую-нибудь минуту обнаружил, что я располагаю приличным счетом.
Выяснив это, надзиратель приказал тюремному компьютеру выдать мне карточку,
рассчитанную на время пребывания в этом заведении. Теперь я мог заказывать
какие-либо товары по телефону (он висел на стене рядом с туалетом) и
получать их по почте. Счет за эти товары должен бы был поступать моей жене
(если бы она у меня имелась), моему адвокату (если какая-нибудь фирма
возьмется разбираться с моими платежами -- я обычно пользовался услугами
фирмы "Альтон-Боскон и Феннер") или в мой банк. Если я превышу кредит, мой
счет будет заморожен согласно правительственному распоряжению. Итак,
заключенные получили возможность жить прилично, хотя и за свой счет.
В тот день меня посетил мой юрист Леонард Феннер. Нажав на кое-какие
скрытые рычаги, он ухитрился привести с собой Гарри. Мы сели и проговорили
больше двух часов, сперва о чем попало, потом о том затруднительном
положении, в котором я очутился. Леонард утверждал, что если бы власти могли
обвинить меня только в похищении Его, то все было бы не так уж плохо.
Во-первых, андроид не считается гражданином, следовательно, он всего лишь
некое имущество, принадлежащее государству. Суд не сочтет это похищением
человека; речь может идти лишь о воровстве в особо крупных размерах. Но я не
ограничился тем, что украл Его. Я напал на правительственного служащего,
который узнал нас в ту ночь в Кантвелле. Я браконьерство-вал в
государственном заповеднике. Я напал на офицера полиции на заправочной
станции в Анкоридже. Я незаконно перевел такси с автоматического управления
на ручное и угнал его. Я угнал полицейский автомобиль, принадлежащий
аляскинскому государственному патрулю. И, что самое серьезное, я ранил судью
Североамериканского Верховного суда Чарльза Парнела. Власти хотят предъявить
мне обвинение в попытке убийства.
-- Попытке убийства? -- возмутился Гарри. -- Что за фигня! Этот парень
просто не способен никого убить, если только...
-- Гарри, -- перебил его я, -- давай дадим Леонарду договорить. Наше
мнение сейчас не имеет никакого значения. Нужно принимать вещи такими, какие
они есть.
-- Чушь собачья! -- проворчал Гарри, но утих.
Я не был уверен, что обвинение действительно настолько уж смехотворно.
Ведь что я попытался сделать, когда схватил ружье и развернулся? Я выстрелил
на свет. Я должен был понимать, что позади меня стоит человек -- ведь фонари
сами по себе не ходят. Я должен был также понимать, что пуля ранит или убьет
этого человека. Как это еще назвать, если не попыткой убийства? То, что я
сделал это машинально, не задумываясь, меня не оправдывает.
-- Посмотрим, о чем нам не следует особо беспокоиться, -- сказал
Леонард. -- Во-первых, власти не смогут выдвинуть обвинение в воровстве в
особо крупных размерах. Прежде всего, они сами же и уничтожили этого
андроида. Значит, нельзя доказать, что ты действительно похитил нечто особо
ценное.
-- Откуда тебе это известно? -- изумился я.
-- Я ему рассказал, -- сообщил мне Гарри. -- Чтобы помочь тебе, адвокат
должен знать все подробности. К черту секретность.
-- Ладно, давай дальше, -- сказал я Феннеру.
-- Таким образом, -- продолжал адвокат, -- обвинение в хищении
отпадает. Разве что мелкое досадное воровство, а в таких случаях обычно
требуется всего лишь компенсация убытков пострадавшей стороне в двойном
размере. По законам ВП такое преступление не наказывается тюремным
заключением. Следующее обвинение, которое выдвигают власти, -- это нападение
на правительственного служащего на стоянке такси в Кантвелле. Опиши мне
ситуацию.
Я описал.
-- Он начал первым?
- Нет.
-- Надо подумать. Он полез за оружием?
-- Да, но я выстрелил в него раньше...
-- Уже после того, как он полез за оружием?
- Да.
Феннер хмыкнул.
-- Он полез за оружием до того, как ты достал свой пистолет?
-- Я точно не помню, -- ответил я.
-- Ты был совершенно прав, -- изрек адвокат. -- Конечно же он начал
первым. Откуда тебе было знать, что это не контрабандное оружие и что этот
человек вообще является подданным Всемирного Правительства? Это обвинение
тоже несерьезно. Дальше. Браконьерство в государственном заповеднике
карается штрафом. Чертовски крупным, надо заметить. Но, возможно, нам
удастся добиться его уменьшения, если мы сумеем доказать, что вам было
нечего есть. Вам ведь действительно было нечего есть?
-- Да. Но откуда ты...
-- Это мои предположения, -- сказал Гарри. -- Если андроид продолжал
развиваться, то ему наверняка требовалось много пищи для получения энергии.
Я тебя знаю -- ты не станешь убивать ради забавы.
-- Спасибо, -- сказал я.
-- Черт возьми, господа, -- вмешался Феннер, -- вы позволите наконец
вашему крючкотвору изложить факты и свою точку зрения на них или как?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
этой дверью начиналась тюрьма как таковая, район, где были расположены
камеры. По обе стороны коридора в стене красовались раздвижные металлические
двери, футах в двадцати друг от друга. Клэнси подвел меня к шестой двери
справа, пожужжал по-новому, а когда она отворилась, завел меня внутрь.
Камера была просторной, хорошо освещенной и прилично обставленной.
Честно говоря, я даже удивился такой щедрости. В камере имелся коммскрин,
транслирующий новости и развлекательные программы, и выход библиотечного
трубопровода, по которому можно заказывать копии статей или художественную
литературу. Справа располагался отгороженный уголок -- туалет. Когда в
какой-нибудь мелодраме фигурирует современная тюрьма, ее описывают как
жуткую дыру, кишащую крысами, вшами и надзирателями-садистами. Но это
описание соответствует тюрьме пятидесятых годов, ну, может, семидесятых или
даже начала восьмидесятых. Но за последние пару десятилетий в ходе тюремной
реформы были произведены решительные изменения, и теперь с заключенными уже
не обращались, как с животными.
Клэнси подвел меня к койке и принялся толкать, пока я не сообразил
сесть. Я подчинился и был приятно удивлен -- невзрачная на вид постель
оказалась мягкой и удобной. Наручники разомкнулись и подтянулись обратно к
туловищу Клэнси. Робот подплыл к выходу и удалился, дверь за ним закрылась.
Несколько секунд спустя почтовый трубопровод, соседствующий с
библиотечным, издал негромкое жужжание, и на поднос что-то шлепнулось. Я
встал, подошел к стене и подобрал с подноса небольшой синий пластиковый
прямоугольник. Это была кредитная карточка заключенного с моим именем и
присвоенным мне номером. Надзиратель послал запрос в центральный городской
банк и за какую-нибудь минуту обнаружил, что я располагаю приличным счетом.
Выяснив это, надзиратель приказал тюремному компьютеру выдать мне карточку,
рассчитанную на время пребывания в этом заведении. Теперь я мог заказывать
какие-либо товары по телефону (он висел на стене рядом с туалетом) и
получать их по почте. Счет за эти товары должен бы был поступать моей жене
(если бы она у меня имелась), моему адвокату (если какая-нибудь фирма
возьмется разбираться с моими платежами -- я обычно пользовался услугами
фирмы "Альтон-Боскон и Феннер") или в мой банк. Если я превышу кредит, мой
счет будет заморожен согласно правительственному распоряжению. Итак,
заключенные получили возможность жить прилично, хотя и за свой счет.
В тот день меня посетил мой юрист Леонард Феннер. Нажав на кое-какие
скрытые рычаги, он ухитрился привести с собой Гарри. Мы сели и проговорили
больше двух часов, сперва о чем попало, потом о том затруднительном
положении, в котором я очутился. Леонард утверждал, что если бы власти могли
обвинить меня только в похищении Его, то все было бы не так уж плохо.
Во-первых, андроид не считается гражданином, следовательно, он всего лишь
некое имущество, принадлежащее государству. Суд не сочтет это похищением
человека; речь может идти лишь о воровстве в особо крупных размерах. Но я не
ограничился тем, что украл Его. Я напал на правительственного служащего,
который узнал нас в ту ночь в Кантвелле. Я браконьерство-вал в
государственном заповеднике. Я напал на офицера полиции на заправочной
станции в Анкоридже. Я незаконно перевел такси с автоматического управления
на ручное и угнал его. Я угнал полицейский автомобиль, принадлежащий
аляскинскому государственному патрулю. И, что самое серьезное, я ранил судью
Североамериканского Верховного суда Чарльза Парнела. Власти хотят предъявить
мне обвинение в попытке убийства.
-- Попытке убийства? -- возмутился Гарри. -- Что за фигня! Этот парень
просто не способен никого убить, если только...
-- Гарри, -- перебил его я, -- давай дадим Леонарду договорить. Наше
мнение сейчас не имеет никакого значения. Нужно принимать вещи такими, какие
они есть.
-- Чушь собачья! -- проворчал Гарри, но утих.
Я не был уверен, что обвинение действительно настолько уж смехотворно.
Ведь что я попытался сделать, когда схватил ружье и развернулся? Я выстрелил
на свет. Я должен был понимать, что позади меня стоит человек -- ведь фонари
сами по себе не ходят. Я должен был также понимать, что пуля ранит или убьет
этого человека. Как это еще назвать, если не попыткой убийства? То, что я
сделал это машинально, не задумываясь, меня не оправдывает.
-- Посмотрим, о чем нам не следует особо беспокоиться, -- сказал
Леонард. -- Во-первых, власти не смогут выдвинуть обвинение в воровстве в
особо крупных размерах. Прежде всего, они сами же и уничтожили этого
андроида. Значит, нельзя доказать, что ты действительно похитил нечто особо
ценное.
-- Откуда тебе это известно? -- изумился я.
-- Я ему рассказал, -- сообщил мне Гарри. -- Чтобы помочь тебе, адвокат
должен знать все подробности. К черту секретность.
-- Ладно, давай дальше, -- сказал я Феннеру.
-- Таким образом, -- продолжал адвокат, -- обвинение в хищении
отпадает. Разве что мелкое досадное воровство, а в таких случаях обычно
требуется всего лишь компенсация убытков пострадавшей стороне в двойном
размере. По законам ВП такое преступление не наказывается тюремным
заключением. Следующее обвинение, которое выдвигают власти, -- это нападение
на правительственного служащего на стоянке такси в Кантвелле. Опиши мне
ситуацию.
Я описал.
-- Он начал первым?
- Нет.
-- Надо подумать. Он полез за оружием?
-- Да, но я выстрелил в него раньше...
-- Уже после того, как он полез за оружием?
- Да.
Феннер хмыкнул.
-- Он полез за оружием до того, как ты достал свой пистолет?
-- Я точно не помню, -- ответил я.
-- Ты был совершенно прав, -- изрек адвокат. -- Конечно же он начал
первым. Откуда тебе было знать, что это не контрабандное оружие и что этот
человек вообще является подданным Всемирного Правительства? Это обвинение
тоже несерьезно. Дальше. Браконьерство в государственном заповеднике
карается штрафом. Чертовски крупным, надо заметить. Но, возможно, нам
удастся добиться его уменьшения, если мы сумеем доказать, что вам было
нечего есть. Вам ведь действительно было нечего есть?
-- Да. Но откуда ты...
-- Это мои предположения, -- сказал Гарри. -- Если андроид продолжал
развиваться, то ему наверняка требовалось много пищи для получения энергии.
Я тебя знаю -- ты не станешь убивать ради забавы.
-- Спасибо, -- сказал я.
-- Черт возьми, господа, -- вмешался Феннер, -- вы позволите наконец
вашему крючкотвору изложить факты и свою точку зрения на них или как?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41