Придя к этой мысли, они тут же бросились в хату Хорька, но было поздно – тайник за печью зиял мрачной пустотой, как зуб, из которого выпала пломба, причем дверь в хату была аккуратно заперта, а в спальне без всякого стыда храпела Параська. Хорек вышел во двор, чтобы посмотреть в глаза собаке, – может быть, хоть у нее остался еще какой-то стыд, но та куда-то подевалась и совершенно не спешила продемонстрировать остатки совести. Все было против Хорька. С горя приятели решили возвратиться в корчму, чтобы смыть с души тоску и все обмозговать. В корчму они шли по извилистой, пыльной и впавшей в вечную спячку улочке; из-за заборов свешивались яблоневые ветви, норовя поцарапать зазевавшихся пешеходов; им встретилась знакомая нам уже свинья, черное рыло которой расплылось в злорадной ухмылке.
– Отдай дукаты, сволота, – не сговариваясь, завопили друзья и бросились за свиньей, угрожая, что приготовят из нее шашлык.
Свинья, однако, не долго думая, бросилась в какой-то двор, они – за ней, но тут перед ними, словно из-под земли, появился как всегда хмурый Тоскливец.
– Кого я вижу, кого я вижу! – воскликнул он, пытаясь изобразить приятное удивление, но так и не смог.
Кумовья переглянулись – и точно, они стояли во дворе Тоскливца, а тот пружинил перед ними на своих лапах и умильно заглядывал в глаза, словно попавший в неволю тушканчик.
– Свинья тут не пробегала? – деловито поинтересовался Петро, забыв, что от Тоскливца совершенно невозможно чего-либо добиться.
– Свинья? При чем тут свинья, – залопотал Тоскливец, – не знаю я никакой свиньи…
Друзья чертыхнулись и ушли не попрощавшись. Впрочем, из-за забора они заметили, что Тоскливец бросился в какое-то строение – то ли амбар, то ли сарай и поспешно запер за собой дверь.
– Видать Тоскливец с нечистым заодно, – решили друзья и, перекрестившись, продолжили свой, известный им до малейших деталей, маршрут, ступая, впрочем, след в след для маскировки от Параськи.
В корчме они несколько задержались и поиздержались, и только когда месяц уже высоко взошел над лесом, заливая окрестности мягким серебристым светом, они вышли наконец на улицу и, поддерживая друг друга, не только для того, чтобы не споткнуться, но и для храбрости, зашагали по той же улочке в сторону дома, не забывая через каждые пять метров отпустить сочное словечко в адрес свинюки, утащившей монеты, и Тоскливца, который, видать, с нею спелся.
Когда они проходили мимо дома Тоскливца, то заметили в его окне яркий свет, что для Тоскливца было нехарактерно – всему селу было известно, что тот заваливается дрыхнуть вместе с курами, чтобы не тратить деньги на такие глупости, как электричество. Друзья пробрались во двор – подошедший к ним приблудный пес знал их как облупленных и не стал поднимать шума. Когда они заглянули в окно, то от изумления не смогли устоять на ногах и сели на прямо на землю, чтобы отдышаться и прийти в себя. Да и было от чего – за столом, пустым, впрочем, как безводная пустыня, прямо у окна сидел Тоскливец со своей Кларой, а напротив них вольготно развалились черт с чертовкой. В руках у всех были карты, а на столе сверкали столбцы дукатов.
– На мои кровные играют! – мысленно взревел Хорек и, повернувшись к Петру, вопросительно взглянул на того, давая понять, что не знает, что предпринять.
Совершенно протрезвевший Петро меланхолично поглаживал пса, примостившегося возле них, и только кряхтел, ибо и понятия тоже не имел, как отобрать Хорьково добро у нечистой силы.
Приятели еще раз заглянули в окно, перекрестились и тихонько ретировались на улицу.
И только когда они оказались на безопасном от опасной компании расстоянии, им обоим сразу пришла в голову одна и та же мысль – Параська, Параська с ее Таити и Бали, только она в своем праведном гневе может заставить отступить нечистую силу.
И приятели бросились за Параськой, которой, быть может, и в самом деле снился остров Таити или что-нибудь подобное, потому что она вовсе не спешила просыпаться, отталкивала Хорька и в полусне призывала супруга к благоразумию. И только тогда, когда до нее, наконец, дошли их слова о том, что нечистая сила с Тоскливцем играет на ее несбывшуюся мечту вместе с обманщицей Кларой, только тогда она вскинулась, как бык на тореадора, прижала к себе самую большую икону, из тех, что украшали ее спальню, и прямо в ночной сорочке, босая бросилась к дому Тоскливца. Приятели устремились за ней, но та их сильно опередила, и когда они добежали до уже знакомого им двора, то увидели, что Параська лупит иконой зарвавшуюся чету, а те убегают от нее по двору, но разъяренная Параська не отстает, и, видать, пришла для Тоскливца его последняя ноченька. Но тут раздался оглушительный треск – Параська не рассчитала своих сил и Тоскливец рухнул как подкошенный, а Клара испарилась куда-то, как утренний туман, и все затихло. Черт с чертовкой уже давно забились в глухом лесу в свою берлогу, довольные собой, что устроили такой переполох.
А Параська сгребла монеты в подол сорочки – шкатулку они так и не нашли, и гордо зашагала домой в сопровождении мужа и кума.
Когда наступило утро, то Тоскливца и его зеленоглазой половины нигде не смогли сыскать – видать в лесной чащобе или где еще они пережидали грозу вместе с нечистой силой.
А Хорек в благодарность за проявленную Параськой храбрость разрешил ей продать десяток дукатов и отправиться на Таити отдохнуть от праведных трудов ее. Она возвратилась через две недели, щебеча по-французски, загорелая и как никогда уверенная в себе и в своих женских чарах, и заявила, что краше и милее Горенки в свете нет ничего и не будет. Кумовья, которые прекрасно провели время в ее отсутствие, не посмели с ней не согласиться.
Только Явдоха не принимала участия во всех этих бурных событиях. Во-первых, потому, что Тоскливец был ей отвратителен – она сразу раскусила и его, и Клару и поэтому и на порог их не пустила бы, а во-вторых, во-вторых, она принялась спасать Скрыпаля.
Скрыпаль
Фамилия у скрипача была Скрыпаль – видать, не одно поколение его предков сладострастно ласкало смычком непослушные струны, заставляя их покориться и отдаться витиеватой мелодии, чтобы услаждать слух гостей на сельских свадьбах. Он, казалось, даже родился со скрипкой в руках, потому что почти никогда не выпускал ее из рук, и соседи уже давно перестали обращать внимание на чуть слышное «пиликанье», доносившееся из его хаты в любое время суток. Жил он уединенно, супруга его, которую он раздобыл где-то в городе, с местными жителями не общалась и все время проводила на своей усадьбе. Впрочем, соседям было хорошо известно, что семейная идиллия там не сложилась и что Скрыпальчиха поедает поедом своего Скрыпаля, пользуясь его добротой и незлобивым характером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68