Нам зачитывались письма родителей, поступавшие из первых освобождаемых нашими войсками сел и городов, рассказы очевидцев о гитлеровских злодеяниях, газетные статьи, сообщения радро. Каждое слово комиссара звало к мщению; работали с небывалым упорством.
Все мы жили предчувствием большого наступления. Но пока суд да дело боевые вылеты продолжались. И тут мы пережили горечь первых потерь. Сначала не вернулся штурман полка Поляков. Вслед за ним теряем Сашу Девкина. Ушли, как всегда, на задание, и больше мы их не увидели. Жутко было сознавать - друзья бесследно исчезли. То ли разбились в горах, то ли их поглотило бездонное море...
Вскоре довелось пережить и трагедию с Лаптевым. Погиб Сергей не от вражеский пули. Вместе с ведущим Анатолием Поповым они уходили от преследовавших их "мессеров". Шли над самой водой. Море штормило, и самолет Сергея, зацепившись за гребень волны, нырнул в пучину,
Через три дня рыбаки подобрали на берегу его тело. Мы со всеми почестями похоронили летчика-истребителя Сергея Лаптева на территории санатория "Известия", в котором жили. Могила эта и сейчас там - под могучим развесистым платаном. За ней бережно ухаживают местные жители, пионеры, ее посещают отдыхающие и туристы. Каждый раз, приезжая в Сочи, я тоже бываю у этой дорогой для меня могилы соратника по кавказскому небу,
Гибель друзей угнетала.
Не ждет ли такая же участь и меня?
Мое настроение подметил майор Микитченко. Отозвал в сторонку:
- Негоже боевому летчику унывать. Тем более комсомольцу. Посмотри на наших коммунистов: от неудач только мужают сердцем, ярость в них закипает...
Я мысленно поблагодарил комэска. И за его слова, и за то, что не оставил меня один на один со своими мыслями.
- А сейчас, старший сержант Скоморохов, собирайтесь на разведку с Кубаревым, - решительно закончил Микитченко.
В полете все, что угнетало тебя, уходит на второй план.
Вслед за Кубаревым начинаю разбег. Смотрю - его сносит в сторону, он замедляет движение, разворачивается. Что делать? Мне поздно прекращать взлет вот-вот оторвусь от земли. Уже в воздухе оглянулся - Кубарев снова стартует. Порядок, значит, правильное решение принял! Но дальше - больше. Кубарев догнал меня, потом начал отставать, развернулся, пошел обратно. Причину выяснить не могу. У ведомых не было передатчиков. Садиться за ним или лететь? Сядешь могут упрекнуть в отсутствии самостоятельности, уйдешь один - скажут: чересчур самостоятелен.
Надо принимать решение. Смотрю на часы - скоро 16.00. Совсем немного времени до наступления темноты. Значит, никто другой не сможет выполнить задание.
Будь что будет - надо лететь...
Над линией фронта следил за воздушной обстановкой, наблюдал за землей и тщательно работал с картой. Мне никто не мешал - небо было чистым. С хорошими данными вернулся домой. Был уверен, что заслужу похвалу. Но, вопреки ожиданию, получил выговор. Оказывается, Кубарев вначале не выдержал направление разбега, а потом у него перегрелся мотор из-за забитого грязью радиатора.
- Вот такие необдуманные решения и приводят к жертвам, - сказал мне Микитченко. - Истребителю, да еще молодому, рискованно одному ходить на задания.
Опять я попал впросак. До каких же пор это будет?
А командир полка между тем запомнил, что данные были доставлены мной точные. И через несколько дней мне поручают совершить полет на разведку в район Туапсе в качестве ведущего. Ведомый - Сергей Шахбазян.
Эх, знать бы заранее, чем закончится этот полет!
В районе Туапсе мы с Сергеем увидели девятку "юнкерсов", заходивших бомбить город и корабли, стоявшие на рейде.
Как быть? У нас четкое задание-разведка. Исчерпывающая инструкция: в бой не вступать.
Скрепя сердце проходим мимо.
А фашисты уже начинают изготавливаться к бомбометанию. Внизу наш город, наши люди. Я же никогда не прощу себе, если дам этим гадам отбомбиться...
Разворачиваю машину в сторону "юнкерсов". Бросаю взгляд назад - Сергей идет следом.
Вместе врезаемся во вражеский строй, стреляем из всего бортового оружия. Оба не думаем о том, чтобы кого-то сбить, только бы не дать им прицельно отбомбиться.
Мы своего достигли... "Юнкерсы" рассыпались в разные стороны, бомбы их посыпались в море, но не на город. Один самолет даже задымил, не знаю от чьей очереди, однако ушел.
Разделавшись с бомбовозами, вспомнил, что надо провести разведку. А времени в обрез. Проскочили в направлении к Краснодару, кое-что посмотрели, нанесли на карту - и назад.
На земле, пока шли на доклад, договорились с Сергеем: о бое - ни гу-гу, скажем, что в районе разведки неважная погода, мало раздобыли сведений.
Заместитель начальника штаба весельчак майор Бравиков выслушал нас, неодобрительно покачал головой:
- Не густо, но и не пусто, в следующий раз будет наваристее...
По дороге на отдых нас встретил Евтодиенко. Строго спросил:
- Вели бой?
- Кто сказал? - вырвалось у нас.
- Оружейники. Вы почти все снаряды израсходовали.
Мы опустили очи долу. Глупцы! Ну, будет головомойка...
Где-то около двенадцати ночи меня будят:
- Скоморох, к командиру полка...
Все, теперь держись!
Вопреки ожиданию Мелентьев был спокоен, деловит.
- Звонят из штаба. Спрашивают, кто разогнал над Туапсе девятку "юнкерсов". Сегодня там было три наших пары. Не знаешь, кто бы мог это сделать?
- Никак нет, не знаю, товарищ майор!
- Тогда иди продолжай отдыхать.
Утром Мелентьев вызвал меня снова.
- Чего же ты скрываешь, Скоморохов, что вели бой?
- Так нам же нельзя было в него ввязываться...
- Ладно уж, победителей не судят. Вас благодарят жители Туапсе и моряки. Они говорят, что вы сбили одного "юнкерса".
- Нет, только подбили.
- Ну что ж, молодцы! Сегодня комиссар расскажет о вас всему полку...
Переменчиво счастье воздушного бойца. Мы убеждались в этом много раз. Иной раз делаешь все, как учили, как требуется, - попадаешь в немилость. А бывает, как случилось у нас с Шахбазяном, и ходишь в королях.
Но как бы там ни было, а мы, молодые, чувствовали: набираемся сил, крепнут наши крылья.
В первой половине января черноморская группа Закавказского фронта приступила к осуществлению операций "Горы" и "Море".
Этот период ознаменовался для меня памятным событием - первым сбитым самолетом.
Дело было так. С Евтодиенко вылетели на прикрытие наступающих наземных войск.
Мы внутренне собрались, приготовились к встрече с противником. Я уже чувствовал себя несколько свободнее, прежней неприятной скованности и нервозности не испытывал. Мое лицо, которое я то и дело видел в зеркале, уже не было перекошенным от напряжения. Мало того, я научился умело уклоняться от огня противника. Скажем, стреляет "мессер" слева - ныряю под него. Теперь тот, что справа, стрелять не будет - в своего попадет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84