Садимся. Осмотрелись. Тихо. Ни души. И вдруг в ближайших кустах что-то зашевелилось. Горьков тут же выхватил из кобуры пистолет. Видим, среди листьев пытливые детские глазенки. Вспомнилась Нижняя Дуванка, тогда в кустах притаились люди, не знающие, кто приземлился.
- Товарищи, выходите, мы свои, русские! - крикнул я во весь голос.
- Ура, другари, наши! - бурно взорвались кусты, и из них высыпали на аэродром дети, юноши, девушки и пожилые люди. Местные жители облепили самолеты, повисли на летчиках. Они обнимали и целовали нас, возбужденно расспрашивали, долго ли мы здесь пробудем, где намерены разместиться, и все наперебой предлагали нам свою помощь.
Так встречаться могли только истинные братья после долгой-долгой разлуки.
Поздним вечером наши хозяева начали разводить нас по домам - и слушать не хотели о том, что мы стесним их, создадим какие-то неудобства.
- Брат в доме - радость в доме, - говорили они. Я, Митя Кравцов и Витя Кирилюк поселились вместе. В болгарской семье сразу почувствовали себя как дома. Хозяин, хозяйка, их черноглазая дочка стали готовить ужин. Сели за стол - и потек задушевный, сердечный разговор. Поздно ночью, когда нас валил с ног сон, хозяйская дочка сказала, что на улице стоят соседи, очень хотят посмотреть на советских летчиков.
- Пусть заходят! - дружно ответили мы.
Через десять минут дом до отказа заполнился людьми. Снова расспросы, бесконечные разговоры. Всем нам было очень уютно, тепло, хорошо. Но служба есть служба - далеко за полночь пришлось расстаться.
На гостеприимной болгарской земле мы впервые за всю войну спали самым глубоким и спокойным сном. Как в своем родном доме после всех бурь и невзгод. Над нами не висели тревоги и опасности.
Несмотря на то, что легли поздно, на ногах были в шесть утра, чем немало удивили хозяев. После сытного завтрака отправились на аэродром.
Вместе с нами туда стекались со всех сторон местные жители. Вчерашнего общения с другарями им было явно недостаточно. И мы еще не наговорились с ними. Однако у нас есть свои дела. Онуфриенко, собрав всех командиров, сказал, что для поддержания постоянной боевой готовности надо организовать дежурство эскадрилий. Свободные от своих обязанностей будут беседовать с местным населением, которое буквально заполнило летное поле. Люди шли и шли, чтобы хоть словечком обмолвиться с нами, посмотреть на нас, потрогать наши машины.
Долго ждали болгары этого часа. И когда он пришел, не сразу поверили своему счастью, еще и еще раз хотели удостовериться, что это действительно так.
С их добрыми напутствиями уходили мы теперь на задания - облет нового района, разведку болгаро-югославской границы. До Югославии от Габровницы было недалеко.
И все понимали, что расположились на таком месте неспроста.
...Однажды на аэродроме появилась группа парней и девушек лет пятнадцати-семнадцати на велосипедах. Начали говорить с ними - объясняются на чистейшем русском языке. Оказалось, это дети белоэмигрантов. Вот с кем нам еще не приходилось встречаться! Они рассказали, что живут в деревне, километрах в двадцати отсюда, очень ждали нашего прихода, чтобы хоть раз в жизни поговорить со своими, русскими людьми.
Это были молодые люди, совершенно не разделявшие взглядов родителей. Они смело высказывали свои суждения, очень гордились тем, что русские. С особой радостью принимали, от нас алые звездочки, тут же цепляли их к своим рубашкам. Им очень хотелось побольше узнать о своей родине. Расспрашивали о Москве, о Ленинграде и Киеве. К сожалению, немногие из нас бывали в этих городах. Я подумал: плохо, что мы так мало видели наших прекрасных городов, ведь это очень много значит для воспитания патриотических чувств. Может быть, когда-нибудь каждому советскому человеку в юные годы будет предоставляться возможность побывать во всех краях и больших городах нашей Родины, чтобы на всю жизнь впитать в себя ее неописуемую красоту, раздолье и могущество.
Однажды к нам пожаловали пожилые эмигранты. И сразу пропали сердечность, взаимопонимание... Старики оказались спесивыми, держались настороженно. Да и трудно им было быть иными: ведь в нашем лице они увидели мир, который отвергали, от которого бежали, которому пророчили гибель.
А жизнь рассудила по-своему: отвергнутый ими мир сокрушает теперь фашизм, несет освобождение Европе, являет всем народам земли пример самого справедливого, нового, социалистического общества.
Не получилось разговора со стариками белоэмигрантами. Эти жалкие отщепенцы не представляли для нас никакого интереса. И слова их мертвые не затронули в наших душах ни единой струны. Вот только детей их, тосковавших по земле предков, было жаль. Все-таки отблеск далекой родины волновал их души, наполнял тоской.
Я вспомнил свою Волгу, Саратов, Астрахань. Родная моя сторона! Ты вся во мне, в каждой моей клеточке. Тобой я живу, ты одарила меня силой и счастьем. Я пройду через все невзгоды и испытания, но до конца дней своих сохраню непоколебимую верность тебе...
...Полеты в сторону Югославии - как много общего у них с адлеровскими: под крылом такие же горные кряжи, узкие долины, бурные реки. Еще бы несколько снежных вершин, похожих на Эльбрус или Казбек, и - "Кавказ подо мною". Особенно запомнился мне полет на разведку, когда почти повторилась та же история, которую я пережил в районе Сочи: облака не давали возможности пересечь горы, мы с ведомым пошли по руслу Дуная на высоте 50-100 метров между отвесными скалами. Река здесь узкая, зажата в ущелье, того и гляди крылом зацепишься за гранитную глыбу. Проскочили Железные ворота и, выполнив задание, повернули обратно. А тут пошел дождь, облака низко нависли над рекой. С трудом пробирались назад. Привезли необходимые разведданные. Последовали бесконечные восторженные рассказы о суровой первозданной красоте этих мест.
Я снова и снова вспоминал Кавказ.
Но теперь, пролетая над горами Югославии, мы были совсем иными, очень и очень не схожими с теми желторотиками 1942 года, которых страшили и случайный залет в облака, и первая встреча с врагом, и первая схватка с ним.
Сейчас мы искали врага, жаждали боя. Наши разведданные говорили о том, что Югославию фашист не думал легко уступать. Значит, будут жестокие схватки и в небе. И если седой Кавказ был свидетелем моих первых бойцовских неудач, то уж тут, над югославскими горами, постараюсь не ударить в грязь лицом! Тем более что у нас появилось достаточно времени, чтобы осмыслить до тонкостей накопленный нами опыт, отбросить все ненужное, взять на вооружение лучшее.
Пока мы переживали пору относительного затишья, некоторым нашим собратьям из соседних полков довелось выполнять далеко не обычные задачи.
Утром 11 сентября поднялись в воздух с румынского аэродрома Король-1 два самолета, пилотируемых майором Н.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84