Оно имело в диаметре семь или восемь дюймов и походило на серебристую стрелу, указывавшую прямо на останки Вамфира, покоящиеся на ажурном сиденье.
— Дыра? — нахмурился Шайтис.
— Точно, — кивнул Ференц. — Совсем как ход, который проделал бы в земле гигантский червь — Он встал на колени и сунул в дыру руку, до самого плеча. Потом вытащил ее и заметил: — Она смотрит прямо ему в сердце!
— Тут есть еще такая же, — окликнул их Аркис, скрытый изгибом ледяной глыбы. — Разрази меня гром, если их не высверлили. Глядите, тут внизу полно ледяной стружки.
“Мои туповатые друзья научились все подмечать из-за тех небольших лишений, которые им тут пришлось перенести”, — подумал Шайтис. Он приблизился к Аркису, следуя вдоль изгиба ледяного кокона, и стал осматривать новые дыры — вернее, вновь открытые. Похоже, они были сделаны сотни лет назад. Эти безупречно круглые отверстия, подобно тому, что обследовал Ференц, были нацелены точно в сердце замороженных тел.
Шайтис припомнил, как ему недавно довелось побывать в поселении, что лежит сразу за горной грядой, отделяющей Темную сторону от Светлой; там была стоянка бродячего племени зганов, кузнецов. Это они придумали и изготовляли для Вамфири их наводящие ужас боевые рукавицы. Шайтис наблюдал тогда за живописными позами Странников, занятых розливом расплавленного металла, который тек по наклонным глиняным желобкам и канавкам, вырытым в земле, и вливался в формы через специальные отверстия-литники. Но только здесь круглые ходы в толще льда наклонно подымались к сердцу Вамфири... Шайтис вздрогнул; то, что он увидел, а в особенности — домыслил, было отвратительно и чудовищно.
Да, во всем, что здесь происходило, было нечто такое, что далее вампирье сердце Шайтиса дрогнуло и сжалось от нахлынувшего ужаса, подобного ужасу Судного дня. И тут Фесс Ференц прервал его раздумья, выразив мысли вслух:
— Мы с бородавчатым поганцем Вольшом видели такие же дыры, но только лед был потоньше и отверстия доходили до сердцевины. Все, что там оставалось, — малая грудка кожи да костей.
— Что? — хмуро глянул на него Шайтис.
— Да, — кивнул Ференц, — словно их высосали через эти скважины, тех, кто обитал или дремал в этих ледяных колыбелях. Осталось лишь то, что было слишком твердым.
Так же думал и Шайтис.
— Но как? — прошептал он. — Как это возможно, ведь они были замороженными? Я не понимаю, как можно вытащить твердое от мороза тело через отверстие, в которое не пройдет и голова?
— Не представляю, — пожал плечами Фесс. — Но мне кажется, это и напугало старика. Я даже думаю, что от страха он и умер.
Приблизившись к вулкану еще на милю, они вошли в один из ледяных замков внутреннего кольца.
— В этом мы еще не были, — заметил Ференц, — можно держать пари на то, что мы там найдем — ведь он почти рядом с вулканом.
— А именно? — глянул на него Шайтис.
— Там будет пусто. Ошметки плоти и дыра в ледяном коконе, через которую был высосан очередной древний лорд.
И он оказался прав. Добравшись до трона из черной лавы наверху, они увидели, что он пуст, а от ледяной оболочки осталась лишь груда ледяных черепков. Там и сям можно было найти ошметки плоти, такие древние, что они рассыпались от прикосновения. Это было все.
Шайтис опустился на колени и стал внимательно изучать сколотый край основания ледяного яйца. Он вскоре нашел то, что искал: желобки, оставшиеся от множества высверленных отверстий; сколотые края казались зубчатыми. Эти канавки устремлялись к углублению в лаве. Шайтис поглядел на Фесса и Аркиса и хмуро кивнул.
— Тот, кто сотворил этот кошмар, мог высосать этого неведомого лорда, как желток из яйца. Но тут лед был тонок, и он сделал по-другому. Он насверлил по всему кругу отверстия, а потом вскрыл ледяной купол и расколотил его.
— Я не ослышался? — переспросил Фесс. — Ты сказал “этот кошмар”?
Шайтис поглядел на него, потом на Аркиса.
— Я Вамфир, — прорычал он низким голосом. — Вы хорошо меня знаете. Меня никак не назовешь жалостливым. Я горжусь и своей мощью, и яростью, и неуемной похотью, и прожорливостью. Но тот, кто сделал это, даже если он и был вампиром, меня ужасает. Весь кошмар в том, что он не делает этого открыто, а таится, скрывая свои намерения, как подосланный убийца. О да, я — Вамфир! И если мне не удастся выбраться из Ледников, я тоже буду измышлять разные способы прокормиться и защитить свое жилище. И я тоже буду скрытным, неуловимым и злобным, если потребуется. Но разве вы еще не поняли? Кто-то уже проделал псе это до нас. Это чья-то охотничья территория, и жертвы — сами Вамфири! Это и есть тот кошмар, о котором я говорил. Тут даже воздух дышит злом. Более того, мне кажется, что это — зло ради зла!
Шайтис опомнился. Он готов был откусить собственный язык. Но что толку! Он уже сказал — или намекнул — слишком много. Но его так давила атмосфера этого места и настолько были взвинчены нервы, что он не мог себе представить, чтобы кто-то не ощущал того же, что и он.
Аркис слушал Шайтиса с открытым ртом. Наконец он захлопнул его и пробурчал:
— Ха! Речи тебе всегда удавались, Шайтис. Я ведь, скажу тебе, тоже что-то эдакое чую в этих краях, как-то они давят. Мне стало прямо не по себе, когда я набрел на эти ступени в крови и увидел обломки панциря моего боевого зверя там, наверху, в пещере; да и потом, когда я увидел, что пропали тела моих рабов Ларгази, — тоже. Тела были хоть куда, даром что без крови, и я их хорошо спрятал во льду. Такие дурацкие мысли от всего этого появляются, словно за тобой кто-то наблюдает и каждый шаг видит, как будто он прямо в мозгу твоем сидит. Или, может, у этих ледяных замков есть глаза и уши?
Следом высказался и Ференц:
— Не буду отрицать, я тоже почувствовал что-то таинственное в этих краях. Мне кажется, это не более чем духи, останки былого, выпавшее в осадок время. Эхо того, что ушло навсегда. Сами видите: здесь не встретишь следов недавних событий. Абсолютно никаких. Что бы здесь ни произошло, все это было давно, очень давно.
— А мой боевой зверь? — фыркнул Аркис. — А близнецы Ларгази?
Фесс пожал плечами:
— Какой-то вороватый ледовый зверь украл их. Может быть, он сродни той бледной погани с костяным рылом.
Шайтис стряхнул с себя подавленность и хмурь, которая внезапно окутала его, ощутимая, как зловещая вязкая пелена тумана. Ференц был прав лишь отчасти, но его ответ устраивал Шайтиса, его устраивало, чтобы они оба так думали. Он счел уместным добавить:
— Но тогда, раз тут нет, во всяком случае, больше нет никакого коварного разума, какой нам смысл идти к этому вулкану?
Снова Фесс пожал плечами.
— Лучше все же убедиться, верно? — сказал он. — И потом, если этот коварный разум тут действовал, пусть и очень давно, могут ведь остаться какие-то из его приспособлений где-то в глубинах этих туннелей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
— Дыра? — нахмурился Шайтис.
— Точно, — кивнул Ференц. — Совсем как ход, который проделал бы в земле гигантский червь — Он встал на колени и сунул в дыру руку, до самого плеча. Потом вытащил ее и заметил: — Она смотрит прямо ему в сердце!
— Тут есть еще такая же, — окликнул их Аркис, скрытый изгибом ледяной глыбы. — Разрази меня гром, если их не высверлили. Глядите, тут внизу полно ледяной стружки.
“Мои туповатые друзья научились все подмечать из-за тех небольших лишений, которые им тут пришлось перенести”, — подумал Шайтис. Он приблизился к Аркису, следуя вдоль изгиба ледяного кокона, и стал осматривать новые дыры — вернее, вновь открытые. Похоже, они были сделаны сотни лет назад. Эти безупречно круглые отверстия, подобно тому, что обследовал Ференц, были нацелены точно в сердце замороженных тел.
Шайтис припомнил, как ему недавно довелось побывать в поселении, что лежит сразу за горной грядой, отделяющей Темную сторону от Светлой; там была стоянка бродячего племени зганов, кузнецов. Это они придумали и изготовляли для Вамфири их наводящие ужас боевые рукавицы. Шайтис наблюдал тогда за живописными позами Странников, занятых розливом расплавленного металла, который тек по наклонным глиняным желобкам и канавкам, вырытым в земле, и вливался в формы через специальные отверстия-литники. Но только здесь круглые ходы в толще льда наклонно подымались к сердцу Вамфири... Шайтис вздрогнул; то, что он увидел, а в особенности — домыслил, было отвратительно и чудовищно.
Да, во всем, что здесь происходило, было нечто такое, что далее вампирье сердце Шайтиса дрогнуло и сжалось от нахлынувшего ужаса, подобного ужасу Судного дня. И тут Фесс Ференц прервал его раздумья, выразив мысли вслух:
— Мы с бородавчатым поганцем Вольшом видели такие же дыры, но только лед был потоньше и отверстия доходили до сердцевины. Все, что там оставалось, — малая грудка кожи да костей.
— Что? — хмуро глянул на него Шайтис.
— Да, — кивнул Ференц, — словно их высосали через эти скважины, тех, кто обитал или дремал в этих ледяных колыбелях. Осталось лишь то, что было слишком твердым.
Так же думал и Шайтис.
— Но как? — прошептал он. — Как это возможно, ведь они были замороженными? Я не понимаю, как можно вытащить твердое от мороза тело через отверстие, в которое не пройдет и голова?
— Не представляю, — пожал плечами Фесс. — Но мне кажется, это и напугало старика. Я даже думаю, что от страха он и умер.
Приблизившись к вулкану еще на милю, они вошли в один из ледяных замков внутреннего кольца.
— В этом мы еще не были, — заметил Ференц, — можно держать пари на то, что мы там найдем — ведь он почти рядом с вулканом.
— А именно? — глянул на него Шайтис.
— Там будет пусто. Ошметки плоти и дыра в ледяном коконе, через которую был высосан очередной древний лорд.
И он оказался прав. Добравшись до трона из черной лавы наверху, они увидели, что он пуст, а от ледяной оболочки осталась лишь груда ледяных черепков. Там и сям можно было найти ошметки плоти, такие древние, что они рассыпались от прикосновения. Это было все.
Шайтис опустился на колени и стал внимательно изучать сколотый край основания ледяного яйца. Он вскоре нашел то, что искал: желобки, оставшиеся от множества высверленных отверстий; сколотые края казались зубчатыми. Эти канавки устремлялись к углублению в лаве. Шайтис поглядел на Фесса и Аркиса и хмуро кивнул.
— Тот, кто сотворил этот кошмар, мог высосать этого неведомого лорда, как желток из яйца. Но тут лед был тонок, и он сделал по-другому. Он насверлил по всему кругу отверстия, а потом вскрыл ледяной купол и расколотил его.
— Я не ослышался? — переспросил Фесс. — Ты сказал “этот кошмар”?
Шайтис поглядел на него, потом на Аркиса.
— Я Вамфир, — прорычал он низким голосом. — Вы хорошо меня знаете. Меня никак не назовешь жалостливым. Я горжусь и своей мощью, и яростью, и неуемной похотью, и прожорливостью. Но тот, кто сделал это, даже если он и был вампиром, меня ужасает. Весь кошмар в том, что он не делает этого открыто, а таится, скрывая свои намерения, как подосланный убийца. О да, я — Вамфир! И если мне не удастся выбраться из Ледников, я тоже буду измышлять разные способы прокормиться и защитить свое жилище. И я тоже буду скрытным, неуловимым и злобным, если потребуется. Но разве вы еще не поняли? Кто-то уже проделал псе это до нас. Это чья-то охотничья территория, и жертвы — сами Вамфири! Это и есть тот кошмар, о котором я говорил. Тут даже воздух дышит злом. Более того, мне кажется, что это — зло ради зла!
Шайтис опомнился. Он готов был откусить собственный язык. Но что толку! Он уже сказал — или намекнул — слишком много. Но его так давила атмосфера этого места и настолько были взвинчены нервы, что он не мог себе представить, чтобы кто-то не ощущал того же, что и он.
Аркис слушал Шайтиса с открытым ртом. Наконец он захлопнул его и пробурчал:
— Ха! Речи тебе всегда удавались, Шайтис. Я ведь, скажу тебе, тоже что-то эдакое чую в этих краях, как-то они давят. Мне стало прямо не по себе, когда я набрел на эти ступени в крови и увидел обломки панциря моего боевого зверя там, наверху, в пещере; да и потом, когда я увидел, что пропали тела моих рабов Ларгази, — тоже. Тела были хоть куда, даром что без крови, и я их хорошо спрятал во льду. Такие дурацкие мысли от всего этого появляются, словно за тобой кто-то наблюдает и каждый шаг видит, как будто он прямо в мозгу твоем сидит. Или, может, у этих ледяных замков есть глаза и уши?
Следом высказался и Ференц:
— Не буду отрицать, я тоже почувствовал что-то таинственное в этих краях. Мне кажется, это не более чем духи, останки былого, выпавшее в осадок время. Эхо того, что ушло навсегда. Сами видите: здесь не встретишь следов недавних событий. Абсолютно никаких. Что бы здесь ни произошло, все это было давно, очень давно.
— А мой боевой зверь? — фыркнул Аркис. — А близнецы Ларгази?
Фесс пожал плечами:
— Какой-то вороватый ледовый зверь украл их. Может быть, он сродни той бледной погани с костяным рылом.
Шайтис стряхнул с себя подавленность и хмурь, которая внезапно окутала его, ощутимая, как зловещая вязкая пелена тумана. Ференц был прав лишь отчасти, но его ответ устраивал Шайтиса, его устраивало, чтобы они оба так думали. Он счел уместным добавить:
— Но тогда, раз тут нет, во всяком случае, больше нет никакого коварного разума, какой нам смысл идти к этому вулкану?
Снова Фесс пожал плечами.
— Лучше все же убедиться, верно? — сказал он. — И потом, если этот коварный разум тут действовал, пусть и очень давно, могут ведь остаться какие-то из его приспособлений где-то в глубинах этих туннелей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135