Затем я посетил графиню Симонич, супругу нашего посла в Тегеране27, у которой стал часто бывать; ее прелестные дочери были так похожи на свою мать, слывшую тогда самой красивой женщиной Грузии. Здесь мы встретили и Виткевича, который вынужден был оставить в Москве своего тяжело заболевшего афганского спутника Мирзу-Али и ждал нас, чтобы вместе с нами отправиться в Персию. Наш отъезд задерживался по различным обстоятельствам, и мы покинули Тифлис лишь 6 июля, в 7 часов вечера.
Виткевич, Ивановский и я купили верховых лошадей и наняли шесть мулов с погонщиками, чтобы везти багаж. Наконец, Ивановский взял себе в слуги пронырливого армянина Стефаноса, говорившего бегло по-грузински, по-армянски и по-татарски. Мы спали под открытым небом, так как ночь была теплая и чудесная, Ехали по прекрасной долине и ущелью Дилижан, где опять провели ночь на воздухе, у родника. 8-го прибыли в Пиписс и, так как жара днем была нестерпимой, отправились в путь лишь к вечеру. Снова ехали по живописной горной местности, вдоль горной реки Акстафа, свернули с большой дороги, чтобы пробраться более коротким путем через горы, и 10 июля заночевали в лагере кочевников у Эшек-Майдана (Ослиная площадь).
Когда мы приблизились к лагерю, навстречу нам бросилась целая стая огромных сторожевых собак, и только камнями, да еще с помощью кочевников, мы смогли от них отбиться. Для нас освободили палатку, устланную коврами. Позже принесли хороший плов с вареной бараниной. Затем: появился персидский трубадур, который вытащил спрятанный за спиной под халатом тамбурин и начал импровизировать в нашу честь стихи, сопровождая их гнусавым пением и игрой на тамбурине. Лагерь кочевников был разбит в горной котловине. С пастбищ пригнали скот, и у каждой палатки можно было видеть женщин и девушек с непокрытыми головами, которые доили скот и готовили ужин, в то время как вокруг бегала толпа полуголых ребятишек. Тут же вокруг палаток слонялись и голодные собаки. Снова была теплая чудная ночь, тишина которой нарушалась лишь лаем многочисленных собак.
11-го мы перешли границу провинции Эривань28 и из-за гнетущей жары сделали привал в разрушенной мечети. Здесь мы впервые любовались великолепным видом величественного Арарата, двойная вершина которого, покрытая ослепительным снегом, поднималась на юге над равниной. 13-го числа мы перевалили через последнюю цепь гор и спустились в долину Аракса. День был великолепный, небо безоблачное. Мы расположились под группой деревьев, около журчащего ручья, и снова любовались видом Арарата, высившегося перед нами во всем своем великолепии. Наш армянин приготовил замечательный плов, и мы, находясь в веселом расположении духа, опустошили бутылку мадеры. Вечером отправились в путь и 17-го на рассвете приехали в Нахичевань, где, по преданию, Ной посадил первую виноградную лозу. В городе, построенном целиком из саманного кирпича, мы остановились в так называемом дворце губернатора (хана). Нам отвели чистые и прохладные комнаты. Вскоре из гарема прислали персидский завтрак, состоявший из крутых яиц, кислого молока, зеленого лука, фруктов и тонкого хлеба (лаваш), а позже - замечательный обед. Завтрак и обед приносили на больших круглых медных подносах и ставили перед, нами на ковер. Биби-ханум, или первая жена отсутствовавшего в настоящий момент хозяина, оказывавшая нам почести, как невидимка, была настолько любезна, что сама распорядилась прислать нам лед, который пришелся очень кстати в эту сильную жару. Мы сердечно поблагодарили нашего невидимого ангела-хранителя за доброту и велели узнать, не можем ли мы со своей стороны чем-нибудь услужить ей. Вскоре появился евнух и попросил у нас бутылку рома для дам гарема; мы были счастливы передать ему ее. Вероятно, прекрасные, для нас невидимые одалиски понемногу выпивали в отсутствие своего повелителя, несмотря на то, что Мухаммед в Коране запретил пить вино. Но в его время еще не был изобретен ни ром, ни портер. Эти два напитка персы не считают запретными и называют портер "арпа-чай", т. е. "ячменная вода". Так как нам здесь понравилось и дул суховей, мы остались еще на день вблизи наших невидимых красавиц и лишь 19-го поехали дальше. Миновали ущелье и в 5 часов вечера прибыли наконец на карантин Джульфа, на левом берегу пограничной реки Аракс. Здесь мы встретили начальника карантина, который сидел по шею в воде, купаясь в прохладной реке. Мы видели только его красное, круглое, как луна, лицо. Вскоре он, однако, пришел на карантин и угостил нас шербетом. Отдохнув с полчаса, мы переправились через знаменитую своим прошлым и настоящим реку, не терпевшую мостов, и оказались на персидской территории, в провинции Азербайджан. Нас не задержали ни пограничники, ни таможенники, и вообще там не было ни единой души, которая потребовала бы у нас паспорта и спросила имена.
Мы двинулись в глубь страны по дикой равнине, окруженной высокими горами. Наши погонщики мулов привели нас в деревню Сугучи, где мы остановились на ночь во фруктовом саду. 21-го мы прибыли в селение Маранд, где снова расположились во фруктовом саду и отведали великолепных фруктов. Переждав дневную жару, тронулись дальше. 22-го мы остановились в селении Софиан, у мельницы, и, так как весь день дул сильный ветер, двинулись в путь только вечером. Всю ночь ехали по равнине, которая постепенно поднимались и 28-го на рассвете подъехали к еще закрытым воротам столицы провинции Азербайджан - Тавриза (Тебриза). Вместе с нами открытия ворот ожидали караваны верблюдов из Внутренней Перши и множество персидских крестьян с ослами, нагруженными овощами и другими продуктами. Когда нас впустили в город, мы поехали по узким улицам, вдоль домов с окнами во двор и с низкими дверьми в стенах. На плоских крышах одноэтажных зданий еще спали люди. Здесь, в Персии, а также на юге Закавказья летом все спят на плоских крышах или террасах.
В Тавризе жил наш генеральный консул статский советник Кодинец, в просторном доме которого, состоявшем из нескольких дворов, мы и остановились. Так как было еще очень рано, нас встретил надир, т. е. дворецкий, который разместил нас в четырех комнатах в одном из дворов. Здесь мы отдохнули после 17-дневного путешествия верхом, подкрепились двухчасовым сном и около часа дня нанесли визит консулу. Он принял нас очень сердечно и пригласил к завтраку. Здесь я впервые отведал персидский плов с керри, т. е. с приправой из индийского перца, и сильно обжег себе при этом нёбо и горло, потому что еще не привык к таким острым кушаньям. Консул был другом нашей семьи, и мы вспомнили время, проведенное вместе в Одессе. Он был холост и вел здесь однообразную жизнь. Кроме нескольких итальянцев и поляков, находившихся у персов на военной службе или в качестве врачей, здесь в 1837 г.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
Виткевич, Ивановский и я купили верховых лошадей и наняли шесть мулов с погонщиками, чтобы везти багаж. Наконец, Ивановский взял себе в слуги пронырливого армянина Стефаноса, говорившего бегло по-грузински, по-армянски и по-татарски. Мы спали под открытым небом, так как ночь была теплая и чудесная, Ехали по прекрасной долине и ущелью Дилижан, где опять провели ночь на воздухе, у родника. 8-го прибыли в Пиписс и, так как жара днем была нестерпимой, отправились в путь лишь к вечеру. Снова ехали по живописной горной местности, вдоль горной реки Акстафа, свернули с большой дороги, чтобы пробраться более коротким путем через горы, и 10 июля заночевали в лагере кочевников у Эшек-Майдана (Ослиная площадь).
Когда мы приблизились к лагерю, навстречу нам бросилась целая стая огромных сторожевых собак, и только камнями, да еще с помощью кочевников, мы смогли от них отбиться. Для нас освободили палатку, устланную коврами. Позже принесли хороший плов с вареной бараниной. Затем: появился персидский трубадур, который вытащил спрятанный за спиной под халатом тамбурин и начал импровизировать в нашу честь стихи, сопровождая их гнусавым пением и игрой на тамбурине. Лагерь кочевников был разбит в горной котловине. С пастбищ пригнали скот, и у каждой палатки можно было видеть женщин и девушек с непокрытыми головами, которые доили скот и готовили ужин, в то время как вокруг бегала толпа полуголых ребятишек. Тут же вокруг палаток слонялись и голодные собаки. Снова была теплая чудная ночь, тишина которой нарушалась лишь лаем многочисленных собак.
11-го мы перешли границу провинции Эривань28 и из-за гнетущей жары сделали привал в разрушенной мечети. Здесь мы впервые любовались великолепным видом величественного Арарата, двойная вершина которого, покрытая ослепительным снегом, поднималась на юге над равниной. 13-го числа мы перевалили через последнюю цепь гор и спустились в долину Аракса. День был великолепный, небо безоблачное. Мы расположились под группой деревьев, около журчащего ручья, и снова любовались видом Арарата, высившегося перед нами во всем своем великолепии. Наш армянин приготовил замечательный плов, и мы, находясь в веселом расположении духа, опустошили бутылку мадеры. Вечером отправились в путь и 17-го на рассвете приехали в Нахичевань, где, по преданию, Ной посадил первую виноградную лозу. В городе, построенном целиком из саманного кирпича, мы остановились в так называемом дворце губернатора (хана). Нам отвели чистые и прохладные комнаты. Вскоре из гарема прислали персидский завтрак, состоявший из крутых яиц, кислого молока, зеленого лука, фруктов и тонкого хлеба (лаваш), а позже - замечательный обед. Завтрак и обед приносили на больших круглых медных подносах и ставили перед, нами на ковер. Биби-ханум, или первая жена отсутствовавшего в настоящий момент хозяина, оказывавшая нам почести, как невидимка, была настолько любезна, что сама распорядилась прислать нам лед, который пришелся очень кстати в эту сильную жару. Мы сердечно поблагодарили нашего невидимого ангела-хранителя за доброту и велели узнать, не можем ли мы со своей стороны чем-нибудь услужить ей. Вскоре появился евнух и попросил у нас бутылку рома для дам гарема; мы были счастливы передать ему ее. Вероятно, прекрасные, для нас невидимые одалиски понемногу выпивали в отсутствие своего повелителя, несмотря на то, что Мухаммед в Коране запретил пить вино. Но в его время еще не был изобретен ни ром, ни портер. Эти два напитка персы не считают запретными и называют портер "арпа-чай", т. е. "ячменная вода". Так как нам здесь понравилось и дул суховей, мы остались еще на день вблизи наших невидимых красавиц и лишь 19-го поехали дальше. Миновали ущелье и в 5 часов вечера прибыли наконец на карантин Джульфа, на левом берегу пограничной реки Аракс. Здесь мы встретили начальника карантина, который сидел по шею в воде, купаясь в прохладной реке. Мы видели только его красное, круглое, как луна, лицо. Вскоре он, однако, пришел на карантин и угостил нас шербетом. Отдохнув с полчаса, мы переправились через знаменитую своим прошлым и настоящим реку, не терпевшую мостов, и оказались на персидской территории, в провинции Азербайджан. Нас не задержали ни пограничники, ни таможенники, и вообще там не было ни единой души, которая потребовала бы у нас паспорта и спросила имена.
Мы двинулись в глубь страны по дикой равнине, окруженной высокими горами. Наши погонщики мулов привели нас в деревню Сугучи, где мы остановились на ночь во фруктовом саду. 21-го мы прибыли в селение Маранд, где снова расположились во фруктовом саду и отведали великолепных фруктов. Переждав дневную жару, тронулись дальше. 22-го мы остановились в селении Софиан, у мельницы, и, так как весь день дул сильный ветер, двинулись в путь только вечером. Всю ночь ехали по равнине, которая постепенно поднимались и 28-го на рассвете подъехали к еще закрытым воротам столицы провинции Азербайджан - Тавриза (Тебриза). Вместе с нами открытия ворот ожидали караваны верблюдов из Внутренней Перши и множество персидских крестьян с ослами, нагруженными овощами и другими продуктами. Когда нас впустили в город, мы поехали по узким улицам, вдоль домов с окнами во двор и с низкими дверьми в стенах. На плоских крышах одноэтажных зданий еще спали люди. Здесь, в Персии, а также на юге Закавказья летом все спят на плоских крышах или террасах.
В Тавризе жил наш генеральный консул статский советник Кодинец, в просторном доме которого, состоявшем из нескольких дворов, мы и остановились. Так как было еще очень рано, нас встретил надир, т. е. дворецкий, который разместил нас в четырех комнатах в одном из дворов. Здесь мы отдохнули после 17-дневного путешествия верхом, подкрепились двухчасовым сном и около часа дня нанесли визит консулу. Он принял нас очень сердечно и пригласил к завтраку. Здесь я впервые отведал персидский плов с керри, т. е. с приправой из индийского перца, и сильно обжег себе при этом нёбо и горло, потому что еще не привык к таким острым кушаньям. Консул был другом нашей семьи, и мы вспомнили время, проведенное вместе в Одессе. Он был холост и вел здесь однообразную жизнь. Кроме нескольких итальянцев и поляков, находившихся у персов на военной службе или в качестве врачей, здесь в 1837 г.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128