В воскресенье, 17 марта, нам нанес ответный визит первый министр Мирза Хаджи-Агасси. Нас посетил также Манучар-хан, тогдашний губернатор провинции Исфахан и самого города. Армянин по происхождению, он в молодые годы находился в плену в Грузии и был оскоплен, но позднее поднялся до ранга хана. Манучар-хан обладал большим умом и энергией. Его боялись и почитали все его подчиненные и народ. Особенно дрожали перед ним "лути" Исфахана, своего рода хулиганы.
После этого визита полковник Дюгамель вместе с супругой отправился на мессу, которую служил в своей армянской церкви отец Джиованни. Церковь была пуста, так как армяне посещали лишь утреннюю мессу. На обратном пути мы проехали по улицам Джульфы. Из дверей выглядывали женщины и девушки, которые с любопытством рассматривали ферингов и особенно ханум (супругу министра). Армяне - красивый народ, и их женщины и девушки славятся на Востоке своей красотой. Природа одарила их свежим цветом лица, черными пылкими миндалевидными глазами, великолепными белыми зубами, пышными черными волосами. Только носы у них чуть великоваты. К тому же женщины выглядят в наших глазах безобразно из-за дурной привычки прикрывать нижнюю часть лица до кончика носа белой хлопчатобумажной тканью, так что не видно ни подбородка, ни рта, ни зубов: по их обычаю, иначе ходить неприлично. Они созданы целиком для дома и для семьи, очень умеренны в еде, и их содержание обходится весьма дешево. Тем не менее они любят, как и все дочери Евы, красивую шелковую одежду и украшения и очень гордятся богатыми нарядами.
20 марта в Исфахан приехал турецкий посланник Сарым-эфенди, а также маркиз де Лавалет с врачом господином Боре, который находился тогда на службе в Урмии у несториан. Эти господа, которые сразу по прибытии посетили нас, были первыми представителями французского посольства. Маркиз де Лавалет пригласил меня на souper en trois*47, и мы очень весело провели вечер 22 марта. Это был приятный молодой человек, вдовец, ранее женатый на англичанке; поэтому он блестяще владел английским языком. Он рассказывал мне о своем путешествии и т. д. и курил мои настоящие гаванские сигары с истинным наслаждением, поскольку, как он выразился: "Nous sommes depuis long temps a sec, pour ce qui concerne les bons cigares"*48.
24 марта в Исфахан прибыло французское посольство. Покончив с аудиенцией у шаха и с визитами к вельможам двора, а также вручив Мохаммед-шаху подарки от Луи Филиппа, граф Серей пожелал взять реванш, обещанный нам в Тегеране, и пригласил всех нас на обед в свой дом в Джульфе. Обед или, скорее, ужин состоялся 8 апреля. Приятные, остроумные и веселые французы постарались, чтобы обед прошел в шутках и веселье, и смеху не было конца. После обеда все направились в кабинет графа, куда был подан кофе, и веселые французы начали хором петь свои чудесные песни, а один из них поиграл нам немного на рожке (корнета-пистон), инструменте, который как раз входил тогда в моду. Вечер у французского посланника был для меня самым приятным в Персии, и у нас сложились чрезвычайно дружеские отношения с этими остроумными французами. Их отъезд в Багдад в мае нас очень огорчил, так как своим присутствием в Персии они скрасили наше одиночество. Маркиз де Лавалет часто приезжал к нам обедать и развлекал нас шутками и забавными анекдотами так, что полковник Дюгамель однажды высказался, что присутствие Лавалета на наших ужинах производит на него такое же впечатление, как если бы он смотрел французский водевиль. При французском посольстве находились также архитектор Коста и художник Фландрен (скончавшийся в 1865 г.); оба они прославились своими замечательными рисунками и описаниями Исфахана, развалин Персеполиса58, Ниневии59, Вавилона и т. д. Позднее французское правительство опубликовало результаты их путешествия в отличном издании, куда были включены их великолепные планы и рисунки, изображавшие дворцы, здания и мосты Исфахана.
В апреле мы использовали чудесную весеннюю погоду и всегда ясное, голубое небо для частых прогулок по городу и его окрестностям. Так, 16 апреля я с бароном Боде побывали на прежнем месте жертвоприношения. Все эти старые места жертвоприношения в Персии называются атеш-гях (кострище) и расположены на возвышенностях. Далее мы посетили знаменитые качающиеся минареты Куне Бириндши. Явление это я не могу объяснить. Минареты стоят в нескольких шагах друг от друга во дворе мечети; они невысокие и имеют тонкие стены. Поднявшись изнутри на самый верх и ухватившись обеими руками за края смотрового оконца, можно легко раскачать весь минарет. При этом с него не слетает даже штукатурка. Исфаханские девушки, желающие выйти замуж, поднимаются по всем ступенькам минарета и на каждой ступени давят и измельчают своим седалищем по ореху, громко произнося при этом персидские стихи, которые доктор Поляк перевел на латынь, потому что перевод их на живой язык неблагозвучен.
24 апреля мы с полковником Дюгамелем совершили длительную поездку по Исфахану. Мы побывали во дворце Чехел-Сетун (сорок колонн). Полы его просторных залов были устланы коврами веселых расцветок. Несмотря на свои огромные размеры, они были вытканы из целого куска; их возраст превышал 200 лет. Краски арабесок на высоких потолках залов так свежи и красивы, словно они нанесены только вчера. Сухой климат и чистый воздух Исфахана были, очевидно, причиной их долговечности. Затем мы посетили дворцы Серипуш и Имарет-и-Садр, потом знаменитые ворота Али-Капы, откуда открывался чудесный вид на город и его окрестности. Это была самая прекрасная панорама, которую мне когда-либо довелось видеть. Мы превосходно позавтракали в саду Хешт-Бехешт под цветущими розами и великолепными платанами (Platanus orientates). Пели соловьи, журчали ручьи, текущие, увы, по полузапущенным садам. Под конец мы осмотрели дворец принца Исфахана Мотемида, брата Мохаммед-шаха. Один зал этого дворца вызвал у нас особый интерес. Его украшали высокие колонны. Потолок был отделан разноцветными стеклянными арабесками, благодаря чему в зале стоял таинственный полумрак. В центре зала находился большой бассейн с бьющим фонтаном. Струя была такой силы, что выдерживала тяжесть апельсина, который положили на нее сверху сопровождавшие нас слуги. Апельсин поднимался и опускался вместе с бьющей струей и не падал. Такие эксперименты часто проделываются в залах домов персидских вельмож, где обычно сооружены такие же фонтаны. Позже мы посетили также Кух-и-Сефи, Гезар-Джериб, Ферахабад и окрестности Джульфы. Все эти места подробно описаны Шарденом, Малькольмом и другими путешественниками.
В окрестностях Исфахана мы видели на полях много отдельно стоящих круглых башен, сложенных из обожженного кирпича, диаметром в 4 сажени и такой же высоты, со множеством маленьких четырехугольных отверстий в стенах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128