В соседней с аэродромом деревне громыхнули орудийные выстрелы, на дорогу, ведущую к летному полю, вышел немецкий танк и начал стрелять по взлетающим "Чайкам".

Дни огневые
В перерыве между полетами в штабе полка собрался партийный и комсомольский актив. Приехал начальник политотдела 6-го авиакорпуса полковник Михаил Полищук. Он рассказывает о работе тружеников тыла, о положении войск на фронтах, о том, как дерутся с врагом наши товарищи, летчики соседних полков: Иван Голубин, Герасим Григорьев... Правдивое, душевное слово трогает, вселяет уверенность в собственные силы. Хорошо, что политработники используют любую возможность, чтобы поговорить с людьми.
После беседы в штабе полка остались члены партийного бюро.
- У нас сегодня торжественный день, - говорит секретарь партбюро, батальонный комиссар Киселев. - В члены партии принимаем лучших наших товарищей, заслуженных летчиков.
Киселев начинает читать заявление Аркадия Михайлова: "Прошу принять меня кандидатом в члены ВКП(б). В дни Великой Отечественной войны я хочу бороться против банд фашистских захватчиков, будучи в рядах Коммунистической партии. Я обязуюсь..."
Голос Киселева тонет в грохоте взлетающих "илов". Секретарь умолкает. Это же здорово, что столько машин идут на боевое задание! Все повернулись к окнам. От могучего рева "ильюшиных" дрожит штабная изба. И то, что в этой фронтовой обстановке секретарь не может читать, не уменьшает торжественности момента, наоборот, еще больше возвышает его. Но вот прогремел последний, ушедший в небо Ил-2, и Киселев продолжает читать: "Я обязуюсь честно и добросовестно выполнять все задания партийной организации. Если потребуется отдам жизнь за дело партии Ленина, за нашу любимую Родину".
- Молодец, Аркадий Григорьевич, - говорит Полещук. И все понимают, за что похвала. За хорошее слово, за великое мужество. - Наслышан о ваших боевых делах...
- Эскадрилье "Чаек" предстояло нанести штурмовой удар по мотопехоте противника, вклинившейся в нашу оборону в районе Солнечногорска. Прорвавшись сквозь огонь зениток, летчики вышли на цель, атаковали ее и замкнули круг.
Риск? Безусловно. Что может он сделать на своей тихоходной машине, если нападут истребители? Но сейчас не время считаться с риском. Враг под Москвой, его надо остановить во что бы то ни стало. Каждая пулеметная очередь, каждый снаряд - в сердце врага.
Михайлов выбрал цель для атаки - скопление техники и, бросив туда пару "эрэсов", удовлетворенно отметил точность удара. Развернулся, атаковал еще раз, выпустив сначала снаряды, потом длинную пулеметную очередь. Выходя из атаки, оглянулся назад: пара Ме-109 уже заходила в атаку.
Оборонялся отчаянно, постепенно оттягивая бой на свою территорию. Но вот уже кончился боекомплект. И горючее на исходе. А враги наседают. Последние километры до полевого аэродрома Аркадий шел уже по прямой, потеряв способность сопротивляться: поврежденный мотор дымил, работал с перебоями, грозя заглохнуть окончательно. Искалеченная снарядами "Чайка" едва держалась в воздухе: она ежеминутно могла сорваться в штопор и похоронить летчика под обломками. Сесть нельзя - внизу лес. Выпрыгнуть с парашютом тоже нельзя - не было высоты, а набрать ее уже совершенно невозможно.
Один из истребителей приблизился к самолету Михайлова справа, поднял руку и, злорадно ухмыляясь, осенил его крестным знамением. Могила, дескать, тебе с крестом... Всегда спокойный, невозмутимый Михайлов не выдержал, сорвал с руки меховую крагу и в бессильной злобе швырнул в фашиста...
- Только потом вспомнил, - смеялся Аркадий, - что в кабине была увесистая ракетница.
А "мессер", качнув плоскостями, отвалил для последней атаки.
Одинокую "Чайку", преследуемую вражескими истребителями, с аэродрома увидел летчик Иван Калабушкин. Он взлетел и отсек "мессеров" от самолета Михайлова.
Едва перевалив верхушки деревьев, Аркадий с ходу пошел на посадку. Шасси не выпустились. Мотор остановился. Земля надвигалась под очень большим углом. Единственное, что успел сделать Михайлов - вырвал самолет из падения.
Инженер полка, осмотрев машину, сказал:
- Заменим винт, оба крыла, мотор, хвостовые рули, подремонтируем фюзеляж... Еще полетает.
Недослушав, Михайлов спросил:
- Хоть что-нибудь исправным осталось?
- Пулеметы, - сказал инженер.
- А колеса?
- Колеса целы, но покрышки побиты. Хорошо, что не выпустил шасси, мог перевернуться, сгореть...
- Утешил, - улыбнулся Михайлов, - а то я переживал, что не успел выпустить.
Лейтенант Александров пришел к самолету чем-то удрученный, подавленный. Воентехник второго ранга Николай Борискин доложил командиру экипажа о готовности машины к полету. "Чайка", которую он обслуживал вместе с мотористом Василием Трофимовым, как всегда, была исправна и вычищена до блеска. Техник любил порядок, и это нравилось Александрову. Но сейчас хозяин машины заметил, что летчик не слышит его, что смысл доклада не коснулся сознания Александрова.
- Петр Иваныч, что-нибудь случилось? - тревожно спросил техник.
Александрова все называют уважительно по имени-отчеству. Невысокого роста, плотный, очень спокойный, он молча стоит напротив Борискина и смотрит куда-то вниз. Спохватившись, поднимает широкое, исключительной доброты лицо, снизу вверх смотрит на техника.
- Случилось, Коля... Мальчонка мой умер.
До прихода в наш полк Александров работал инструктором в авиашколе. Там и женился. В Клин приехал с женой и сыном. Увидев их вместе, помню, мы удивились: у него такое простое крестьянское лицо, а она - королева. Такая красивая. Потом, когда узнали его поближе, удивляться не стали: он всех покорил своим душевным обаянием.
Александрову двадцать шесть лет, но на вид он, пожалуй, старше. Неторопливый, немногословный, будто прирожденный командир-воспитатель. Прежде чем что-нибудь сказать - подумает, прежде чем сделать - взвесит. В полете Александров действует быстро, четко, решительно. Это он выручил Илью Бочарова над Волоколамском, когда его атаковала пара Ме-109.
В то время Петр Иванович уже был обстрелянным воином - успел повоевать в небе Ленинграда в составе 121-го истребительного полка. Как-то раз фашисты подловили Александрова в неравном бою, пришлось расстаться с машиной. Восемь дней бродил по немецким тылам. Товарищи считали его погибшим, а он пришел. И снова дрался с врагом, ходил на штурмовки. Потом вернулся в родной 120-й полк.
Разные бывают герои. Один совершает подвиг ярко, эффектно, и сразу имя и слава его начинают греметь: о нем говорят, пишут, его ставят в пример. Другой совершает подвиг неприметно, спокойно, методически выполняет нелегкий солдатский труд. Такой у нас Александров. Летит, куда бы его ни послали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55