"У синонимов тождественны не значения, а потенциальные референты"9. В сущности, наша дисциплина - это наука о синонимии. Настоящий стилист -тот, кто из многих вариантов выбирает оптимальные для данного контекста. Настоящий стилистик (т.е. ученый) - тот, кто умеет обосновать выбор, сделанный другими. Ш. Балли во "Французской стилистике" разрабатывает метод идентификации, т.е. замены стилистически значимой единицы ее нейтральным синонимом с последующей оценкой возникших при этом информационных потерь.
Очень выразительно бывает сопоставление или противопоставление синонимов в общем контексте - напр.:
Бросит сын мой - дряхлой Европе (Богатырь - здесь не у дел):
- Как мой папа - на Перекопе
Шесть недель - ежиков ел!
Скажет мать: - Евшему - слава!
И не ел, милый, а жрал!
Тем ежам - совесть приправой.
И поймет - даром, что мал!
М.И. Цветаева. Перекоп.
Как известно, Цветаева была апологетом белого движения и царской семьи. Поэма "Перекоп" типична в этом отношении. При оценке таких произведений трудно сохранить объективность. Конечно, и на них лежит печать цветаевского гения, однако, на наш взгляд, их художественность сильно подавлена идеологией и еще больше - экзальтацией. По мнению автора этих строк, процитированный фрагмент небезупречен с точки зрения вкуса. Крайне выспренняя манера сочетается с сентиментальностью и грубым просторечием, которое, по-видимому, должно говорить о нечеловеческих условиях, в которых шли и сражались защитники Перекопа. Отталкивающие подробности отталкивающие других - для Цветаевой оказываются наиболее привлекательными. Герои должны утратить человеческий облик - и стать святыми, подобно святым, которые во славу Всевышнего поедают собственных паразитов, запивая это гноем, собранным с язв (срав. у Цветаевой: "Евшему - слава!" - евшему не что-нибудь, и ежей, как подвижники). Добавим, что когда Цветаева не пыталась создавать апокрифы, там более - на проблематичном материале, тогда у нее получались образцы и высотой поэзии, и высокой риторики (напр., "Челюскинцы").
В той же поэме Цветаева употребляет те же синонимы в другом контексте:
Не ем глазами - жру
Русь.
Просторечный вариант не только передает крайнюю интенсивность чувства, но еще и разрушает подобострастный, "лакейский" фразеологизм "есть глазами": фанатичная любовь к России далека от рабского обожания, от идолопоклонства. Тонкость этого цветаевского глагола состоит в том, что упомянутый "холопский" оборот существует и в другом, более семантически интенсивном, варианте - "пожирать глазами", выражающем гораздо большую степень раболепия. Здесь происходит уже отказ от собственного "Я" и полное подчинение чужой воле. Цветаева парадоксальным образом движется в этом направлении, но приходит к духовному раскрепощению, отказываясь, по сути, не от одного, но от двух клишированных оборотов и предпочитая свой собственный.
Один из распространенных видов синонимии - сопоставление нейтрального и книжного вариантов - напр.: "Твой поцелуй - воистину лобзанье" (К.Д. Бальмонт. Зарево зорь). Здесь сквозь обыкновенное просвечивает высокое.
Разновидностями синонимов являются эвфемизмы и дисфемизмы, т.е. "благопристойные" и "неблагопристойные" замены слов. Эвфемизмы бывают табуистическими и этическими, т.е. ими подменяются слова, неуместные по религиозным (суеверным) или моральным (этикетным) причинам. Иногда различить их довольно нелегко:
- Вам нужно мертвых душ? - спросил Собакевич очень просто, без малейшего удивления, как бы речь шла о хлебе.
- Да, - ответил Чичиков и опять смягчил выражение, прибавивши: несуществующих.
- Найдутся, почему не быть... - сказал Собакевич.
- А если найдутся, то вам, без сомнения, (...) будет приятно от них избавиться?
- Извольте, я готов продать.
Н.В. Гоголь. Мертвые души
На первый взгляд, "избавиться" вместо "продать" - "этикетный" эвфемизм, порожденный ханжеством Чичикова, а "несуществующих" вместо "мертвых" - табуистический. Но точнее было бы сказать, что оба они относятся к одному разряду: если для Чичикова не существует табу на торговлю мертвыми душами, то суеверия в области наименований для него тем более эфемерны. Контраст между прямыми и косвенными указаниями на предмет основной прием этого микротекста - подчеркивает различие между грубой торгашеской цепкостью Собакевича и фарисейской торгашеской цепкостью Чичикова.
Обратим внимание и на то, что эвфемистические пары не синонимичны сами по себе - напр., "избавиться" - еще не значит "продать". Синонимами такие слова делает контекст, в котором под ними понимается одно и то же.
Дисфемизмы - это эвфемизмы со знаком "минус": это такие же косвенные, часто метафорические, наименования предметов, однако они намного предосудительнее, а то и непристойнее, чем прямые названия: "окочуриться" вместо "умереть", "осточертеть" вместо "надоесть", "мусор" вместо "милиционер" и т. п.
Дисфемизмы не противоположны эвфемизмам. Напротив, они в заостренной форме выражают суть последних. Как заметил В.Б. Шкловский, "эвфемизм не столько способ говорить пристойно, сколько способ говорить непристойности, не столько скрывая их, сколько обостряя"10.
Иногда эвфемизмы и дисфемизмы совмещаются - таково наименование продажной журналистики "второй древнейшей профессией". Дисфемизм состоит в том, что журналистика уподобляется проституции, эвфемизм - в том, что последняя обозначается косвенно.
Как мы сказали, синонимы иногда возникают в контексте, вне которого между словами нет ничего общего. Иными словами, контекстуальные (окказиональные) синонимы появляются на основе метафоризации. Поскольку речь только что зашла о продажной прессе, то уместно вспомнить одно из лучших стихотворений на эту тему:
Ползет подземный змей,
Ползет, везет людей.
И каждый - со своей
Газетой (со своей
Экземой!). Жвачный тик.
Газетный костоед.
Жеватели мастик,
Читатели газет.
Кто - чтец? Старик? Атлет? Солдат? - Ни черт, ни лиц,
Ни лет. Скелет - раз нет
Лица: газетный лист (...)
Что для таких господ -Закат или рассвет? Глотатели пустот, Читатели газет,
Газет - читай: клевет.
Газет - читай: растрат.
Что ни столбец - навет,
Что ни абзац - отврат...
О, с чем на Страшный суд Предстанете: на свет!
Хвататели минут,
Читатели газет (...)
Уж лучше на погост,
Чем в гнойный лазарет
Чесателей корост, Читателей газет!
Кто наших сыновей Гноит во цвете лет? Смесители кровей, Писатели газет!
М.И. Цветаева. Читатели газет
Стихотворение строится на окказиональной синонимии. Смысл этого приема понятен: Цветаева вскрывает суть бульварной прессы. Она показывает, что "газета" и "читатель" - это эвфемизмы, и находит "подлинные" названия для них.
Иногда синонимия связана с личностными особенностями персонажей:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39