На нем были все те же джинсы и та же футболка. Лицо слегка помято, волосы взъерошены.
– Клер? – наконец произнес Себастьян хриплым заспанным голосом. Судя по всему, он только что проснулся. Нижнюю половину лица его покрывала заметная темная щетина, а тень от поднятой руки ложилась на губы.
– Неужели разбудила?
– Честно говоря, я вечером засиделся.
– Допоздна?
– Угу. – Он потер лицо ладонями. – А который час?
– Четверть третьего. Ты так и спал в одежде?
– Не впервой.
– Опять всю ночь гулял?
– Гулял? – Он опустил руки. – Нет. Всю ночь читал. На языке у Клер так и вертелось ехидное замечание о том, что комиксы никогда не считались серьезным чтением, но сегодня она решила во что бы то ни стало вести себя хорошо и не ссориться. Вот вчера она неплохо задала обидчику. На некоторое время у нее даже поднялось настроение. Правда, пока Клер доехала до дома, боевое возбуждение схлынуло, и на смену ему пришли совсем иные чувства: неловкость и даже стыд. Правильным, достойным настоящей леди поступком, конечно, стало бы извинение. Но для этого Клер предварительно пришлось бы себя убить.
– Наверное, книга оказалась хорошей.
– Во всяком случае, любопытной. – Губы Себастьяна чуть заметно изогнулись.
Клер не стала спрашивать, что именно он читал. Какая разница?
– А Леонард дома?
– Понятия не имею.
Себастьян сделал шаг в сторону, чтобы гостья смогла войти. От него пахло постельным бельем, сном и согревшейся под одеялом кожей. Он занимал очень много места – окружающее пространство словно сжалось, стало низким и тесным. А может, просто Клер так казалось из-за привычки смотреть на Лонни, который был всего лишь на пару дюймов выше, чем она, к тому же вовсе не богатырского сложения.
– Я искала Лео в большом доме, но там его нет. – Клер подняла очки на макушку и внимательно наблюдала, как Себастьян закрывает дверь.
Он делал это обстоятельно, даже торжественно. А потом прислонился к двери спиной, скрестил руки на груди и уставился на ноги гостьи. Насмотревшись, перевел взгляд с красных босоножек выше, на сарафан с крупными бордовыми вишнями. Долго изучал губы. Наконец добрался до глаз. Склонил голову набок и пристально впился взглядом – так, словно пытался постичь нечто чрезвычайно важное.
– Что? – не выдержав, спросила Клер.
– Ничего. – Вон выпрямился и направился в кухню. Босиком.
– Пожалуй, сварю кофе. Хочешь?
– Нет. В третьем часу предпочитаю диетическую колу. – Она пошла за Себастьяном, разглядывая его широкие плечи. Короткие рукава футболки плотно облегали накачанные бицепсы, а концы светлых, песочного цвета волос касались кромки выреза. Да, в данном случае сомневаться не приходилось. Себастьян был настоящим мужчиной. Мужиком. Лонни отличался неизменной щепетильностью в одежде, а этот в чем ходил, в том и спал.
– Отец не пьет диетическую колу.
– Знаю. Леонард – ярый сторонник сладкой вишневой колы. А я ее ненавижу.
Себастьян обернулся, взглянул с легкой улыбкой и обошел вокруг громоздкого старинного стола, заваленного записными книжками, блокнотами и визитными карточками. Тут же стоял открытый ноутбуку рядом лежали сотовый телефон, маленький диктофон и три кассеты.
– Отец единственный из всех известных мне людей, кто до сих пор пьет сладкую колу. – Вон-младший открыл буфет и поднял руку, чтобы достать с верхней полки кружку. Футболка поднялась выше ремня низко сидящих джинсов. Показалась эластичная резинка трусов – очень белых по сравнению с загорелой поясницей.
Неожиданно в голове Клер мелькнуло воспоминание о голом заде в номере отеля, и она поспешно подняла глаза к взъерошенному со сна затылку. В то утро он был без трусов – джинсы на голое тело.
– Лео – исключительно преданный потребитель, – заметила она. Ожившие картины злосчастного происшествия едва не придавили Клер: больше всего на свете ей захотелось сейчас упасть и заползти в какую-нибудь щель. К счастью, секса между ними не случилось. Хотя это известие и принесло Клер колоссальное облегчение, все же оставался без ответа немаловажный вопрос: чем же все-таки они занимались и почему она проснулась практически голой? Если бы можно было надеяться на честность свидетеля, она непременно попросила бы его заполнить пробелы.
– Скорее исключительно упрямый – поправил Себастьян, не поворачиваясь. – Ни за что не желает отступать от устоявшихся привычек.
Однако вряд ли он согласится сказать правду и не приукрасит ее ради собственного развлечения, продолжала размышлять Клер. Себастьян не из тех, кому можно доверять. Это давно известно.
– Старомодность только усиливает его обаяние.
Клер присела на краешек стола.
Заспанный хозяин быстро сварил кофе. Одной рукой он поднял кофейник, а другой – большую кружку.
– Точно не хочешь?
– Точно. – Клер обеими руками вцепилась в столешницу и еще раз, на сей раз намеренно, оценивающим взглядом посмотрела на мятую футболку и видавшие виды джинсы.
Она не могла не сравнивать этого человека с Лонни и считала сопоставление вполне естественным. Объекты совпадали лишь в принадлежности к мужской половине человечества. Остальные параметры существенно различались. Себастьян был значительно выше, занимал гораздо больше места и излучал почти осязаемый тестостерон. Лонни казался ниже, тоньше, изящнее и находился в прямой зависимости от собственного неустойчивого настроения. Возможно, этим он и привлекал. От него никогда не исходило даже тени угрозы. Клер прислушалась, не звучит ли в мозгу долгожданный колокол прозрения. Нет, ничего. Полная тишина.
Себастьян поставил кофейник, и Клер усилием воли переключила внимание на диктофон – он как раз находился возле ее правой руки.
– Пишешь статью? – поинтересовалась она. Себастьян не ответил, и она подняла глаза.
Солнце заглядывало в окно и освещало сильное плечо и небритую щеку. Скользило по темной щетине и тонуло в длинных густых ресницах. Подняв кружку к губам и не сводя пристального взгляда с Клер, Себастьян дул на горячий кофе.
– Пишу? Это слишком громко сказано. Скорее бесконечно печатаю и стираю один и тот же начальный абзац.
– Застрял?
– Похоже на то. – Себастьян отхлебнул кофе.
– Со мной такое тоже порой случается. Как правило, это происходит потому, что я еще не до конца продумала сцену, или смотрю на героев и события предвзято. И чем больше пытаюсь форсировать ситуацию, тем глубже увязаю.
Себастьян опустил кружку, и Клер решила, что сейчас последует какое-нибудь презрительное замечание в адрес сочинительниц сентиментальных романов. Она еще крепче сжала край стола, взяла себя в руки и собралась выслушать краткую лекцию о важности работы журналиста и ничтожности любовных фантазий для скучающих домохозяек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
– Клер? – наконец произнес Себастьян хриплым заспанным голосом. Судя по всему, он только что проснулся. Нижнюю половину лица его покрывала заметная темная щетина, а тень от поднятой руки ложилась на губы.
– Неужели разбудила?
– Честно говоря, я вечером засиделся.
– Допоздна?
– Угу. – Он потер лицо ладонями. – А который час?
– Четверть третьего. Ты так и спал в одежде?
– Не впервой.
– Опять всю ночь гулял?
– Гулял? – Он опустил руки. – Нет. Всю ночь читал. На языке у Клер так и вертелось ехидное замечание о том, что комиксы никогда не считались серьезным чтением, но сегодня она решила во что бы то ни стало вести себя хорошо и не ссориться. Вот вчера она неплохо задала обидчику. На некоторое время у нее даже поднялось настроение. Правда, пока Клер доехала до дома, боевое возбуждение схлынуло, и на смену ему пришли совсем иные чувства: неловкость и даже стыд. Правильным, достойным настоящей леди поступком, конечно, стало бы извинение. Но для этого Клер предварительно пришлось бы себя убить.
– Наверное, книга оказалась хорошей.
– Во всяком случае, любопытной. – Губы Себастьяна чуть заметно изогнулись.
Клер не стала спрашивать, что именно он читал. Какая разница?
– А Леонард дома?
– Понятия не имею.
Себастьян сделал шаг в сторону, чтобы гостья смогла войти. От него пахло постельным бельем, сном и согревшейся под одеялом кожей. Он занимал очень много места – окружающее пространство словно сжалось, стало низким и тесным. А может, просто Клер так казалось из-за привычки смотреть на Лонни, который был всего лишь на пару дюймов выше, чем она, к тому же вовсе не богатырского сложения.
– Я искала Лео в большом доме, но там его нет. – Клер подняла очки на макушку и внимательно наблюдала, как Себастьян закрывает дверь.
Он делал это обстоятельно, даже торжественно. А потом прислонился к двери спиной, скрестил руки на груди и уставился на ноги гостьи. Насмотревшись, перевел взгляд с красных босоножек выше, на сарафан с крупными бордовыми вишнями. Долго изучал губы. Наконец добрался до глаз. Склонил голову набок и пристально впился взглядом – так, словно пытался постичь нечто чрезвычайно важное.
– Что? – не выдержав, спросила Клер.
– Ничего. – Вон выпрямился и направился в кухню. Босиком.
– Пожалуй, сварю кофе. Хочешь?
– Нет. В третьем часу предпочитаю диетическую колу. – Она пошла за Себастьяном, разглядывая его широкие плечи. Короткие рукава футболки плотно облегали накачанные бицепсы, а концы светлых, песочного цвета волос касались кромки выреза. Да, в данном случае сомневаться не приходилось. Себастьян был настоящим мужчиной. Мужиком. Лонни отличался неизменной щепетильностью в одежде, а этот в чем ходил, в том и спал.
– Отец не пьет диетическую колу.
– Знаю. Леонард – ярый сторонник сладкой вишневой колы. А я ее ненавижу.
Себастьян обернулся, взглянул с легкой улыбкой и обошел вокруг громоздкого старинного стола, заваленного записными книжками, блокнотами и визитными карточками. Тут же стоял открытый ноутбуку рядом лежали сотовый телефон, маленький диктофон и три кассеты.
– Отец единственный из всех известных мне людей, кто до сих пор пьет сладкую колу. – Вон-младший открыл буфет и поднял руку, чтобы достать с верхней полки кружку. Футболка поднялась выше ремня низко сидящих джинсов. Показалась эластичная резинка трусов – очень белых по сравнению с загорелой поясницей.
Неожиданно в голове Клер мелькнуло воспоминание о голом заде в номере отеля, и она поспешно подняла глаза к взъерошенному со сна затылку. В то утро он был без трусов – джинсы на голое тело.
– Лео – исключительно преданный потребитель, – заметила она. Ожившие картины злосчастного происшествия едва не придавили Клер: больше всего на свете ей захотелось сейчас упасть и заползти в какую-нибудь щель. К счастью, секса между ними не случилось. Хотя это известие и принесло Клер колоссальное облегчение, все же оставался без ответа немаловажный вопрос: чем же все-таки они занимались и почему она проснулась практически голой? Если бы можно было надеяться на честность свидетеля, она непременно попросила бы его заполнить пробелы.
– Скорее исключительно упрямый – поправил Себастьян, не поворачиваясь. – Ни за что не желает отступать от устоявшихся привычек.
Однако вряд ли он согласится сказать правду и не приукрасит ее ради собственного развлечения, продолжала размышлять Клер. Себастьян не из тех, кому можно доверять. Это давно известно.
– Старомодность только усиливает его обаяние.
Клер присела на краешек стола.
Заспанный хозяин быстро сварил кофе. Одной рукой он поднял кофейник, а другой – большую кружку.
– Точно не хочешь?
– Точно. – Клер обеими руками вцепилась в столешницу и еще раз, на сей раз намеренно, оценивающим взглядом посмотрела на мятую футболку и видавшие виды джинсы.
Она не могла не сравнивать этого человека с Лонни и считала сопоставление вполне естественным. Объекты совпадали лишь в принадлежности к мужской половине человечества. Остальные параметры существенно различались. Себастьян был значительно выше, занимал гораздо больше места и излучал почти осязаемый тестостерон. Лонни казался ниже, тоньше, изящнее и находился в прямой зависимости от собственного неустойчивого настроения. Возможно, этим он и привлекал. От него никогда не исходило даже тени угрозы. Клер прислушалась, не звучит ли в мозгу долгожданный колокол прозрения. Нет, ничего. Полная тишина.
Себастьян поставил кофейник, и Клер усилием воли переключила внимание на диктофон – он как раз находился возле ее правой руки.
– Пишешь статью? – поинтересовалась она. Себастьян не ответил, и она подняла глаза.
Солнце заглядывало в окно и освещало сильное плечо и небритую щеку. Скользило по темной щетине и тонуло в длинных густых ресницах. Подняв кружку к губам и не сводя пристального взгляда с Клер, Себастьян дул на горячий кофе.
– Пишу? Это слишком громко сказано. Скорее бесконечно печатаю и стираю один и тот же начальный абзац.
– Застрял?
– Похоже на то. – Себастьян отхлебнул кофе.
– Со мной такое тоже порой случается. Как правило, это происходит потому, что я еще не до конца продумала сцену, или смотрю на героев и события предвзято. И чем больше пытаюсь форсировать ситуацию, тем глубже увязаю.
Себастьян опустил кружку, и Клер решила, что сейчас последует какое-нибудь презрительное замечание в адрес сочинительниц сентиментальных романов. Она еще крепче сжала край стола, взяла себя в руки и собралась выслушать краткую лекцию о важности работы журналиста и ничтожности любовных фантазий для скучающих домохозяек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74