Я съел последний кусочек моего громадного обеда далеко еще до полудня. Но я твердо решил показать, что может сделать энергичный молодой человек, намеревающийся подняться на верхи своей профессии.
Труднее всего было, что мои кисти все продолжали опухать и мешали мне. Я думаю, что многие знают, как больно ступать на вывихнутую щиколотку. Так вообразите же себе боль, вызванную накладыванием угля лопатой и толканием нагруженной тачки двумя вывихнутыми руками!
Это была страшная работа. Часто, когда никто не видел меня, я садился на пол и плакал от ярости, обиды, истощения и отчаяния. Второй день был самым тяжелым, и я вынес уголь и убрал последнюю партию в конце тринадцатичасового рабочего дня только благодаря дневному кочегару, обвязавшему мне кисти рук широкими кожаными ремнями. Они укрепляли и поддерживали кисти, а вместе с тем и задерживали возрастающую опухоль.
Вот при каких условиях я продолжал учиться быть электротехником! По вечерам я с трудом ковылял к дому, засыпал, не успев поужинать, затем меня раздевали и укладывали в постель. Утро за утром я ковылял на работу, унося с собою все большие обеды.
Я уже не читал книг, взятых в библиотеке, и не ухаживал за девушками. Я вел жизнь настоящего животного: я работал, ел и спал, а ум мой бездействовал. Это был какой-то кошмар. Я работал ежедневно, не исключая и воскресенья, и я нетерпеливо ждал единственного праздничного дня в конце месяца, решив провести его в постели и хорошенько выспаться.
Страннее всего то, что я ни разу не выпил вина и не вспомнил о нем. Однако мне было известно, что люди, делающие чрезмерную работу, почти неизменно пьют. Я видел это и сам в прошлом делал то же самое. Но организм мой определенно не требовал алкоголя, и я не подумал искать в нем облегчения. Это было тогда, но позднейшая многолетняя привычка к обществу Зеленого Змия постепенно пробудила во мне влечение к алкоголю.
Я заметил, что дневной кочегар часто упорно и странно смотрит на меня. Наконец он заговорил; он начал с того, что взял с меня клятву не выдавать его. Заведующий ему велел ничего не говорить мне, и он рисковал потерять свое место. Он рассказал о дневном грузчике и о ночном, и об их жалованьи. Я узнал, что получал тридцать долларов за работу, за которую они получали по сорок долларов каждый. Он просветил бы меня раньше, говорил кочегар, если бы он не был уверен, что я не выдержу и уйду с места. Он говорил, что я зря убиваю себя, сбивая цену рабочих рук и лишая двух людей работы.
Но так как я был молодой американец, притом еще самолюбивый, то я не захотел немедленно бросить свое дело, — это было, конечно, глупо; но я решил проработать достаточно времени, чтобы доказать заведующему, что я в состоянии выдержать подобную работу, затем я уйду, и он поймет, какого молодца он упустил.
Согласно с этим я твердо (и глупо) продолжал работать, пока в шесть часов вечера не убрал последний кусок ночного угля. Тогда я бросил место, где я должен был научиться электротехнике, делая работу двух взрослых людей за плату мальчика, пошел домой и проспал двенадцать часов.
К счастью, я не успел за время работы сильно повредить своему здоровью. Но чрезмерная работа отвратила меня от какого бы то ни было труда. Мне было безразлично, получу ли я когда-нибудь постоянное место и выучусь ли какому-нибудь ремеслу. И я пустился вновь по стезе приключений, бродяжничая и пробираясь зайцем по железнодорожным путям.
XXI
И вот, лишь только я вновь вышел на путь приключений, как немедленно встретился лицом к лицу с Зеленым Змием. Я жил среди совсем чужих людей, и совместная выпивка знакомила нас и открывала возможность самых различных приключений. Так было даже в штатах, где продажа вина была запрещена. Например, в Айове в 1894 году я бродил по главной улице города Де-Муана и получал приглашения от совсем посторонних людей зайти в разные незаконные притоны; мне помнится, что я пил в парикмахерских, в мастерских и магазинах мебели.
Не желая пить, я все же пил с окружающими. Я водил компанию с самыми оригинальными субъектами, а таковые и напивались больше всех. Это были самые лучшие товарищи. Быть может, именно излишек темперамента заставил их отвернуться от всего обычного и надоевшего и обратиться к помощи лживых и фантастических грез Зеленого Змия.
Во время бродяжничества по Соединенным Штатам я составил себе новые убеждения. В качестве бродяги я находился за кулисами общества, даже в подвалах его. Я имел возможность наблюдать за машинами, двигающими им; я видел движение колес социальной машины и узнал, что труд рабочего не стоял на той высоте о которой говорили учителя, проповедники и политики.
Я решил, что обойдусь без ремесла и без пресловутой дочери заведующего; я также отверг всякое преступное занятие, так как находил, что это еще невыгоднее, чем быть рабочим.
Я вернулся в Калифорнию с твердым намерением развивать свои умственные способности. Для этого надо было поступить в школу. Я давно прошел через школу первой ступени и потому поступил в оклендскую среднюю школу. Кроме того, чтобы иметь возможность платить за учение, я поступил в привратники. Сестра помогала мне; я не брезговал и другой работой, например косил чью-нибудь лужайку, выбивал ковры. Я работал для того, чтобы отделаться от работы; я старался изо всех сил ради осуществления этого парадокса.
Я совсем забыл о любви, а с нею вместе и Хейди, и Луи Шаттока, и вечерние прогулки. Я был слишком занят: вступил в общество дебатов Генри Клея и был принят в домах некоторых членов его, где познакомился с девицами в длинных платьях. Я принимал участие в маленьких домашних клубах, на заседаниях которых обсуждались поэзия, искусство и тонкости грамматики. Я стал членом местного социалистического союза; мы там учились, ораторствовали о политической экономив философии и политике. Я поглощал огромное количество книг.
В продолжение полутора лет я ни разу ничего не пил и совсем забыл о вине. Мне недоставало на это ни времени, ни желания. Моя работа привратника, учебные занятия и безгрешные развлечения вроде шахмат не оставляли мне свободной минуты. Я открывал новый мир с таким страстным интересом, что старый мир Зеленого Змия потерял всякую привлекательность для меня.
Впрочем, раз я зашел в питейный дом. Я сходил повидать Джонни Хайнхольда в его «Последнем Шансе», с тем чтобы занять у него денег. Нельзя не отметить одной положительной черты Зеленого Змия: владельцы баров, как правило, щедрее на помощь своему ближнему, чем деловые люди. Мне до зарезу нужны были десять долларов, и не к кому было обратиться за ними. Я вспомнил Джонни Хайнхольда; я уже несколько лет не был в его баре и не тратил у него ни одного цента.
Придя к нему с просьбой, я даже ничего не выпил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Труднее всего было, что мои кисти все продолжали опухать и мешали мне. Я думаю, что многие знают, как больно ступать на вывихнутую щиколотку. Так вообразите же себе боль, вызванную накладыванием угля лопатой и толканием нагруженной тачки двумя вывихнутыми руками!
Это была страшная работа. Часто, когда никто не видел меня, я садился на пол и плакал от ярости, обиды, истощения и отчаяния. Второй день был самым тяжелым, и я вынес уголь и убрал последнюю партию в конце тринадцатичасового рабочего дня только благодаря дневному кочегару, обвязавшему мне кисти рук широкими кожаными ремнями. Они укрепляли и поддерживали кисти, а вместе с тем и задерживали возрастающую опухоль.
Вот при каких условиях я продолжал учиться быть электротехником! По вечерам я с трудом ковылял к дому, засыпал, не успев поужинать, затем меня раздевали и укладывали в постель. Утро за утром я ковылял на работу, унося с собою все большие обеды.
Я уже не читал книг, взятых в библиотеке, и не ухаживал за девушками. Я вел жизнь настоящего животного: я работал, ел и спал, а ум мой бездействовал. Это был какой-то кошмар. Я работал ежедневно, не исключая и воскресенья, и я нетерпеливо ждал единственного праздничного дня в конце месяца, решив провести его в постели и хорошенько выспаться.
Страннее всего то, что я ни разу не выпил вина и не вспомнил о нем. Однако мне было известно, что люди, делающие чрезмерную работу, почти неизменно пьют. Я видел это и сам в прошлом делал то же самое. Но организм мой определенно не требовал алкоголя, и я не подумал искать в нем облегчения. Это было тогда, но позднейшая многолетняя привычка к обществу Зеленого Змия постепенно пробудила во мне влечение к алкоголю.
Я заметил, что дневной кочегар часто упорно и странно смотрит на меня. Наконец он заговорил; он начал с того, что взял с меня клятву не выдавать его. Заведующий ему велел ничего не говорить мне, и он рисковал потерять свое место. Он рассказал о дневном грузчике и о ночном, и об их жалованьи. Я узнал, что получал тридцать долларов за работу, за которую они получали по сорок долларов каждый. Он просветил бы меня раньше, говорил кочегар, если бы он не был уверен, что я не выдержу и уйду с места. Он говорил, что я зря убиваю себя, сбивая цену рабочих рук и лишая двух людей работы.
Но так как я был молодой американец, притом еще самолюбивый, то я не захотел немедленно бросить свое дело, — это было, конечно, глупо; но я решил проработать достаточно времени, чтобы доказать заведующему, что я в состоянии выдержать подобную работу, затем я уйду, и он поймет, какого молодца он упустил.
Согласно с этим я твердо (и глупо) продолжал работать, пока в шесть часов вечера не убрал последний кусок ночного угля. Тогда я бросил место, где я должен был научиться электротехнике, делая работу двух взрослых людей за плату мальчика, пошел домой и проспал двенадцать часов.
К счастью, я не успел за время работы сильно повредить своему здоровью. Но чрезмерная работа отвратила меня от какого бы то ни было труда. Мне было безразлично, получу ли я когда-нибудь постоянное место и выучусь ли какому-нибудь ремеслу. И я пустился вновь по стезе приключений, бродяжничая и пробираясь зайцем по железнодорожным путям.
XXI
И вот, лишь только я вновь вышел на путь приключений, как немедленно встретился лицом к лицу с Зеленым Змием. Я жил среди совсем чужих людей, и совместная выпивка знакомила нас и открывала возможность самых различных приключений. Так было даже в штатах, где продажа вина была запрещена. Например, в Айове в 1894 году я бродил по главной улице города Де-Муана и получал приглашения от совсем посторонних людей зайти в разные незаконные притоны; мне помнится, что я пил в парикмахерских, в мастерских и магазинах мебели.
Не желая пить, я все же пил с окружающими. Я водил компанию с самыми оригинальными субъектами, а таковые и напивались больше всех. Это были самые лучшие товарищи. Быть может, именно излишек темперамента заставил их отвернуться от всего обычного и надоевшего и обратиться к помощи лживых и фантастических грез Зеленого Змия.
Во время бродяжничества по Соединенным Штатам я составил себе новые убеждения. В качестве бродяги я находился за кулисами общества, даже в подвалах его. Я имел возможность наблюдать за машинами, двигающими им; я видел движение колес социальной машины и узнал, что труд рабочего не стоял на той высоте о которой говорили учителя, проповедники и политики.
Я решил, что обойдусь без ремесла и без пресловутой дочери заведующего; я также отверг всякое преступное занятие, так как находил, что это еще невыгоднее, чем быть рабочим.
Я вернулся в Калифорнию с твердым намерением развивать свои умственные способности. Для этого надо было поступить в школу. Я давно прошел через школу первой ступени и потому поступил в оклендскую среднюю школу. Кроме того, чтобы иметь возможность платить за учение, я поступил в привратники. Сестра помогала мне; я не брезговал и другой работой, например косил чью-нибудь лужайку, выбивал ковры. Я работал для того, чтобы отделаться от работы; я старался изо всех сил ради осуществления этого парадокса.
Я совсем забыл о любви, а с нею вместе и Хейди, и Луи Шаттока, и вечерние прогулки. Я был слишком занят: вступил в общество дебатов Генри Клея и был принят в домах некоторых членов его, где познакомился с девицами в длинных платьях. Я принимал участие в маленьких домашних клубах, на заседаниях которых обсуждались поэзия, искусство и тонкости грамматики. Я стал членом местного социалистического союза; мы там учились, ораторствовали о политической экономив философии и политике. Я поглощал огромное количество книг.
В продолжение полутора лет я ни разу ничего не пил и совсем забыл о вине. Мне недоставало на это ни времени, ни желания. Моя работа привратника, учебные занятия и безгрешные развлечения вроде шахмат не оставляли мне свободной минуты. Я открывал новый мир с таким страстным интересом, что старый мир Зеленого Змия потерял всякую привлекательность для меня.
Впрочем, раз я зашел в питейный дом. Я сходил повидать Джонни Хайнхольда в его «Последнем Шансе», с тем чтобы занять у него денег. Нельзя не отметить одной положительной черты Зеленого Змия: владельцы баров, как правило, щедрее на помощь своему ближнему, чем деловые люди. Мне до зарезу нужны были десять долларов, и не к кому было обратиться за ними. Я вспомнил Джонни Хайнхольда; я уже несколько лет не был в его баре и не тратил у него ни одного цента.
Придя к нему с просьбой, я даже ничего не выпил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26