А люди, не посвященные в обычаи пьяниц, еще удивляются тому, что привычка пить постепенно усиливается и возрастает!
XXXIV
Никто не видел меня совсем пьяным, потому что мне не случалось напиваться до потери сознания. Однако непривычный человек совсем опьянел бы, если бы ему пришлось выпить такое количество алкоголя, которое я поглощал ежедневно.
Настало время, когда коктейли перестали удовлетворять меня. Их надо было бы выпить слишком много. Виски действовало сильнее в меньшем количестве. До обеда я пил бурбонское, или ржаное виски, или какие-нибудь хитрые смеси, а после обеда виски с содой.
Мой сон стал менее спокойным. Прежде, если мне не спалось, стоило только почитать, и я засыпал. Но теперь уже это не помогало. Читая до поздней ночи и не имея возможности заснуть, я попробовал выпить виски и немедленно ощутил желание спать. Иногда приходилось выпивать два или три раза подряд.
Я спал так мало, что организм не успевал перерабатывать усвоенный им алкоголь. В результате я просыпался с сухим ртом, с тяжелой головой и расстройством желудка. Мне было совсем нехорошо; я страдал утренним недомоганием постоянного пьяницы. Я нуждался в опохмелении. Так порабощает Зеленый Змий побежденного им человека! Приходилось пить для того, чтобы достигнуть приличного самочувствия к завтраку; это было повторение старой истории о пользе яда ужалившей змеи. Теперь у моей постели должен был стоять графин с холодной водой для освежения моего обожженного горла и разгоряченных внутренностей.
Я достиг того, что тело мое уже больше никогда не было свободно от алкоголя. Когда я путешествовал по немноголюдным местам, то всегда брал его с собою, не желая рискнуть обходиться без него. Я возил большую порцию в дорожном мешке. Я раньше изумлялся такому поведению других, теперь же не ощущал никакого стыда от своих поступков. Когда же я попадал в общество собутыльников, то переходил всякие границы: пил, что они пили и как они хотели.
Когда я не спал, то не было ни минуты, чтобы я не желал выпить. Теперь уже я выпивал и во время ежедневной работы. Вскоре я стал пить, еще не приступив к ней.
Я не мог не понимать всей серьезности своего положения. Я решил удерживаться от питья до окончания работы; но тут явилось дьявольское осложнение: оказалось, что я не мог работать, не выпив предварительно. У меня ничего не выходило без вина. Тут я начал борьбу. Жажда вина наконец овладела мною всецело; я сидел перед письменным столом, держа перо в руке, но слова не складывались и мысли не являлись, потому что мозг был занят единственной мыслью о том, что через комнату, в кладовке, в полной доступности, находится Зеленый Змий. Когда же я в отчаянии выпивал свою порцию, мозг немедленно приходил в движение, и нужная мне тысяча слов появлялась на бумаге.
Когда запас вина в моем городском доме в Окленде кончился, то я настойчиво отказался возобновить его. Это не помогло, так как, к несчастью, в погребе оставался ящик с пивом. Я безуспешно пытался писать. Пиво плохо заменяет крепкие напитки, кроме того, я не люблю его; несмотря на это, я был в состоянии думать только об одном пиве. Лишь когда я выпивал кружку, я мог начать писать, но приходилось выпивать еще много кружек до окончания работы. Досаднее всего было то, что пиво вызывало сильнейшую изжогу; однако, несмотря на эту неприятность, я быстро прикончил весь ящик.
Погреб теперь был пуст. Я оставил его пустым. Я заставил себя писать без помощи Зеленого Змия, но постоянно ощущал сильное стремление к нему. Едва окончив работу, я уже бежал из дому в город за первой порцией вина. Великие боги! Если Зеленый Змий сумел так заполонить меня, не алкоголика, то каковы же должны быть страдания настоящего алкоголика, борющегося с органическими требованиями своей природы, причем самые близкие люди не сочувствуют ему, еще меньше понимают его, презирают и насмехаются над ним?
XXXV
Алкоголь пораждает опасные иллюзии в отношении истины. Оказывается, в нашем мире существуют различные истины: одни из них правдивее других. Другие же истины оказываются ложными, но они самые полезные и мудрые для живых существ, желающих продолжать жить.
Среди всех прочих животных лишь одному человеку дана опасная привилегия — рассудок. Он может силой своего ума проникнуть сквозь опьяневшую красоту вещей и увидеть равнодушный лик Вселенной, безразлично относящейся и к нему самому, и к его грезам. Это доступно ему, но не полезно. Для того чтобы жить всеми радостями жизни, ощущая ее трепет, человеку полезно быть ослепленным жизнью и парализованным ею. Полезное нам является истиной. Этот низший порядок истин требуете чтобы человек действовал при глубоком и неизменном убеждении в абсолютности их, и верил, что никакие иные истины не могут одержать верх во Вселенной. Человеку полезно доверчиво относиться к обманам и западням тела и следовать за привлекательными и лживыми страстями сквозь туманные способности восприятия. Ему полезно не замечать ни темных истин, ни пошлостей, не пугаться собственной похоти и алчности.
Человек так и поступает. Многие бросали взгляд на другой, более правдивый порядок истин и отступили от него в ужасе. Бесчисленное множество людей прошло через долгую болезнь, рассказало ее другим и преднамеренно забывало ее к концу своих дней. Они жили по-настоящему; Они осуществляли жизнь, ибо они сами были жизнью; они были правы.
Теперь выступают на сцену Зеленый Змий и проклятие, возложенное им на всякого человека, обладающего воображением, полного жизнью и желанием жить. Зеленый Змий посылает светлую логику, блистающую посланницу истины, превышающую истину; она — жизненный антитезис, жестокий и бесплодный, как междузвездное пространство, безжизненное и ледяное. Зеленый Змий не дает мечтателю мечтать, а любящему жизнь — жить. Он истребляет рождение и смерть и распыляет парадокс существования до тех пор, пока жертва его не начнет кричать как в «Городе Страшной Ночи»: «Жизнь наша обман, а смерть — черная пропасть». После этого жертва этой ужасной близости пускается в путь, ведущий к смерти.
XXXVI
Вернемся к моему личному опыту и к влиянию на меня светлой логики Зеленого Змия. Находясь на прелестном ранчо и весь пропитанный поглощенным в течение многих месяцев алкоголем, я чувствовал себя подавленным мировой грустью. Я тщетно спрашивал себя: почему я грущу? Я спал в тепле; крыша не протекала; у меня более чем достаточно пищи для всех капризов аппетита. Я пользуюсь всеми возможными удобствами. Тело мое нигде не болит, добрая старая машина работает гладко. Ни мозг, ни мускулы не переутомлены. Я владею землей, деньгами, властью и славой; я сознаю, что приношу свою долю пользы общему благу; у меня любимая жена и дети.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
XXXIV
Никто не видел меня совсем пьяным, потому что мне не случалось напиваться до потери сознания. Однако непривычный человек совсем опьянел бы, если бы ему пришлось выпить такое количество алкоголя, которое я поглощал ежедневно.
Настало время, когда коктейли перестали удовлетворять меня. Их надо было бы выпить слишком много. Виски действовало сильнее в меньшем количестве. До обеда я пил бурбонское, или ржаное виски, или какие-нибудь хитрые смеси, а после обеда виски с содой.
Мой сон стал менее спокойным. Прежде, если мне не спалось, стоило только почитать, и я засыпал. Но теперь уже это не помогало. Читая до поздней ночи и не имея возможности заснуть, я попробовал выпить виски и немедленно ощутил желание спать. Иногда приходилось выпивать два или три раза подряд.
Я спал так мало, что организм не успевал перерабатывать усвоенный им алкоголь. В результате я просыпался с сухим ртом, с тяжелой головой и расстройством желудка. Мне было совсем нехорошо; я страдал утренним недомоганием постоянного пьяницы. Я нуждался в опохмелении. Так порабощает Зеленый Змий побежденного им человека! Приходилось пить для того, чтобы достигнуть приличного самочувствия к завтраку; это было повторение старой истории о пользе яда ужалившей змеи. Теперь у моей постели должен был стоять графин с холодной водой для освежения моего обожженного горла и разгоряченных внутренностей.
Я достиг того, что тело мое уже больше никогда не было свободно от алкоголя. Когда я путешествовал по немноголюдным местам, то всегда брал его с собою, не желая рискнуть обходиться без него. Я возил большую порцию в дорожном мешке. Я раньше изумлялся такому поведению других, теперь же не ощущал никакого стыда от своих поступков. Когда же я попадал в общество собутыльников, то переходил всякие границы: пил, что они пили и как они хотели.
Когда я не спал, то не было ни минуты, чтобы я не желал выпить. Теперь уже я выпивал и во время ежедневной работы. Вскоре я стал пить, еще не приступив к ней.
Я не мог не понимать всей серьезности своего положения. Я решил удерживаться от питья до окончания работы; но тут явилось дьявольское осложнение: оказалось, что я не мог работать, не выпив предварительно. У меня ничего не выходило без вина. Тут я начал борьбу. Жажда вина наконец овладела мною всецело; я сидел перед письменным столом, держа перо в руке, но слова не складывались и мысли не являлись, потому что мозг был занят единственной мыслью о том, что через комнату, в кладовке, в полной доступности, находится Зеленый Змий. Когда же я в отчаянии выпивал свою порцию, мозг немедленно приходил в движение, и нужная мне тысяча слов появлялась на бумаге.
Когда запас вина в моем городском доме в Окленде кончился, то я настойчиво отказался возобновить его. Это не помогло, так как, к несчастью, в погребе оставался ящик с пивом. Я безуспешно пытался писать. Пиво плохо заменяет крепкие напитки, кроме того, я не люблю его; несмотря на это, я был в состоянии думать только об одном пиве. Лишь когда я выпивал кружку, я мог начать писать, но приходилось выпивать еще много кружек до окончания работы. Досаднее всего было то, что пиво вызывало сильнейшую изжогу; однако, несмотря на эту неприятность, я быстро прикончил весь ящик.
Погреб теперь был пуст. Я оставил его пустым. Я заставил себя писать без помощи Зеленого Змия, но постоянно ощущал сильное стремление к нему. Едва окончив работу, я уже бежал из дому в город за первой порцией вина. Великие боги! Если Зеленый Змий сумел так заполонить меня, не алкоголика, то каковы же должны быть страдания настоящего алкоголика, борющегося с органическими требованиями своей природы, причем самые близкие люди не сочувствуют ему, еще меньше понимают его, презирают и насмехаются над ним?
XXXV
Алкоголь пораждает опасные иллюзии в отношении истины. Оказывается, в нашем мире существуют различные истины: одни из них правдивее других. Другие же истины оказываются ложными, но они самые полезные и мудрые для живых существ, желающих продолжать жить.
Среди всех прочих животных лишь одному человеку дана опасная привилегия — рассудок. Он может силой своего ума проникнуть сквозь опьяневшую красоту вещей и увидеть равнодушный лик Вселенной, безразлично относящейся и к нему самому, и к его грезам. Это доступно ему, но не полезно. Для того чтобы жить всеми радостями жизни, ощущая ее трепет, человеку полезно быть ослепленным жизнью и парализованным ею. Полезное нам является истиной. Этот низший порядок истин требуете чтобы человек действовал при глубоком и неизменном убеждении в абсолютности их, и верил, что никакие иные истины не могут одержать верх во Вселенной. Человеку полезно доверчиво относиться к обманам и западням тела и следовать за привлекательными и лживыми страстями сквозь туманные способности восприятия. Ему полезно не замечать ни темных истин, ни пошлостей, не пугаться собственной похоти и алчности.
Человек так и поступает. Многие бросали взгляд на другой, более правдивый порядок истин и отступили от него в ужасе. Бесчисленное множество людей прошло через долгую болезнь, рассказало ее другим и преднамеренно забывало ее к концу своих дней. Они жили по-настоящему; Они осуществляли жизнь, ибо они сами были жизнью; они были правы.
Теперь выступают на сцену Зеленый Змий и проклятие, возложенное им на всякого человека, обладающего воображением, полного жизнью и желанием жить. Зеленый Змий посылает светлую логику, блистающую посланницу истины, превышающую истину; она — жизненный антитезис, жестокий и бесплодный, как междузвездное пространство, безжизненное и ледяное. Зеленый Змий не дает мечтателю мечтать, а любящему жизнь — жить. Он истребляет рождение и смерть и распыляет парадокс существования до тех пор, пока жертва его не начнет кричать как в «Городе Страшной Ночи»: «Жизнь наша обман, а смерть — черная пропасть». После этого жертва этой ужасной близости пускается в путь, ведущий к смерти.
XXXVI
Вернемся к моему личному опыту и к влиянию на меня светлой логики Зеленого Змия. Находясь на прелестном ранчо и весь пропитанный поглощенным в течение многих месяцев алкоголем, я чувствовал себя подавленным мировой грустью. Я тщетно спрашивал себя: почему я грущу? Я спал в тепле; крыша не протекала; у меня более чем достаточно пищи для всех капризов аппетита. Я пользуюсь всеми возможными удобствами. Тело мое нигде не болит, добрая старая машина работает гладко. Ни мозг, ни мускулы не переутомлены. Я владею землей, деньгами, властью и славой; я сознаю, что приношу свою долю пользы общему благу; у меня любимая жена и дети.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26