.. Превратить городского жителя в раба праздности - что может быть крепче петли деревенского межсезонья?
При этом что-то не отпускало Эцуко. Жажда - она преследовала её, как чувство долга. Это была жажда пьяницы: чтобы подавить рвоту, он требует подать стакан воды, но боится сделать глоток, чтоб его не стошнило.
Мягкий ветерок, едва шевеливший листья каштанов и напоминающий этим вкрадчивые манеры соблазнителя, усиливал это ощущение.
Со стороны дома арендатора доносились удары топора - рубили дрова. Через месяц или два начнется обжиг древесного угля. На окраине рощи была зарыта небольшая печь, в которой Окура каждый год заготавливал для Сугимото топливо.
Магги таскала хозяйку по всей роще, и волей-неволей Эцуко оживилась: походка, томная как у беременной, обрела лёгкость. Чтобы не зацепиться подолом кимоно за пеньки, она бегала, приподняв подол.
Собака, увлечённая запахами, всё время что-то вынюхивала. Она шумно дышала, ее рёбра ходили ходуном. Они набрели на земляной холмик и остановились, приняв его за след крота. Вдруг Эцуко почуяла слабый запах пота и обернулась. Это был Сабуро. Собака прыгнула ему на грудь и принялась лизать в щёки. Одной рукой Сабуро придерживал на плече мотыгу, а другой дружески похлопывал собаку по спине, пытаясь успокоить ее. Собака не слушалась. Тогда он сказал: "Госпожа, возьмите Магги на цепь, пожалуйста!" - Эцуко очнулась и пристегнула поводок.
В эти несколько мгновений забытья она заворожено следила за мотыгой, подпрыгивающей на левом плече Сабуро, пока тот старался угомонить собаку. По лезвию мотыги, измазанному присохшей землей, бегали матово-голубые отблески лучей, просочившихся сквозь листву. "Осторожно! Ещё саданёшь меня этим остриём!" - подумала Эцуко. Отчетливо осознав грозящую ей опасность, она, к своему удивлению, ничуть не испугалась.
- На какое поле ходил? - спросила Эцуко.
Они стояли друг против друга. Если придется возвращаться вместе, Тиэко сможет увидеть их из окна своей комнаты. Поверни она обратно, и Сабуро ничего не останется, как пойти рядом. Быстро прикинув в уме это обстоятельство, Эцуко решила во время разговора не сходить с места.
- На баклажанное поле. Я хотел сначала собрать баклажаны, а потом обработать землю.
- Не лучше было бы сделать это следующей весной?
- Да, конечно, но сейчас у меня есть свободное время.
- Видимо, ты не можешь обойтись без работы ни дня.
- Да.
Эцуко пристально посмотрела на Сабуро, на его тонкую загорелую шею. Ей нравилось его трудолюбие.
Он гордился, что работает не покладая рук, что не может расстаться со своей мотыгой. Кроме того, ей нравилось, что у неё и у этого юноши есть что-то общее - их обоих тяготит межсезонье. Эцуко случайно бросила взгляд вниз - он был обут на босу ногу в рваные спортивные ботинки.
"Интересно, что бы они подумали, эти люди, что злословят обо мне. если бы узнали, сколько переживала я по поводу этих носков? Деревенские шепчутся обо мне, наговаривают, что я распущенная женщина. Только вот сами они спокойно совершают поступки, которые гораздо непригляднее моих! А почему мне не позволено? Я ничего не прошу. Я только хотела, чтобы однажды утром, пока закрыты мои глаза, изменился бы весь мир. Вот-вот должно наступить это время - однажды утром, ясным утром. Это утро придёт просто так никто о нём не помолится, оно никому не будет принадлежать. Я мечтаю о мгновении, когда мои поступки обнажат ту часть моей натуры, которая ни о чем не просит. Это будут мелкие, незначительные, незаметные подвиги... Да, именно так. Прошлой ночью я почувствовала, что одна только мысль о том, что я подарю Сабуро две пары носков, утешает меня... Сейчас всё по-другому. Если я подарю ему носки, то что же будет дальше? Он улыбнется, смутится и скажет: "Спасибо!". Затем повернется ко мне спиной и уйдет как ни в чем не бывало. Я очень живо представила себе эту сцену - мне было жалко себя. Никому не дано узнать, сколько беспокойных месяцев я провела в мучительных раздумьях - что делать? как поступить? С конца апреля, когда проходил весенний фестиваль Тэнри, затем прошел май, июнь в затяжных дождях; июль, август - все невыносимо-душное лето; сентябрь. Я хотела бы вновь пережить это непереносимое чувство, когда сообщили о смерти моего мужа. Вот это было счастье!"
И тут же Эцуко мысленно перебила сама себя: "И всё-таки я счастлива. Кто скажет, что нет?"
Она медленно и значительно вынула из рукава две пары носков и протянула их юноше.
- Вот, возьми это! Я вчера купила их для тебя в Ханкю. - Сабуро подозрительно взглянул в глаза Эцуко. Возможно, ей это только показалось. Кроме удивления, в его взгляде не было ничего. Тут нет и тени сомнения. Он просто не понимал, почему эта женщина, которая всегда холодна к нему и, к тому же, по возрасту старше, ни с того ни с сего дарит ему какие-то носки. Вдруг он догадался, что его молчание невежливо. Он улыбнулся, вытер грязные руки сзади о штаны и взял носки. "Большое спасибо!", - сказал он и поклонился.
- Никому не говори, что получил их от меня! - сказала Эцуко.
- Слушаюсь! - ответил он, равнодушно сунул носки в карман штанов и удалился.
Вот и всё, что произошло.
Со вчерашнего вечера Эцуко надеялась, что этот поступок как-то изменит ее жизнь. Неужели только этим все и кончится? Нет, конечно! Ведь это ничтожное событие тщательно планировалось, тщательно обдумывалось - целая церемония. Она ожидала, что с именно с этого пустяка должно начаться в ней хоть какое-то преображение... Проплывёт облако, потемнеет лик долины - и ландшафт обретает иной смысл. Так и в человеческой жизни бывают моменты, когда начинает казаться, что они вот-вот станут причиной перемен. Стоит только иначе взглянуть на веши, и жизнь потечет в ином направлении. Эцуко была достаточно высокомерна, чтобы снизойти до веры в возможность перемен, которые происходят сами по себе. Никакая перемена не приведет к обновлению, пока человек не посмотрит на вещи взглядом дикого кабана... К этому Эцуко не была готова. Поскольку мы наделены человеческими глазами, то с какой бы стороны мы ни смотрели на вещи, решение всегда будет одно и то же...
* * *
Этот день завершился непредвиденными хлопотами. Это был странный день. Эцуко прошла через каштановую рощу и вышла на речную дамбу, поросшую густой травой. Она оказалась у деревянного моста, который вел к землям Сугимото. Противоположный берег скрывался в зарослях бамбука. Эта речка встречалась с ручейком, который протекал вдоль Сада Душ Хаттори, и, сливаясь с ним в единый поток, резко меняла направление, убегая на северо-запад, где простирались рисовые поля.
Магги выскочила на берег и, глядя на течение сверху, залаяла. Там по колено в воде стояла деревенская ребятня. Они ловили сетью серебряных карасей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
При этом что-то не отпускало Эцуко. Жажда - она преследовала её, как чувство долга. Это была жажда пьяницы: чтобы подавить рвоту, он требует подать стакан воды, но боится сделать глоток, чтоб его не стошнило.
Мягкий ветерок, едва шевеливший листья каштанов и напоминающий этим вкрадчивые манеры соблазнителя, усиливал это ощущение.
Со стороны дома арендатора доносились удары топора - рубили дрова. Через месяц или два начнется обжиг древесного угля. На окраине рощи была зарыта небольшая печь, в которой Окура каждый год заготавливал для Сугимото топливо.
Магги таскала хозяйку по всей роще, и волей-неволей Эцуко оживилась: походка, томная как у беременной, обрела лёгкость. Чтобы не зацепиться подолом кимоно за пеньки, она бегала, приподняв подол.
Собака, увлечённая запахами, всё время что-то вынюхивала. Она шумно дышала, ее рёбра ходили ходуном. Они набрели на земляной холмик и остановились, приняв его за след крота. Вдруг Эцуко почуяла слабый запах пота и обернулась. Это был Сабуро. Собака прыгнула ему на грудь и принялась лизать в щёки. Одной рукой Сабуро придерживал на плече мотыгу, а другой дружески похлопывал собаку по спине, пытаясь успокоить ее. Собака не слушалась. Тогда он сказал: "Госпожа, возьмите Магги на цепь, пожалуйста!" - Эцуко очнулась и пристегнула поводок.
В эти несколько мгновений забытья она заворожено следила за мотыгой, подпрыгивающей на левом плече Сабуро, пока тот старался угомонить собаку. По лезвию мотыги, измазанному присохшей землей, бегали матово-голубые отблески лучей, просочившихся сквозь листву. "Осторожно! Ещё саданёшь меня этим остриём!" - подумала Эцуко. Отчетливо осознав грозящую ей опасность, она, к своему удивлению, ничуть не испугалась.
- На какое поле ходил? - спросила Эцуко.
Они стояли друг против друга. Если придется возвращаться вместе, Тиэко сможет увидеть их из окна своей комнаты. Поверни она обратно, и Сабуро ничего не останется, как пойти рядом. Быстро прикинув в уме это обстоятельство, Эцуко решила во время разговора не сходить с места.
- На баклажанное поле. Я хотел сначала собрать баклажаны, а потом обработать землю.
- Не лучше было бы сделать это следующей весной?
- Да, конечно, но сейчас у меня есть свободное время.
- Видимо, ты не можешь обойтись без работы ни дня.
- Да.
Эцуко пристально посмотрела на Сабуро, на его тонкую загорелую шею. Ей нравилось его трудолюбие.
Он гордился, что работает не покладая рук, что не может расстаться со своей мотыгой. Кроме того, ей нравилось, что у неё и у этого юноши есть что-то общее - их обоих тяготит межсезонье. Эцуко случайно бросила взгляд вниз - он был обут на босу ногу в рваные спортивные ботинки.
"Интересно, что бы они подумали, эти люди, что злословят обо мне. если бы узнали, сколько переживала я по поводу этих носков? Деревенские шепчутся обо мне, наговаривают, что я распущенная женщина. Только вот сами они спокойно совершают поступки, которые гораздо непригляднее моих! А почему мне не позволено? Я ничего не прошу. Я только хотела, чтобы однажды утром, пока закрыты мои глаза, изменился бы весь мир. Вот-вот должно наступить это время - однажды утром, ясным утром. Это утро придёт просто так никто о нём не помолится, оно никому не будет принадлежать. Я мечтаю о мгновении, когда мои поступки обнажат ту часть моей натуры, которая ни о чем не просит. Это будут мелкие, незначительные, незаметные подвиги... Да, именно так. Прошлой ночью я почувствовала, что одна только мысль о том, что я подарю Сабуро две пары носков, утешает меня... Сейчас всё по-другому. Если я подарю ему носки, то что же будет дальше? Он улыбнется, смутится и скажет: "Спасибо!". Затем повернется ко мне спиной и уйдет как ни в чем не бывало. Я очень живо представила себе эту сцену - мне было жалко себя. Никому не дано узнать, сколько беспокойных месяцев я провела в мучительных раздумьях - что делать? как поступить? С конца апреля, когда проходил весенний фестиваль Тэнри, затем прошел май, июнь в затяжных дождях; июль, август - все невыносимо-душное лето; сентябрь. Я хотела бы вновь пережить это непереносимое чувство, когда сообщили о смерти моего мужа. Вот это было счастье!"
И тут же Эцуко мысленно перебила сама себя: "И всё-таки я счастлива. Кто скажет, что нет?"
Она медленно и значительно вынула из рукава две пары носков и протянула их юноше.
- Вот, возьми это! Я вчера купила их для тебя в Ханкю. - Сабуро подозрительно взглянул в глаза Эцуко. Возможно, ей это только показалось. Кроме удивления, в его взгляде не было ничего. Тут нет и тени сомнения. Он просто не понимал, почему эта женщина, которая всегда холодна к нему и, к тому же, по возрасту старше, ни с того ни с сего дарит ему какие-то носки. Вдруг он догадался, что его молчание невежливо. Он улыбнулся, вытер грязные руки сзади о штаны и взял носки. "Большое спасибо!", - сказал он и поклонился.
- Никому не говори, что получил их от меня! - сказала Эцуко.
- Слушаюсь! - ответил он, равнодушно сунул носки в карман штанов и удалился.
Вот и всё, что произошло.
Со вчерашнего вечера Эцуко надеялась, что этот поступок как-то изменит ее жизнь. Неужели только этим все и кончится? Нет, конечно! Ведь это ничтожное событие тщательно планировалось, тщательно обдумывалось - целая церемония. Она ожидала, что с именно с этого пустяка должно начаться в ней хоть какое-то преображение... Проплывёт облако, потемнеет лик долины - и ландшафт обретает иной смысл. Так и в человеческой жизни бывают моменты, когда начинает казаться, что они вот-вот станут причиной перемен. Стоит только иначе взглянуть на веши, и жизнь потечет в ином направлении. Эцуко была достаточно высокомерна, чтобы снизойти до веры в возможность перемен, которые происходят сами по себе. Никакая перемена не приведет к обновлению, пока человек не посмотрит на вещи взглядом дикого кабана... К этому Эцуко не была готова. Поскольку мы наделены человеческими глазами, то с какой бы стороны мы ни смотрели на вещи, решение всегда будет одно и то же...
* * *
Этот день завершился непредвиденными хлопотами. Это был странный день. Эцуко прошла через каштановую рощу и вышла на речную дамбу, поросшую густой травой. Она оказалась у деревянного моста, который вел к землям Сугимото. Противоположный берег скрывался в зарослях бамбука. Эта речка встречалась с ручейком, который протекал вдоль Сада Душ Хаттори, и, сливаясь с ним в единый поток, резко меняла направление, убегая на северо-запад, где простирались рисовые поля.
Магги выскочила на берег и, глядя на течение сверху, залаяла. Там по колено в воде стояла деревенская ребятня. Они ловили сетью серебряных карасей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46