Она прилегла вздремнуть. Проснулась глубокой ночью. Якити лежал рядом, посапывая во сне. Настенные часы негромко пробили одиннадцать. Словно предвещая бесконечные ночи одиночества, пролаяла Магги. Беспричинный страх охватил Эцуко. Она разбудила Якити. Из-под одеяла вынырнула его рука в клетчатом кимоно. И, неловко схватив руку Эцуко, он вздохнул.
- Не убирай руку, пожалуйста, - сказала она, пристально вглядываясь в темноту - рисунок на потолке казался ей чудовищем. Она не видела лица Якити. Он тоже не смотрел на Эцуко.
- Хорошо. - сказал он, помолчал. Потом шумно откашлялся и снова умолк. Достал из-под подушки салфетку и сплюнул.
- Сегодня Миё спит в комнате Сабуро, да? - спросила Эцуко через мгновение.
- Да, спит.
- Ты утаил от меня, но я все равно догадалась. Я всегда знаю, чем они занимаются.
- Завтра утром Сабуро уезжает в Тэнри, на фестиваль. Ничего не поделаешь - ночь перед расставанием.
- Да, конечно.
Эцуко освободила руку. Укутавшись в ночное кимоно, она тихо всхлипнула. Эта двусмысленная ситуация привела Якити в замешательство. "Почему я не сержусь?" - подумал он. "Что, разве я уже не имею силы, чтобы рассердиться?" Может быть, несчастье этой жен-шины превратило Якити в ее тайного сообщника?
- Что ни говори, а деревенская жизнь тебе не по нраву, действует на нервы, докучает тебе, - ласковым и хрипловатым голосом произнёс Якити, делая вид, что уже засыпает. - Скоро годовщина смерти Рёсукэ. Я обещаю, что на его могилу в Токио мы поедем вместе. Я попросил Камисака-сан, чтобы он продал мне несколько акций железной дороги Кинки. Мы можем роскошно проехать во втором классе - если захотим, конечно. Однако если сэкономить деньги на дороге, то в Токио можно хорошо провести время. Например, посмотреть спектакль. Мы уже давно никуда не выбирались. Коль едешь в Токио, нужно получать удовольствие (раньше он частенько затуманивал женщинам голову разными прожектами - он выдумывал их на ходу, сам себя вводя в заблуждение; его речи были беспомощны и нерешительны, скользкие, как трепанг).
Передо мной, однако, стоят более грандиозные планы. Я думаю, что надо перебираться из Майдэн в Токио и возвращаться на службу. Двое или трое моих старых знакомых уже вернулись к делам в Токио. Они не такие выдающиеся, как Мияхара, но на них можно положиться. Стало быть, когда поедем в Токио, у меня будет возможность встретиться со старыми приятелями... Таково моё решение. Ты знаешь, это не простое решение, но, принимая его, я думал только о тебе. Если тебе там будет хорошо, то мне и подавно. Если ты будешь счастлива, то я тоже буду счастлив. Жизнью в Майдэн я доволен, но когда ты приехала сюда, я почувствовал себя прямо-таки мальчишкой".
- Когда мы отправляемся?
- Как насчёт тридцатого, экспрессом "Хэйва"? Ты готова? Мой хороший знакомый в Осака - начальник железнодорожной станции. В ближайшие дни поеду за билетами.
Эцуко ожидала услышать из уст Якити другие слова. Не о поездке были ее мысли. В душе Эцуко росло отчуждение. В тот момент, когда она была готова принять его предложение, стать перед ним на колени, её сердце охватил холод. Теперь она раскаивалась в том, что протянула ему свою горячую руку. Ее ладонь ныла, словно ее припекали тлевшие угли.
- Прежде, чем мы уедем в Токио, я хотела бы попросить вас об одной услуге: уволить Миё, пока Сабуро будет в Тэнри.
- Что за странная просьба?
Якити не был удивлен. Если в разгар зимы больная хочет видеть, как распускается цветок асагао25, кто этому удивится.
- Что тебе с того, что я уволю Миё?
- Ничего. Я знаю, что все мои страдания по ее милости. Из-за нее я стала болезненной дурнушкой. Ни в одном доме не станут держать служанку, которая доводит свою хозяйку до болезни, разве не так? В конце концов она убьёт меня когда-нибудь, я уверена. Если вы не прогоните ее, то будете ответственны за мою смерть. Кто-то из нас должен уйти - я или она! Если вы хотите, чтобы я ушла, то завтра же я отправляюсь в Осака и найду там работу.
- Прекрати! Ты сильно преувеличиваешь. Что скажут люди, если я без повода уволю Миё?
- Ну, хорошо. Тогда ухожу я! Я больше не желаю здесь оставаться.
- В таком случае поедем в Токио, как я предлагал.
- Вместе с вами, отец? - без обиняков спросила Эцуко.
В ее словах Якити почувствовал силу. Он отчетливо понял смысл сказанных слов и перебрался к ней в постель.
Эцуко лежала неподвижно, облачённая в ночное кимоно как в доспехи и пристально смотрела в лицо Якити. Они не произнесли ни одного слова. Пара раскрытых глаз, в которых не было ни жалобы, ни злобы, ни отвращения, ни любви, заставили Якити пойти на попятную.
- Нет, нет! - произнесла Эцуко бесстрастным голосом. - Только когда Миё будет уволена. А сейчас нет.
Когда успела Эцуко обрести это умение отказывать? Раньше, еще до простуды, она бывало, едва почувствует, как Якити карабкается к ней на коленях, словно какой-то сломанный механизм, тут же закрывала глаза. Всё, что происходило, пока глаза были закрыты, происходило где-то на периферии её сознания. То, что происходило с ее телом, Эцуко относила к событиям внешнего мира. Где заканчивался её внутренний мир и начинался внешний? Внутренний мир этой женщины, где в удушливом заточении разворачивалась какая-то скрытая деятельность, становился взрывоопасным. Вот по этой причине нерешительность Якити смешила Эцуко.
- Ты стала скрытной, с тобой трудно ладить. Ничего не поделаешь. Поступай, как тебе угодно. Пусть уходит Миё, если ты так хочешь. Однако...
- Однако, что? Сабуро?
- Я не думаю, что ему это понравится.
- Сабуро тоже уйдет, - отчеканила Эцуко. - Он уйдёт следом за Миё, непременно. Они же любовники... Мне кажется, единственный способ избавиться от Сабуро без осложнений, это позволить уйти Миё. Для меня будет лучше, если он уйдет, но я не хочу брать на себя обязанность извещать его об этом.
- Ну вот, мы пришли к единому мнению, - сказал Якити.
Узнав о том, что Эцуко обожглась и простудилась, Кэнсукэ расценил это как уклонение от работы. "Уж кому и бегать от трудовой повинности, так по старшинству полагается мне", - посмеиваясь, говорил Кэнсукэ. Так или иначе, на плечи Кэнсукэ взвалилась обязанность по уборке урожая этого года, поскольку Миё была беременна на четвёртом месяце и не могла выполнять тяжелую работу, а Эцуко ходила с ожогами. Ему пришлось работать на рисовом поле, выкапывать картофель, собирать фрукты. Он работал с ленцой, всегда чем-то недовольный, без конца бормотал что-то себе под нос.
* * *
После земельной реформы попадали под разверстку даже лоскутные земельные наделы, которые раньше можно было укрыть от налогообложения.
В преддверии ежегодного фестиваля в Тэнри Сабуро работал не покладая рук. Уборка фруктов в основном была закончена. Он работал расторопно, энергично - в перерывах косил траву, копал картофель, пахал на зиму землю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
- Не убирай руку, пожалуйста, - сказала она, пристально вглядываясь в темноту - рисунок на потолке казался ей чудовищем. Она не видела лица Якити. Он тоже не смотрел на Эцуко.
- Хорошо. - сказал он, помолчал. Потом шумно откашлялся и снова умолк. Достал из-под подушки салфетку и сплюнул.
- Сегодня Миё спит в комнате Сабуро, да? - спросила Эцуко через мгновение.
- Да, спит.
- Ты утаил от меня, но я все равно догадалась. Я всегда знаю, чем они занимаются.
- Завтра утром Сабуро уезжает в Тэнри, на фестиваль. Ничего не поделаешь - ночь перед расставанием.
- Да, конечно.
Эцуко освободила руку. Укутавшись в ночное кимоно, она тихо всхлипнула. Эта двусмысленная ситуация привела Якити в замешательство. "Почему я не сержусь?" - подумал он. "Что, разве я уже не имею силы, чтобы рассердиться?" Может быть, несчастье этой жен-шины превратило Якити в ее тайного сообщника?
- Что ни говори, а деревенская жизнь тебе не по нраву, действует на нервы, докучает тебе, - ласковым и хрипловатым голосом произнёс Якити, делая вид, что уже засыпает. - Скоро годовщина смерти Рёсукэ. Я обещаю, что на его могилу в Токио мы поедем вместе. Я попросил Камисака-сан, чтобы он продал мне несколько акций железной дороги Кинки. Мы можем роскошно проехать во втором классе - если захотим, конечно. Однако если сэкономить деньги на дороге, то в Токио можно хорошо провести время. Например, посмотреть спектакль. Мы уже давно никуда не выбирались. Коль едешь в Токио, нужно получать удовольствие (раньше он частенько затуманивал женщинам голову разными прожектами - он выдумывал их на ходу, сам себя вводя в заблуждение; его речи были беспомощны и нерешительны, скользкие, как трепанг).
Передо мной, однако, стоят более грандиозные планы. Я думаю, что надо перебираться из Майдэн в Токио и возвращаться на службу. Двое или трое моих старых знакомых уже вернулись к делам в Токио. Они не такие выдающиеся, как Мияхара, но на них можно положиться. Стало быть, когда поедем в Токио, у меня будет возможность встретиться со старыми приятелями... Таково моё решение. Ты знаешь, это не простое решение, но, принимая его, я думал только о тебе. Если тебе там будет хорошо, то мне и подавно. Если ты будешь счастлива, то я тоже буду счастлив. Жизнью в Майдэн я доволен, но когда ты приехала сюда, я почувствовал себя прямо-таки мальчишкой".
- Когда мы отправляемся?
- Как насчёт тридцатого, экспрессом "Хэйва"? Ты готова? Мой хороший знакомый в Осака - начальник железнодорожной станции. В ближайшие дни поеду за билетами.
Эцуко ожидала услышать из уст Якити другие слова. Не о поездке были ее мысли. В душе Эцуко росло отчуждение. В тот момент, когда она была готова принять его предложение, стать перед ним на колени, её сердце охватил холод. Теперь она раскаивалась в том, что протянула ему свою горячую руку. Ее ладонь ныла, словно ее припекали тлевшие угли.
- Прежде, чем мы уедем в Токио, я хотела бы попросить вас об одной услуге: уволить Миё, пока Сабуро будет в Тэнри.
- Что за странная просьба?
Якити не был удивлен. Если в разгар зимы больная хочет видеть, как распускается цветок асагао25, кто этому удивится.
- Что тебе с того, что я уволю Миё?
- Ничего. Я знаю, что все мои страдания по ее милости. Из-за нее я стала болезненной дурнушкой. Ни в одном доме не станут держать служанку, которая доводит свою хозяйку до болезни, разве не так? В конце концов она убьёт меня когда-нибудь, я уверена. Если вы не прогоните ее, то будете ответственны за мою смерть. Кто-то из нас должен уйти - я или она! Если вы хотите, чтобы я ушла, то завтра же я отправляюсь в Осака и найду там работу.
- Прекрати! Ты сильно преувеличиваешь. Что скажут люди, если я без повода уволю Миё?
- Ну, хорошо. Тогда ухожу я! Я больше не желаю здесь оставаться.
- В таком случае поедем в Токио, как я предлагал.
- Вместе с вами, отец? - без обиняков спросила Эцуко.
В ее словах Якити почувствовал силу. Он отчетливо понял смысл сказанных слов и перебрался к ней в постель.
Эцуко лежала неподвижно, облачённая в ночное кимоно как в доспехи и пристально смотрела в лицо Якити. Они не произнесли ни одного слова. Пара раскрытых глаз, в которых не было ни жалобы, ни злобы, ни отвращения, ни любви, заставили Якити пойти на попятную.
- Нет, нет! - произнесла Эцуко бесстрастным голосом. - Только когда Миё будет уволена. А сейчас нет.
Когда успела Эцуко обрести это умение отказывать? Раньше, еще до простуды, она бывало, едва почувствует, как Якити карабкается к ней на коленях, словно какой-то сломанный механизм, тут же закрывала глаза. Всё, что происходило, пока глаза были закрыты, происходило где-то на периферии её сознания. То, что происходило с ее телом, Эцуко относила к событиям внешнего мира. Где заканчивался её внутренний мир и начинался внешний? Внутренний мир этой женщины, где в удушливом заточении разворачивалась какая-то скрытая деятельность, становился взрывоопасным. Вот по этой причине нерешительность Якити смешила Эцуко.
- Ты стала скрытной, с тобой трудно ладить. Ничего не поделаешь. Поступай, как тебе угодно. Пусть уходит Миё, если ты так хочешь. Однако...
- Однако, что? Сабуро?
- Я не думаю, что ему это понравится.
- Сабуро тоже уйдет, - отчеканила Эцуко. - Он уйдёт следом за Миё, непременно. Они же любовники... Мне кажется, единственный способ избавиться от Сабуро без осложнений, это позволить уйти Миё. Для меня будет лучше, если он уйдет, но я не хочу брать на себя обязанность извещать его об этом.
- Ну вот, мы пришли к единому мнению, - сказал Якити.
Узнав о том, что Эцуко обожглась и простудилась, Кэнсукэ расценил это как уклонение от работы. "Уж кому и бегать от трудовой повинности, так по старшинству полагается мне", - посмеиваясь, говорил Кэнсукэ. Так или иначе, на плечи Кэнсукэ взвалилась обязанность по уборке урожая этого года, поскольку Миё была беременна на четвёртом месяце и не могла выполнять тяжелую работу, а Эцуко ходила с ожогами. Ему пришлось работать на рисовом поле, выкапывать картофель, собирать фрукты. Он работал с ленцой, всегда чем-то недовольный, без конца бормотал что-то себе под нос.
* * *
После земельной реформы попадали под разверстку даже лоскутные земельные наделы, которые раньше можно было укрыть от налогообложения.
В преддверии ежегодного фестиваля в Тэнри Сабуро работал не покладая рук. Уборка фруктов в основном была закончена. Он работал расторопно, энергично - в перерывах косил траву, копал картофель, пахал на зиму землю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46