Конечно, любовь между супругами выражается не только в словах. Японские мужчины делают огромную ошибку, когда избегают слов, чтобы выразить свои чувства.
Тиэко стало смешно. Она представила себе, как бы отреагировал на это заявление своей жены Юсукэ, буравя землю на морозе в несколько десятков градусов.
- Если бы он писал письма хотя бы раз в неделю, то навряд ли смог бы отправлять их. Может быть, Юсукэ и пишет письма, да их не отправляют?
- Интересно, куда же они все пропадают?
- Наверное, их отдают русским вдовам.
Тиэко поняла, что дала маху - её неудачная шутка могла задеть за живое Эцуко; но Асако приняла ее слова всерьез. Её глупая реплика исправила положение:
- Может быть и так, но ведь они не умеют читать по-японски. Тиэко оставила ее слова без внимания. Она стала помогать Эцуко мыть посуду.
- У тебя повязка уже намокла, давай помогу.
- Спасибо.
На самом деле Эцуко было трудно оторваться от механической работы она машинально мыла тарелки и чашки, испытывая настоящую жажду, чувственное возбуждение. Она с нетерпением ожидала времени, когда на руке заживет рана, чтобы вновь отдаться повседневным, механическим занятиям - стирке, уборке, шитью.
Она хотела сшить для себя одежду, а для Якити осеннее кимоно. На удивление всем она сошьет это кимоно очень быстро; игла в ее пальцах будет просто порхать.
Кухня освещалась одной голой лампочкой - тусклой двадцативаттной. Она висела под закопченным потолком, а прикреплялась к балке. В этой кухне женщины вынуждены были заниматься стиркой. Они склонялись над раковиной и над собственными тенями. Эцуко, облокотившись на подоконник, уставилась на Миё. Та мыла посуду, стоя к ней спиной. Под простым муслиновым поясом, который давно вылинял, выпирали располневшие бёдра.
"Ну и вид! Вот-вот снесёт яйцо. Эту девку хоть бы раз стошнило, как всех нормальных беременных. Летом она носит платье без пояса с короткими рукавами, но при этом ей не придёт в голову мысль побрить подмышки. Когда потеет, вытирает их прямо на людях..." Располневшие бедра напоминали созревший фрукт. Они были упруги, как массивная пружина. Такой упругостью бёдер Эцуко обладала только один раз в жизни. Эта тяжеловесность, эта объёмность, эта массивность вызывала ассоциации с цветочной вазой, наполненной водой...
И всё это сотворил какой-то Сабуро. Этот молодой работник весьма старательно засевал своё поле, тщательно ухаживал за ним. По утрам, когда лепестки тигровой лилии ещё мокры от росы и льнут друг к другу, словно не могут расстаться, к его груди прижимаются её груди, её соски; их соски слипаются, тоже мокрые.
Эцуко слышала голос Якити. Он громко говорил из ванной комнаты, которая примыкала к кухне. Сабуро находился во дворе. Он выполнял обязанности истопника. Шумный плеск воды напоминал ей о старческом костлявом теле Якити. Она представила, как вода заполняет впадины ввалившихся ключиц и остывает в них. Надтреснутый суховатый голос Якити эхом отзывается под потолком. Он звал: "Сабуро! Сабуро!"
- Да, хозяин!
- Экономь дрова! С сегодняшнего дня ты будешь мыться вместе с Миё, долго не задерживайтесь. Если купаться раздельно, то на это уйдёт много времени. Разрешаю вам взять на пару поленьев больше.
После Якити шла очередь Кэнсукэ и его жены, затем мылась Асако с двумя детьми. Внезапно Эцуко тоже захотела принять ванну, чем весьма удивила Якити.
Эцуко полностью погрузилась в воду, пальцами ног она нащупала клапан. Сабуро и Миё должны были идти последними. Теплая вода окружила щёки. Она окунула забинтованную руку под воду и вынула клапан.
"Я не моту позволить Сабуро и Миё купаться вместе".
Вот что заставило Эцуко полезть в ванну, несмотря на простуду.
Якити не отказывал себе в удовольствиях: он соорудил офуро размером в четыре татами, квадратная ванна была сделана из кипарисовой древесины, рядом стояла переносная перегородка - тоже из кипариса. Ванна была просторной, но мелковатой. Горячая вода, издавая шуршанье - словно по дну шныряли ракушки. - устремилась в отверстие. Неожиданно на губах Эцуко заиграла довольная улыбка. Она не сходила с лица, пока Эцуко созерцала грязную черную воду.
"А что, собственно, я такого натворила? Что смешного в этой проделке? Даже у детей бывают серьезные причины для проказ: они проказничают, чтобы привлечь к себе внимание равнодушных взрослых. Для них это единственный способ добиться своего. Дети очень чувствительны. Когда на них не обращают внимания, они ощущают себя брошенными. Любовь без взаимности чаще всего бывает у детей и у женщин - у них один мир брошенных. Как правило, обитатели этого мира бывают жестоки без всякого умысла".
Щепки, выпавшие волоски, слюдяные масляно-мыльные пятна, медленно кружась, плавали на поверхности воды. Эцуко приподнялась, обнажив из воды плечи. Она положила руки на край ванны, прижалась щекой к плечу. Вдруг наружу выплеснулась вода. Обнаженное тело, разогретое в теплой воде, поблескивало в тусклых лучах электрической лампочки. Эцуко ощутила всю бесполезность и беспомощность ее упругих, и блестящих рук, прижатых к щекам. Она была унижена бесплодностью своих усилий. "Все прахом! Всё прахом, прахом!" - повторяла она.
Молодость переполняла её плоть. Этот маленький, глупый и слепой зверек выводил её из равновесия.
Волосы были зачесаны наверх, гребень удерживал их в пучке. Время от времени на них и на затылок падали с потолка капельки воды. Она ни разу не уклонилась от них - сидела неподвижно, уткнувшись лицом в плечо. Забинтованную руку она держала снаружи. Несколько капель упало на повязку. Она ощущала приятную прохладу.
Тепловатая вода стекала в отверстие очень медленно. Граница между теплой водой и воздухом перемещалась книзу - от плеч к груди, от груди к животу, от живота к бёдрам. Контраст воды и воздуха ощущался как прикосновение, как ласка. Ей было немного щекотно. Затем по коже пробежала холодная дрожь. Холод, словно бы сковал её тело. Спина заледенела. Вода стала завихряться - все быстрей и быстрей. Бёдра оголились.
"Вот это и есть смерть! Да, это смерть!"
Эцуко едва не вскрикнула от ужаса. Она тут же встала из ванны и присела на колени - обнаженная, одна в пустой комнате.
По дороге в комнату Якити она встретила в коридоре Сабуро и Миё, небрежно бросив им через плечо: "Ах, да! Я совсем забыла, что вы еще не купались. Воду-то я спустила! Прошу прощения". Миё так и не поняла, что скороговоркой проговорила госпожа. Она в недоумении смотрела на ее дрожащие и бескровные губы.
* * *
Этим вечером Эцуко почувствовала недомогание - поднялась температура. Она слегла в постель на несколько дней. На третий день температура стала спадать. Было 24 октября. После полудня на нее навалилась усталость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Тиэко стало смешно. Она представила себе, как бы отреагировал на это заявление своей жены Юсукэ, буравя землю на морозе в несколько десятков градусов.
- Если бы он писал письма хотя бы раз в неделю, то навряд ли смог бы отправлять их. Может быть, Юсукэ и пишет письма, да их не отправляют?
- Интересно, куда же они все пропадают?
- Наверное, их отдают русским вдовам.
Тиэко поняла, что дала маху - её неудачная шутка могла задеть за живое Эцуко; но Асако приняла ее слова всерьез. Её глупая реплика исправила положение:
- Может быть и так, но ведь они не умеют читать по-японски. Тиэко оставила ее слова без внимания. Она стала помогать Эцуко мыть посуду.
- У тебя повязка уже намокла, давай помогу.
- Спасибо.
На самом деле Эцуко было трудно оторваться от механической работы она машинально мыла тарелки и чашки, испытывая настоящую жажду, чувственное возбуждение. Она с нетерпением ожидала времени, когда на руке заживет рана, чтобы вновь отдаться повседневным, механическим занятиям - стирке, уборке, шитью.
Она хотела сшить для себя одежду, а для Якити осеннее кимоно. На удивление всем она сошьет это кимоно очень быстро; игла в ее пальцах будет просто порхать.
Кухня освещалась одной голой лампочкой - тусклой двадцативаттной. Она висела под закопченным потолком, а прикреплялась к балке. В этой кухне женщины вынуждены были заниматься стиркой. Они склонялись над раковиной и над собственными тенями. Эцуко, облокотившись на подоконник, уставилась на Миё. Та мыла посуду, стоя к ней спиной. Под простым муслиновым поясом, который давно вылинял, выпирали располневшие бёдра.
"Ну и вид! Вот-вот снесёт яйцо. Эту девку хоть бы раз стошнило, как всех нормальных беременных. Летом она носит платье без пояса с короткими рукавами, но при этом ей не придёт в голову мысль побрить подмышки. Когда потеет, вытирает их прямо на людях..." Располневшие бедра напоминали созревший фрукт. Они были упруги, как массивная пружина. Такой упругостью бёдер Эцуко обладала только один раз в жизни. Эта тяжеловесность, эта объёмность, эта массивность вызывала ассоциации с цветочной вазой, наполненной водой...
И всё это сотворил какой-то Сабуро. Этот молодой работник весьма старательно засевал своё поле, тщательно ухаживал за ним. По утрам, когда лепестки тигровой лилии ещё мокры от росы и льнут друг к другу, словно не могут расстаться, к его груди прижимаются её груди, её соски; их соски слипаются, тоже мокрые.
Эцуко слышала голос Якити. Он громко говорил из ванной комнаты, которая примыкала к кухне. Сабуро находился во дворе. Он выполнял обязанности истопника. Шумный плеск воды напоминал ей о старческом костлявом теле Якити. Она представила, как вода заполняет впадины ввалившихся ключиц и остывает в них. Надтреснутый суховатый голос Якити эхом отзывается под потолком. Он звал: "Сабуро! Сабуро!"
- Да, хозяин!
- Экономь дрова! С сегодняшнего дня ты будешь мыться вместе с Миё, долго не задерживайтесь. Если купаться раздельно, то на это уйдёт много времени. Разрешаю вам взять на пару поленьев больше.
После Якити шла очередь Кэнсукэ и его жены, затем мылась Асако с двумя детьми. Внезапно Эцуко тоже захотела принять ванну, чем весьма удивила Якити.
Эцуко полностью погрузилась в воду, пальцами ног она нащупала клапан. Сабуро и Миё должны были идти последними. Теплая вода окружила щёки. Она окунула забинтованную руку под воду и вынула клапан.
"Я не моту позволить Сабуро и Миё купаться вместе".
Вот что заставило Эцуко полезть в ванну, несмотря на простуду.
Якити не отказывал себе в удовольствиях: он соорудил офуро размером в четыре татами, квадратная ванна была сделана из кипарисовой древесины, рядом стояла переносная перегородка - тоже из кипариса. Ванна была просторной, но мелковатой. Горячая вода, издавая шуршанье - словно по дну шныряли ракушки. - устремилась в отверстие. Неожиданно на губах Эцуко заиграла довольная улыбка. Она не сходила с лица, пока Эцуко созерцала грязную черную воду.
"А что, собственно, я такого натворила? Что смешного в этой проделке? Даже у детей бывают серьезные причины для проказ: они проказничают, чтобы привлечь к себе внимание равнодушных взрослых. Для них это единственный способ добиться своего. Дети очень чувствительны. Когда на них не обращают внимания, они ощущают себя брошенными. Любовь без взаимности чаще всего бывает у детей и у женщин - у них один мир брошенных. Как правило, обитатели этого мира бывают жестоки без всякого умысла".
Щепки, выпавшие волоски, слюдяные масляно-мыльные пятна, медленно кружась, плавали на поверхности воды. Эцуко приподнялась, обнажив из воды плечи. Она положила руки на край ванны, прижалась щекой к плечу. Вдруг наружу выплеснулась вода. Обнаженное тело, разогретое в теплой воде, поблескивало в тусклых лучах электрической лампочки. Эцуко ощутила всю бесполезность и беспомощность ее упругих, и блестящих рук, прижатых к щекам. Она была унижена бесплодностью своих усилий. "Все прахом! Всё прахом, прахом!" - повторяла она.
Молодость переполняла её плоть. Этот маленький, глупый и слепой зверек выводил её из равновесия.
Волосы были зачесаны наверх, гребень удерживал их в пучке. Время от времени на них и на затылок падали с потолка капельки воды. Она ни разу не уклонилась от них - сидела неподвижно, уткнувшись лицом в плечо. Забинтованную руку она держала снаружи. Несколько капель упало на повязку. Она ощущала приятную прохладу.
Тепловатая вода стекала в отверстие очень медленно. Граница между теплой водой и воздухом перемещалась книзу - от плеч к груди, от груди к животу, от живота к бёдрам. Контраст воды и воздуха ощущался как прикосновение, как ласка. Ей было немного щекотно. Затем по коже пробежала холодная дрожь. Холод, словно бы сковал её тело. Спина заледенела. Вода стала завихряться - все быстрей и быстрей. Бёдра оголились.
"Вот это и есть смерть! Да, это смерть!"
Эцуко едва не вскрикнула от ужаса. Она тут же встала из ванны и присела на колени - обнаженная, одна в пустой комнате.
По дороге в комнату Якити она встретила в коридоре Сабуро и Миё, небрежно бросив им через плечо: "Ах, да! Я совсем забыла, что вы еще не купались. Воду-то я спустила! Прошу прощения". Миё так и не поняла, что скороговоркой проговорила госпожа. Она в недоумении смотрела на ее дрожащие и бескровные губы.
* * *
Этим вечером Эцуко почувствовала недомогание - поднялась температура. Она слегла в постель на несколько дней. На третий день температура стала спадать. Было 24 октября. После полудня на нее навалилась усталость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46